Глаза в глаза, напряжение до предела. Она пытается сбросить меня, царапает лицо ногтями, но не достаёт — и начинает хрипло стонать, а от этого огонь всё выше и выше, и пламя… выцветает.

«Дикий огонь», — мелькнула лихорадочная мысль. Только тогда я выпустила ариус.

Он вылетел наружу как голубка, расправившая белоснежные крылья, и от взмахов огонь стих, а над нами встал сизый дым. Рассеявшись, показал взволнованным лицам зрителей нас с Анкой.

Заметив, что все смотрят, тотчас убрала руки с её шеи и отстранилась.

— Победила кэрра Селеста Каргат!

Селеста

Мне приходилось раньше бывать под королевским дворцом во время шторма в ночь Трезубцев и костей. Тогда Ник повёл нас особым путём через тайные двери и скрытые пути к тайным комнатам, где мы могли подготовиться к грядущим событиям. Странное было время перед надвигающейся бурей. Страшное и волнительное, но тогда мы были вместе. Не то, что сейчас.

Никлос отвёл в королевскую часть дворца к неприметному коридору с круглой лестницей, ведущей глубоко под землю. На входе, для вида, стоят охранники, однако двери и сам спуск опутаны особыми нитями застывшего нориуса. Как объяснил Ник, эти сторожевые путы создаются и поддерживаются поколениями королей. Никто не в силах их разрушить.

Наконец, минуя несколько тёмных коридоров на нижней площадке лестницы, мы оказались в сокровищнице. Здесь тепло, почти жарко, а невидимый источник жёлтого света поселился вдоль стыков между стен и потолком, спускаясь вниз и отражаясь от почти зеркальной плитки, рассыпаясь по помещениям тысячами огоньков, невероятно-ярко подсвечивая все накопленные Каргатскими королями богатства.

Глаза разбегаются от изобилия драгоценностей и украшений, от золота и дорогих металлов, изысканных поделок и холодного оружия, от тысячи дорогостоящих мелочей и неизвестных магических элементалей. Здесь было всё. Картины в позолоченных рамах, потрясающе-чёткие зеркала, мечи и кинжалы, доспехи из синего золота, ряд чёрных бутылочек со светящимся наполнением, роскошные вазы с бессмертными цветами, россыпь редких живых камней, подземный мох, расползающийся по аквариуму в причудливом узоре. А уж сколько здесь было шкатулок! Броши, ожерелья, диадемы и кольца, серьги и браслеты, тончайшая нить из скользкого металла «калии», сверкающая на женском каменном бюсте.

И всё вокруг сверкало и переливалось миллионами разноцветных вспышек, будучи совершенно недоступными никому, кроме короля. Да, в сокровищницу не спускалась ни одна живая душа, кроме Каргатов. Неудивительно, что так бурно аплодировали аристократы, когда я победила. Уверена, что как поднимусь назад, буду завалена вопросами, что здесь скрывают короли, ведь слухи ходят самые разные. И кажется, что в этот раз они совсем недалеки от истины.

— Сэл, надеюсь ты понимаешь, что никто не должен узнать, что здесь? Пусть подавятся, но ни слова, ясно? — лукаво спрашивает король, видя, как осторожно хожу между рядов, не решаясь коснуться королевских ценностей. — Сама же бери, что хочешь — тебе можно всё.

Я украдкой глянула на него, наклонившись и спрятавшись за очередной горкой из бус и висюлек. Стоит такой невозмутимый, а мне неловко, что язык проглотила. Всё-таки впервые остались наедине с того самого разговора в усыпальнице его родителей. Язык чесался спросить, что там произошло, но молчу, делаю вид, что всё в порядке.

— Не притворяйся, говори, — внезапно устало сказал он, присаживаясь на стул и запуская руку в россыпь бриллиантов на зеркальном подносе. Они звонко рассыпались по столу, но король внимания не обратил, только запрокинул голову, чуть прикрыв глаза.

Я, просто чтобы руки занять, беру с виду прелестное колье из небесно-голубых камней на золотой нитке, прикладываю к груди, иду к зеркалу, чтобы покрасоваться, а сама корю себя: «Что за дурость! Ты попала в святая святых, а тащишь какую-то ерунду! Нет, оно изумительно и великолепно сочетается и с платьем, и с цветом глаз, но… святая Клэрия, что за детская скромность!» И уже ничего не хочется.

— Ваше Величество, скажите, мой муж чем-то провинились перед вами? Вы так холодны с Артаном… ни мне, ни ему непонятно, с чего вдруг, — решаюсь спросить, глядя на короля через зеркало. Он открывает глаза, смотрит в ответ, останавливая взгляд на украшение, аккуратно лёгшее поверх груди, качает головой и всё тем же странно-усталым голосом говорит:

— Называй меня Ник, Сэл. Здесь нет придворных. Когда мы наедине — я для тебя Ник, а ты Сэлли. Ведь мы семья, не так ли?

Медленно киваю, стягиваю с шеи колье и возвращаю его на место, вновь принимаясь странствовать между рядов — ничто не цепляет, всё такое одинаковое, бездушно-уникальное, неинтересное.

Никлос поднимается с места, и мы переходим в следующий зал. Они небольшие с низкими потолками и широкими проходами. И кажется разделены на эпохи: чем дальше от входа, тем более древние сокровища встречаются на пути и тем тусклее свет. Здесь уже нет такого изобилия украшений, а каждый встреченный предмет выглядит более простецким, чем у входа, но я чувствую за ними историю более великую, чем просто драгоценность, которую можно продать за деньги.

— Осторожнее, Сэл. Многие предметы в этих залах прокляты. Не стоит слишком пристально на них смотреть — их пробуждение никому не пойдёт на пользу. Лучше вернёмся назад…

— Ваше… Ник. Пожалуйста, ответь на вопрос. Если мы семья, то между нами не должно быть секретов. Скажи, зачем я здесь. Почему Арт больше не часть твоей семьи. И что будет дальше?

Мы доходим до самого конца — к самому маленькому помещению размером метров шесть. Здесь только один сундук, закрытый на замок, но именно он привлекает внимание. Я тянусь к нему, но Ник перехватывает за руку и отводит в сторону.

— Хочешь всё знать? — спрашивает спокойно, а белки глаз темнеют, насыщаясь нориусом. Он стоит слишком близко, и я делаю несколько шагов назад, боясь лишнего касания — память выводит наружу воспоминания и мне тяжело дышать.

Заметив моё реакцию, король помрачнел, отводя глаза и прислоняясь к стене. Я не решаюсь что-то сказать, дожидаясь, когда он успокоится. Как на меня действует нориус, так, вероятно, и на него воздействует ариус, иначе почему Никлосу так тяжело быть рядом со мной? Столько хороших слов вертятся на уме, хочу сказать, что понимаю его, что скоро станет легче, что завтра же начну «стравливать» ариус, и всё вернётся на круги своя, но… Есть и опасные вопросы, которые не задам даже под пытками.

«О, мой дорогой король, снятся ли тебе те же сны, что и мне? Что именно ты чувствуешь ко мне? Наша связь похожа на слияние зелёных драконов? Хочешь ли ты, чтобы она стала такой же, как у всех моих предшественниц? Поэтому ты взял Анку, чтобы было не так одиноко?..»

Нет, эти вопросы откровенны и опасны. Для меня самой.

Он отлепляется от стены и ведёт обратно в комнату. Открывает замок сундука нориусом и откидывает крышку. На серой от старости подушке покоится несколько вещей, но до чего же интересных! Почти все из них никогда прежде не видела, а то, что видела, имело иную форму. От нерешительности застыла, внимательно разглядывая их.

— Не бойся, не укусят. Их можно трогать, — подталкивает Ник, и я тянусь в сундук, выуживая первый предмет.

Он продолговатый и удобно лежит в руке. Похож на камень, но слишком однородный, чуть толще страницы и с несколькими уплотнениями по бокам. С одной стороны, чёрный, гладкий и с зеркальным эффектом, а с другой бархатистый и изрисованный неизвестными символами над потрясающе детализированной картиной волка. Я ещё раз потёрла его пальцами, но так и не смогла почувствовать мазки — непонятно, как это было нарисовано. Да и в принципе, что это такое.

Следующим вытащила то, что напомнило какую-то усечённую форму корсета. Две кружевные чашечки, соединённые парой петелек, из необычного мягкого материала. Следом выудила странные мягкие штаны с какой-то металлической штуковиной, где обычно делали пуговицы и вставляли ремень. На обратной стороне увидела полустёртую накладку с каким-то непонятным узором.