Ян терпеливо ждал ответ. Ему важно было услышать, что Валерия согласна на брак. Одно "да". Важное "да". И он отпустит себя. У него уже всё тело ныло и горело из-за того, что приходилось постоянно сдерживаться. Как же он желал её! Всё мужское в нём взбунтовалось. Требовало немедленно сделать эту соблазнительную чертовку своей. Он и не заметил, когда и как невыносимая девчонка превратилась в желанную любимую женщину.

Хотя… она ведь сразу его зацепила. Ещё там, в земном мире, когда он прикинулся участковым хирургом. Это было забавно, изображать земного врача и командовать Валерией. Только не очень-то она слушалась команд. Этим она его и заинтриговала. Упрямая, непокорная, но нисколько не высокомерная и нисколько не выскочка. Жизнерадостная и ироничная. Ирония, дерзость и женственность. В ком ещё может сочетаться это не сочетаемое?

Его ладони лежали на её щеках. Большими пальцами он поглаживал бархатистую кожу — небольшой тактильный шантаж. Он ждал терпеливо, сгорая от нетерпения. В воспалённом мозгу сидела единственная воспалённая мысль — заняться любовью. Любить её до изнеможения. Довести до такого же состояния, как у него, чтобы она тоже кипела и плавилась. Чтобы снова и снова с её губ срывалось его имя: й-Ян. Это самые сладкие звуки, какие ему приходилось слышать.

Но он не даст себе волю, пока не услышит то, что должен услышать. Он не хотел выглядеть в её глазах подлецом, который воспользовался ситуацией и соблазнил. Дело даже не в Ольшанском, который грозил всяческими расправами, если Ян обидит Валерию. Он сам лучше умрёт, чем сделает ей больно. Он хотел, когда они будут любить друг друга, быть уверенным, что она отдаёт ему себя и принимает его не из-за временного помрачения, а осознанно. И, когда придёт в себя, не пожалеет о том, что произошло.

Он ждал. Ещё надеялся, но уже понимал, что пауза слишком затянулась. Валерия сомневается. В зелёных глазах шла какая-то борьба. Даже если она ответит "да", это будет совсем не то безоговорочное "да", на которое он надеялся. А что ты хотел, Ян? Рассчитывал на лёгкую победу? Это земная девушка, недоступная и независимая. С ней надо быть очень убедительным. Её любовь нужно заслужить. Какие аргументы ты припас?

— Я не уничтожила документ помолвки, — наконец, заговорила Валерия. — Он лежит в тумбочке, в общежитии, свёрнутый в трубочку. — Она улыбнулась иронично: — По документам мы с тобой по-прежнему жених и невеста.

С тобой… Сколько он ждал услышать от неё "ты"? Услышал. Впитал. Будоражит. На этом положительные новости для Яна закончились. "Свёрнутый в трубочку" — в этой фразе чувствовалось всё её отношение к документу. Наверное, она до сих пор его не сожгла, только из-за отца. Боялась, что в таком случае, напастей станет ещё больше.

Оставалось радоваться, что это хотя бы не категоричное "нет". Скорее, "полу-да". Уже неплохо. Но такой ответ означал, что нельзя действовать нахрапом. Нельзя спешить, давить и настаивать. Придётся пока отложить свои бурные фантазии. Сегодня он больше не позволит себе ничего лишнего. Насколько хватит его выдержки. Иначе можно всё испортить.

Ян уже понял, какую совершил ошибку. Зачем он, вообще, привязался к этому документу? Казалось, что так быстрее. Хотелось здесь и сейчас. Надо действовать по-другому.

Внезапно завибрировал её мобильный кристалл. Валерия выскользнула из его рук, чтобы прослушать сообщение.

— От Алена, — пояснила она.

Кто бы сомневался. Ольшанский верен себе — не хочет оставить дочь без присмотра и подстраховки. Старый лис. Подсунул в цветы "Большое ухо". Наверняка ведь знал, что Ян догадается. Зачем же сделал? Хотел показать Яну, что у него всё под контролем. Предупредить, что дочь под его защитой.

— О чём сообщение? — поинтересовался Ян.

— Ален спрашивает, когда прислать за мной экипаж.

Никогда. Он не хотел отпускать Валерию. Ян принял решение ничего себе сегодня не позволять, но это категорически не значит, что эту ночь они с ней должны провести порознь. У них, между прочим, намечено важное дело.

— Зачем экипаж? Я сам отвезу тебя в студгородок, — безапелляционно заявил Ян. — Как только сварим зелье.

Слово "зелье" заметно её оживило, и она начала записывать для Ольшанского бодрое сообщение о том, что экипаж не нужен.

Ян улыбался. Пусть они проведут ночь совсем не так, как ему бы хотелось, но даже варить зелье с Валерией казалось занятием захватывающим. Он уже строил в голове планы, как именно они будут добывать необходимые ингредиенты. Она очень удивится, когда узнает, что нужно добавить в варево. Интересно, пойдёт ли после этого на попятную? Хотя о чём это Ян? Когда её останавливали авантюры?

Лера записала для отца сообщение, что экипаж не нужен. Ей хотелось остаться с Тоцким варить зелье. Не от того, что она так уж верила, что зелье поможет разговорить Корнелию, а от того, что хотела провести эту ночь с ним. Она знала, что он больше не предпримет попыток сближения. Благородный дьявол, чтоб его. Он ясно дал понять, что не перейдёт черту, пока не будет уверен, что Лера согласна с помолвкой. Она была на грани того, чтобы позволить ему близость. Она хотела нырнуть в этот опасный соблазнительный омут с головой. Она знала, что это будет дьявольски горячо и остро. Но у неё в тот момент мозг не работал, а Тоцкий своими вопросами, заставил его включиться.

Он спросил про договор. Она долго подбирала слова, но решила ответить, как есть. Документ в целости и сохранности, но что значит для неё эта бумага, при составлении которой имелась в виду другая девушка, а сам Тоцкий думал, какие бы пункты включить в текст договора, чтобы он стал невыполнимым?

Нет, Лера не готова его признать и никогда не признает. Но сегодня она поняла кое-что другое. Она влюбилась. Ошеломляющее открытие — как обухом по голове. Причём, влюбилась основательно и глубоко. И, наверное, достаточно давно. Она ведь запала на него ещё при первой встрече, когда он был в роли участкового хирурга. Что-то долгое время мешало признаться самой себе в чувствах. Зато теперь всё стало очевидно. Она бы никогда не захотела близости с мужчиной, которого не любит. А с Яном дико хотелось.

Эх, Лера, Лера. Влюбиться в коварного дьявола? И что с этим делать? Она пока не знала. Нормальные девушки в такой ситуации начинают строить планы дальнейшего сближения, а самые активные и инициативные даже планы охомутания. Но у Леры всё не как у людей. Во-первых, они с Тоцким уже и так жених и невеста, согласно всё тому же злосчастному договору, во-вторых, вообще-то, Лера не оставляла планов рано или поздно вернуться в земной мир, где выросла и где ей всё кажется родным. Или родным теперь должен считаться этот мир, раз она здесь родилась? Или тот, откуда родом мать?

Слишком много вопросов для одного вечера. Она не знала ответов. Но зато одно знала точно — она хочет остаться с Яном варить зелье. Она была уверена, что это будет занимательно. И, кстати, можно будет кое-что вытребовать у него. Раз уж Валерия будет принимать непосредственное участие в варке сложного многокомпонентного зелья, пусть замолвит за неё слово перед профессоршей Доминикой, читающей курс зельеварения, которая собралась поставить Лере за практикум тройку.

— Приступим? — вопросительно-соблазнительно посмотрел на неё Тоцкий. — Предлагаю начать с самого сложного компонента. Кстати, добывать его придётся тебе.

— Почему это мне? — Валерия ещё совершенно не знала, о чём речь, но ей уже слышался в его словах какой-то подвох. Ночь обещала быть отчаянно нескучной.

Валерия поглядывала на Тоцкого вопросительно, подозрительно и заинтригованно.