Валерии идея Тоцкого нравилась. Уж если начали, нужно идти до конца.

— Думаю, стоит завтра вечером поехать в оперу, — предложил он. — А послезавтра можем отдохнуть в гольфклубе.

— А смысл?

— Уверен, до Ольшанского быстро дойдут слухи, где и с кем его дочь проводит время. Это окончательно убедит его, что мы всерьёз собрались пожениться.

Чего не сделаешь ради отца? Даже с дьяволом в оперу согласишься поехать.

— Сейчас в нашем театре выступает гастрольная труппа из соседнего княжества с нашумевшей постановкой «Ночь в старом замке», — продолжал соблазнять Тоцкий, хоть Лера уже и без того решила согласиться. — Спектакль имеет бешеный успех. Декорации реалистичны, игра актёров безупречна. Говорят, зрители чувствуют себя участниками действа. Ходят слухи, что в постановке задействуют магию, хоть это и запрещено. В любой момент спектакли могут отменить из-за нарушения правил, но мы ещё можем успеть собственными глазами увидеть из-за чего весь сыр-бор.

— После такой рекламы сложно отказаться, — улыбнулась Лера.

Они договорились, что Тоцкий заедет за ней завтра в шесть вечера.

Экипаж подъехал к зданию академии, когда уже начало смеркаться. Лера вышла у главного корпуса и через парк пошла к общежитию. Где-то на полдороге боковое зрение неожиданно выхватило два ярких пятна. В первое мгновение ей показалось, что это Злата и Филипп. Насчёт Златы не ошиблась, а вот вторым в этой паре оказался Вилзорт в клетчатой рубашке Филиппа. Они сидели на скамье и оживлённо беседовали. Лера собиралась их познакомить, но они прекрасно справились без неё.

— Лерочка, — радостно замахала рукой Злата, как только увидела Валерию. — Ты уже вернулась? Иди к нам.

Гризли тоже улыбался. Они раздвинулись, и Лера села между ними. Подумать только: справа брат, слева сестра. Она ещё не успела привыкнуть к мысли, что их теперь трое! Целая команда!

— Лерочка, мне Вил уже столько всего рассказал, — по звонкому весёлому голосу чувствовалось, что Злата пребывает в лёгкой эйфории.

— Лер, есть хочешь?

Валерия только сейчас заметила в руках у Вилзорта огромный бутерброд. Он разломал его пополам и протянул Лере.

— Не-не-не, — замотала она головой. — Я же только с ужина.

Валерия не сомневалась, что он и сам справится. Огромный гризли — ему нужны калории.

— Ты, кстати, мою записку видел?

Это первое, что хотелось узнать. Перед отъездом на ужин она оставила для Вилзорта небольшое послание. Написала, что чернила удалось спасти. Чтобы он не беспокоился.

— Нет, не заметил. А что там?

— Насчёт чернил.

— Не волнуйся, сестрёнка, деньги я уже раздобыл.

— Да нет, я, наоборот, хотела сказать, чтобы ты не волновался. Чернила у меня, — успокоила Лера. И тут же поинтересовалась: — А где ты денег добыл?

Вот шустрый у неё брат. Добыть денег в чужом мире за несколько часов, не имея с собой ровным счётом ничего?! Хоть бы гризли в какую-нибудь тёмную историю не влип.

— Я предложил желающим экскурсию в мой мир. Платную.

Когда Лера думала, что у Вилзорта с собой ничего нет, она кое-что не учла. Его дар всегда при нём.

— И много желающих нашлось?

— Пока один. Но обещает хорошо заплатить.

— И кто это?

— Один из старшекурсников. Кацпер.

Лера покачала головой.

— Скользкий заносчивый тип. Лучше не связывайся. Тем более, чернила-то спасены.

— А что за чернила? — поинтересовалась Злата.

Лера и Вилзорт принялись рассказывать ей о пенале и его содержимом. Разговаривали долго и, разумеется, не только про чернила. Сколько всего хотелось узнать друг о друге. Касались разных тем, и, конечно, не могли не затронуть одну из самых тревожащих: почему Леру и Вилзорта разлучили. Злата ещё раз во всех подробностях рассказала о том, что увидела, благодаря своему дару, в комнате сторожевой башни.

Почти всё то же самое, что Лера уже слышала. У женщины приняли роды. Она была спокойной, будто под действием какого-то снадобья. Родилась девочка. Но был ещё один младенец — мальчик. В этом месте Вилзорт с самодовольной улыбкой вставил:

— Значит, я старший.

— Обоих младенцев вынесли из комнаты, — закончила рассказ Злата. — Больше я ничего не видела. Прошлое проступило через настоящее, а потом снова растворилось.

— Ты ощущала, что повитухи, которые выносили детей, затевают что-то недоброе? — спросила Лера. — Когда человек собрался сделать нехорошее, это ведь бывает заметным. Он становится слишком суетливым или нервным.

— Нет, они не казались нервными. Действовали так, будто знают, что делают. Их лица были спокойными и даже милыми. А та женщина, которая выносила из комнаты новорожденную девочку, вообще, красавица. И даже большое родимое пятно на левом виске её не портило.

Интересная деталь. Когда Злата описывала своё видение первый раз, на внешности действующих лиц внимание не заостряла. Тогда это было неважно. А сейчас это может помочь делу. Наверняка, повитуха с большим родимым пятном на виске на всё княжество одна. Всё-таки это редкая примета. Вот только как её найти?

Когда Ян подъезжал к своему особняку, солнце уже закатилось за горизонт. Он вышел из экипажа и, не включая фонари, подсвечивающие аллейку, направился к двери. Ян знал двор собственного дома достаточно хорошо, чтобы ориентироваться в темноте. Ему оставалось до крыльца несколько метров, когда вдруг от дерева отделилась тень и перегородила ему дорогу.

— Дьер Ален? — Ян узнал непрошенного гостя.

— Да, поджидаю вас. Подумал, какой чудесный вечер для чашечки кофе, — на лице Ольшанского появилась не очень-то дружелюбная улыбка, скорее опасная.

Ян догадывался о цели визита.

— Что ж, прошу, — решил он проявить гостеприимство.

Ян проводил Ольшанского в гостиную и предложил кресло.

— Мне двойной чёрный без сахара, — запросил гость, не пожелав сесть.

Когда Ян вернулся с двумя чашками кофе, Ольшанский по-прежнему стоял. Принял чашку, сделал несколько глотков, но и после этого даже не подумал занять кресло.

Они так и начали разговор, стоя друг напротив друга.

— Дьер Ян, вот что я вам скажу по поводу вашей "страсти", — в голосе Ольшанского слышалась явная угроза. — Я прекрасно понял, что вы с Валерией разыгрывали спектакль, но…

Ян даже не стал пытаться переубеждать. Видел, что это бесполезно.

— …но в любом случае предупреждаю, — голос Алена сделался стальным. — Не вздумайте позволить себе какую-либо вольность, пока не услышите от неё чёткого и внятного "да".

Он смотрел тяжело, но Ян не стал отводить взгляд.

— Я не обижу вашу дочь, дьер Ален. Можете не сомневаться.

Знал бы Ольшанский, что Ян нисколько не притворялся, когда говорил про страсть, знал бы, насколько сильно он мечтает о пресловутых вольностях, как его ломает от желания, когда Валерия рядом. И даже когда не рядом, мысли всё равно о ней. Но он никогда не позволил бы себе сделать что-то, о чём она пожалеет. Никогда бы не обидел. Почему-то с недавних пор его терзают прямо противоположные желания — сделать этой чертовке что-нибудь приятное. Он хотел видеть на её лице улыбку (пусть не благодарную, но хотя бы дразнящую и провоцирующую), а в её глазах азартный блеск, но не разочарование.

— Вот и прекрасно, — произнёс Ольшанский обманчиво мягко. — Один неверный шаг с вашей стороны, дьер Ян, и… вам ли не знать на что способна моя взрывная магия?

Он в открытую угрожал. В пору было бы огрызнуться, но, странно, в этот момент Ян не испытывал гнева по отношению к Алену, напротив — проникся уважением. Наверное, именно так отец и должен защищать дочь. Агрессивно, жёстко, прямолинейно, чтобы даже и тени сомнения не осталось в серьёзности намерений.

— Дьер Ален, я понимаю ваши отцовские чувства. Не поверите, но я на вашей стороне. Любому сверну шею, кто посмеет её обидеть.

Они допивали кофе молча. Но молчание не было напряжённым. Неизвестно, удовлетворил ли Ольшанского ответ Яна, но больше Ален не угрожал. Как только его чашка опустела, он поспешил попрощаться.