— Я по тебе соскучилась! Твои письма были такие отстранённые, безличностные. Даже мама заметила, как мало ты пишешь о себе, — заговорила, когда переместились на мягкий диван, после длительного разговора о погоде и всякой чуши, и после ухода служанки, после вкусного брусничного чая, после нескольких попыток сестры отложить важную тему, будто не она меня вызвала, и будто нам не следовало серьёзно поговорить.

Девушка опустила чашку в блюдце и уставилась на стол, заваленный, как выяснилось, геральдическими штучками. Она работала над созданием внешнего образа их фамилии. Подбирала будущие семейные цвета, что будет на гербе, какие камни войдут в фамильные украшения. Сократив список до приемлемого уровня, Калиста передаст всё это мужу. Деян скажет последнее слово, после нанятые художники создадут итоговые образцы для занесения в Секретариат, и они окончательно откажутся от прошлого дома Адегельских.

— А что писать, Сэл? — холодно ответила она, с трудом отрываясь от камней. — Я должна была стать частью великой и богатой семьи с отличной родословной. Мне это обещали. Давным-давно, проклятые эльфы сказали, какими будут мои крылья, и какое будущее меня ждёт, — она было прикусила губу, но опомнилась, возвращая холодную маску. — После Осеннего равноденствия, Деян откажется от собственного рода. Мы полностью перейдём под покровительство Акроша. Его дети, если он когда-нибудь женится, и так унаследуют всё, а вот мои дети теперь будут зависеть от решений этого человека. Причина? У нас нет денег, чтобы занять должность посла в Лапалии, куда так рвётся мой муж, так что Акрош согласился нас содержать. Разумеется, чисто из родственных чувств, ведь с нас и так брать нечего, — она поставила чашку на столик, и я увидела, как мелко дрожат её пальцы. — Сэл, всё, что ты видишь, сделано и куплено на его деньги. Как и я. От волос до шёлковых туфелек. Я хожу к нему на поклон, если не хватает того обеспеченья, что он выделяет на месяц. А его не хватает, так как Деян, помимо обычных курсов, обязательных для получения должности, посещает ещё кучу разных и постоянно сорит деньгами ради непонятных мне вещей, о которых не говорит. Какие-то проекты, карты, документы, которые он покупает за немыслимые деньги, и я не знаю, зачем всё это! А на возражения отвечает, что мне не нужно столько украшений и платьев. Нужно быть скромнее. А его дела — очень важные, и когда всё будет готово, он обязательно со мной поделится, ради чего всё затевалось…

Я несколько потеряла нить слов сестры, но оглядев с ног до головы, убедилась — её платье дороже моего. А ведь оно явно не выходное. Не в нём она отправится смотреть соревнования. Поэтому сентенции о бедности вызывали оторопь.

— Я знаю, что ты думаешь, — смягчилась сестра, заметив моё недоумение. — Ты всегда была далека от этого. С детства отец носился вокруг тебя. Мама шла за решениями мужа. А Крис… Словом, все вокруг всегда смотрели на тебя. Ты была такой шебутной, и такой трогательной. А я пыталась быть идеальной, чтобы просто понравится, заслужить обычную похвалу. И тут, представь себе, как я обрадовалась, когда поняла, что получу всё, о чём мечтала! Красавца-мужа! Положение в обществе! Деян должен был стать главой целого дома, Сэл! А я его жена. Это была настоящая сказка, которая рухнула сразу, как Миклош объяснил цвет твоих крыльев. Когда объяснил мне моё место. Заложница, чтобы держать тебя на поводке.

Она всё-таки прикусила губу, кривя красивое личико безобразной ухмылкой.

— Мать впервые выбрала меня. Представляешь, что я почувствовала в тот момент? Но ведь это было уже не важно.

Я опустила голову, уставившись на подол своего платья. Кончики ушей загорелись и внутри расплылось горячее чувство обиды. А Кали всё продолжала и продолжала говорить:

— Потом всё пошло прахом. Я узнала о заговоре, началась война, ты пропала, а Тьен… он домогался меня, представляешь? В тот день, когда узнали, что тебя похитили. Он ненавидел брата, и хотел причинить ему боль. Деян остановил его, но взамен лишился половины лица. Вот так просто. А потом наступила та самая ночь, ну… ты помнишь, да? Мы с Деяном были в госпитале, когда доктор оставил его и занялся простолюдинами — не хватало рук. И меня ещё хотели привлечь, но как я могла бросить жениха? Мы вместе пережили ночь Трезубцев и костей. Вместе и лишились положения влиятельнейшей семьи королевства. Потеряли деньги и уважение общества. Наши дети будут обычными детьми посла. И единственное, что выделяет нас, — это недоброжелатели, которые помнят о былом величии, и доброжелатели, которые хотят через меня выйти на тебя. Так что всё отлично, Сэл. Просто прекрасно, — и она резко заплакала, опуская голову и пряча лицо в ладонях.

Я подсела к ней, легонько перехватывая за плечи и прижимая к груди, не мешая плакать, не сдавливая, не сдерживая, наоборот приговаривая:

— Давай-давай, выплачь всё это. Выплюнь из себя. Брось, — я говорила, а сама думала: «Как же быстро нам обеим пришлось повзрослеть. За несколько месяцев из девочек в грязных ботиночках на заднем дворе королевского дворца до двух замужних дам, прошедших через кровь и боль».

Когда она выплакалась, то, утирая глаза, горько усмехнулась, по-детски шмыгая носом:

— Так всегда было, да, Сэл? Я плачу, а ты успокаиваешь, — и она до красноты растёрла лицо, вставая с места и подходя к дверям. Застыв, прислушалась, и также тихо обошла всю комнату, а потом вернулась обратно с иным выражением на лице. Твёрдым, решительным и жёстким.

— Уезжай, Сэл. Сегодня же. Сразу же после этого разговора. Бросайте с Артом всё и бегите из столицы. Я не знаю, зачем и почему ты приехала, но тебе здесь не место, — она почти прижалась ко мне, и говорила полушёпотом в ухо, сжав мои пальцы своими и удерживая на месте. — Король опасен, Сэлли. С тех пор, как вы уехали, становилось только хуже. А ещё эта Анка, подливающая масла в огонь. Бесконечная охота, убийства и казни. Осмотры, допросы, бессмысленная жестокость. Приветствие всяким непотребствам… Это как праздник во время бури. Новая знать потворствует королевскому желанию веселиться. И устраиваются немыслимые празднества. Ты не представляешь себе, что здесь творится. И всем этим правит Анка Асколь, красная любовница короля. О, святая Клэрия, она возненавидела тебя ещё до твоего приезда! А король только и мечтал о том, как бы вас с Артом вернуть. А ещё эти проклятые морвиусы, из-за которых столько шума…

— Кали, прости, но я не понимаю, о чём ты говоришь, — я мягко «выдрала» свои руки из-под её, и отсела в сторонку. — Сейчас, на эмоциях, ты говоришь чудно́, и будто не своими словами. Наш король не тот, кто…

— Да-да, конечно, разумеется, ты права, а я так, в голове помутилось и всё такое, — согласно закивала она, говоря нарочито громко. — Волнуюсь перед началом праздника, да и давно не виделись… — её голос дрогнул, однако было видно, как легко она возвращает маску невозмутимости на своё лицо. — Прости, что наговорила всякого. После смерти брата, нас осталось двое. И пускай мы носим разные фамилии, цвет крыльев не совпадает, и у нас сильная разница в положении, всё равно мы остаёмся сёстрами-близняшками.

— Крис не погиб, а пропал без вести, — поджав губы, перебила её, а она с жалостью посмотрела в ответ.

— Мы решили не писать об этом, мама бы сильно расстроилась, да и… Как ты знаешь, нашего брата в последний раз видели накануне всех событий. Однако позже были донесения о том, что на воде замечали зелёного дракона. Разумеется, это мог быть не он. Когда всё началось, заместитель ректора военной академии вывел всех, включая абитуриентов, в бой, и может этот одинокий дракон был один из студентов. Но люди видели, как его под воду утащил спрут. А спустя неделю после твоего отъезда домой, к берегу выбросило остатки туши. Томар не смог определить, чьё это тело. А в ту ночь пропало несколько зелёных. Так что…

— Это мог быть кто угодно, — ответила спокойно. — Я знаю, что наш брат жив. Он не мог так просто умереть, ясно?

Кали закивала и натянула нейтральную улыбку. Она предложила выпить ещё чай, а после пригласила посмотреть геральдический альбом. В конце концов, и нам с Артаном пора заняться тем же самым.