Валерия приняла оба подарка. Ей не хотелось больше отторгать заботу отца, и от презентов Тоцкого вроде бы как тоже отказываться нельзя — они же изображают счастливых жениха и невесту. Ну и на каком платье тогда остановить выбор? Они оба ей безумно понравились.

Лера не помнила, когда в последний раз её так мучил бы выбор одежды. Она не относилась к числу девушек, которые чрезмерно озабочены своим гардеробом. Но в данном конкретном случае металась так, что хоть оба платья надевай. Посмеиваясь над собой, она примерила по очереди каждое. Это отнюдь не облегчило выбор. Потому как оба были будто на неё шиты и оба ей шли.

В конце концов, она решила поступить по справедливости. Надеть платье, подаренное Ольшанским. В платье, подаренном Тоцким, она уже однажды щеголяла. Пусть теперь отец порадуется. Лера была уверена, что ему будет приятно.

Возле ярко освещённого здания оперы царила праздничная атмосфера. Один за другим на площадь перед театром подъезжали экипажи, из которых выходили нарядные дамы и кавалеры. И вся эта милая ретро-картина была нарушена фееричным появлением Леры и Тоцкого на мобиле. Новое транспортное средство пока воспринималось здесь как диковинка. Дамы, прикрываясь веерами, поглядывали с любопытством, кавалеры шеи посворачивали.

Тоцкий выбрался из мобиля первым и обошёл его, чтобы открыть для Леры дверь. Она вышла, опираясь на его руку. Видимо, со стороны они смотрелись весьма эффектно. Во всяком случае, любопытство дам, косящихся в их сторону, становилось всё более заметным.

Лера их где-то понимала. Тоцкий сегодня был просто ослепителен. Нет, он-то и всегда дьявольски красив, но сегодня в нём было что-то особенно магнетическое. Она всегда с иронией относилась ко всяким "ах, стоит взглянуть на него и сердце начинает биться быстрее". Но именно это с ней сегодня и происходило. В груди подозрительно ухало и замирало.

Он вёл её под локоток к входу. На него были устремлены восхищённые взгляды дам, а он смотрел только на Леру и улыбался только ей, и сердце снова и снова предательски ухало.

В фойе было многолюдно — пёстрое волнующееся море, пенящееся шепотками, шелестом юбок, взмахами вееров. Валерия начала высматривать Злату. Но тщетно — в глазах рябило от многоцветия публики. И тут только Лера поняла, что они с сестрой не дали друг другу никаких координат, не договорились о месте встречи. Где же тогда искать Злату?

— Может, по бокалу чего-нибудь освежающего? — предложил Тоцкий, направив Леру к бару.

— Нет! — отказалась она настолько экспрессивно, будто ей яду предложили.

Валерия не забыла о странном предупреждении Бланки не заходить в дамскую комнату во время антракта. А значит, и пить нежелательно, чтобы не возникло насущной потребности туда заглянуть.

Лера целый день обдумывала, что бы могли значить слова Бланки. Попробовала даже ещё раз с ней поговорить на эту тему, но отличница повторила то же самое, что сказала утром. Она не знает, что именно должно случиться. Предчувствие очень смутное.

Оказывается, это лучший способ распалить любопытство. Напустить загадочного тумана, но не сказать ничего конкретного. И хоть Лера решила, что самое благоразумное — послушаться предостережения Бланки, это не отменяло жгучего желания узнать, какая же неприятность поджидает её в дамской комнате.

Может, зайти туда прямо сейчас? Неприятность же должна случиться позже, а пока Лере ничего не грозит. Зато она хоть оценит обстановку. Попробует угадать, что за напасти должны бы были обрушиться на неё во время антракта.

— Мне нужно попудрить носик, — мило улыбнулась она Тоцкому и ускользнула в дамскую комнату.

Едва вошла, её окутал нежный аромат чайных роз. Милое местечко. Пуфики, диванчики, туалетные столики и много-много зеркал. Всё, что нужно, чтобы поправить причёску и макияж. Не похоже, чтобы тут притаились неприятности. Лера увидела только двух безобидных дам, прихорашивающихся у зеркала.

Любопытство погнало заглянуть в одну из кабинок. Но там тоже не обнаружилось ничего сверхъестественного. Что плохого здесь может произойти? Ни одной зацепки. Оставалось вернуться в фойе ни с чем.

Тоцкий поджидал её с двумя театральными биноклями в руках. Уже успел где-то раздобыть. Предусмотрительный.

— Представление вот-вот начнётся, — он галантно подставил руку, чтобы Лера могла опереться, и повёл в зрительный зал.

О том, что спектакль действительно вот-вот начнётся, возвестил мелодичный театральный колокол. Публика поспешила занимать места.

Валерия снова оглядывалась по сторонам, пытаясь отыскать взглядом Злату. Высматривала в пёстрой толпе золотое пятно её волос, но безрезультатно. Зато опять заметила, какими глазами провожают Тоцкого барышни.

Могут смотреть, сколько угодно. Пусть хоть дыру на его белоснежной рубашке взглядами протрут. Он всё равно проявлял к ним ноль интереса. Всё его пристальное неотрывное дьявольское щекочущее нервы внимание было сконцентрировано на Лере.

— У меня самая неотразимая спутница, — заявил он, усаживая её на одно из лучших мест партера. Уголок его рта поднялся в улыбке: — Я устал смахивать с тебя наглые взгляды.

Лера всё ещё не могла привыкнуть, что для конспирации они должны общаться на "ты". Это "ты" сбивало её с толку и будоражило. И не только "ты". Сегодня на неё накатила какая-то гиперчувствительность. Каждое мимолётное прикосновение горячей ладони Тоцкого вызывало острую реакцию. А ещё эти комплименты. Он говорил их как-то подозрительно искренне. Лера уже не понимала, где Тоцкий играет, а где нет.

Если задуматься, для чего ему, вообще, эта игра? С Лерой всё ясно — она согласилась изображать счастливую невесту ради отца. А зачем это Тоцкому? Странная тревожащая мысль неожиданно пришла в голову. А что если у него действительно чувства, как сегодня заявила Злата. Лера, конечно, не восприняла её слова всерьёз. Но какие ещё мотивы могут быть у Тоцкого? Пользуясь случаем, затащить в постель? Он, конечно, коварный дьявол, но, хоть убейте Леру, она считала его благородным и неспособным на подлость. Он, разумеется, хочет близости, это видно невооружённым глазом, но не сделает чего-то, что могло бы её обидеть.

Она всё крутила и крутила эту мысль в голове, и с каждой секундой внутреннее волнение всё больше и больше нарастало. К щекам прилил жар. Неужели Тоцкий влюблён? Этот шикарный магнетический мужчина, который приковал взгляды всей женской части зрительного зала, влюблён в Леру? Горели уже не только щёки, горело внутри. Хмельное чувство кружило голову. Ох, Лера, Лера! Напридумывала, не пойми что. Тоцкий же ясно дал понять, что тоже переживает за Ольшанского, не хочет становиться причиной его бед, поэтому и придумал разыграть спектакль. Вот и причина, а не то, что Лера подумала. Да и зачем ей его чувства? Мало без того проблем?

Она сосредоточила всё внимание на сцене. Занавес пока был закрыт, но Лера всё равно начала пропитываться театральной атмосферой. Есть в театре какая-то магия. Живые чувства, волшебство перевоплощения, чудо оживающей перед твоими глазами истории. А сегодняшний спектакль будет магическим в прямом смысле этого слова. Если верить словам Тоцкого, гастрольная труппа, вопреки запретам, использует в представлении магию. Лера приготовилась увидеть что-то необыкновенное.

В зале погас свет и занавес раздвинулся. В то же мгновение создалось впечатление, что находишься в лесу. Над головой звёздное небо. Справа и слева — толстые стволы старых дубов, а впереди в нескольких десятках метров древний таинственный замок. Он был мрачен и только в одном окне горел свет. У Леры дух захватило от эффекта присутствия.

Из оркестровой ямы послышались звуки. Но далеко не мелодичные — гулкий низкий стук барабанов. Их ритм был тревожным и постепенно ускорялся. У ворот замка в свете факела неожиданно появился первый персонаж — немолодая женщина в тёмных одеждах. И пусть в целом антураж имел мрачноватый оттенок, женщина, наоборот, производила приятное светлое ощущение. Несмотря на свой возраст, она показалась Лере необыкновенно красивой.