Казалось, ещё секунда и я развеюсь по ветру, превращаюсь в агонизирующую пыль, когда пришло спасение. Оно вспенило море и тонны воды пали на меня со всех сторон, гася огонь и призывая белый дым. Исцеление началось в ту же секунду, а вместе с ним началась и бойня.

Я ничего не видела, только слышала жуткие крики, доносящиеся со всех этажей Нимфеума. Эти вопли доставали до печёнок, и не было ничего прекраснее их боли. Я наслаждалась чистейшей яростью, что забирала мой страх. От неё хотелось смеяться и плакать одновременно. С ней пришло чувство безопасности, защищённости, пропало бесконечное одиночество, облегчение накрыло с головой, даря пьянящее ощущение лёгкости.

И когда последний морвиус развеялся, открыла глаза и увидела его.

— О, моя маленькая белокрылая девочка. Как же они могли так поступить с тобой? — шепчет Никлос. В его глазах танцует нориус, то застилая тьмой, то возвращая янтарную ярость. Он наклоняется ниже, целует в лоб, проводя мокрой рукой по щекам, стирая кровавые слёзы. — Теперь всё будет хорошо, слышишь, я рядом. И больше никогда не покину тебя, родная!

— Где… где Артан? — ему пришлось наклониться совсем близко к моим губам, чтобы расслышать вопрос — исцеление не закончилось, лёгкие горели едкой болью от слабого дыхания, так что вопрос прозвучал едва слышно, на грани, за которой боль опять ослепила, и я запрокинула голову. Последнее, что услышала:

— Прости меня, Сэлли, я не смог его вытащить. Не успел… он исчез на моих глазах.

Никлос

Никлосу крайне не нравилось происходящее. Предчувствие ловушки не отпускало с момента, как они вошли в город. Но кто осмелится встать у него на пути? «От аристократов тоже не ожидал Чёрной пьетты, однако они смогли перехитрить тебя …» — предательски зазвучал внутренний голос и Ник разозлился. На самого себя. На этот мерзкий холодок где-то в глубине сердца, который рвался наружу и от которого появлялось странное чувство неуверенности в собственных силах. Именно поэтому он так рьяно взялся за это дело. Ему претила сама мысль, что есть что-то сильнее него.

В момент, когда они с Артом подошли к остальным участникам группы, это чувство усилилось.

Она была молодой и какой-то поломанной. Одета в сизые лохмотья, бывшие когда-то платьем. И сама вся — серенькая. Тусклые, некогда светлые волосы. Невыразительные рыбьи глаза. Бледная влажная кожа. Босая. Сидит на земле, прижимая колени к груди и смотрит безучастно. Будто и разума в голове нет. Сломанная брошенная вещь.

Томар к ней и так, и этак обращался, а она только шипит, когда пытаешься дотронуться, и не шевелится.

— Погодите, сейчас увидите, — заявил колдун, и это сразу случилось. Девушка как масляное пятно, текучая глина, слиплась в ком, а распалась иным человеком. Теперь это древняя старуха. Такая же безымянная, безличностная, серая.

— Что это такое? — ошарашенно спрашивает Арт, опасливо обходя по кругу неведомую особь.

Томар только мрачно глянул на него и вновь замер на месте. Впервые можно было увидеть, как старейший колдун королевства не знает, что делать. Никлос заметил, как, и без того плохо выглядевший, маг совсем сдал. Бледный, морщинистый, он выглядел лет на семьдесят по человеческим меркам. Всего за одно лето он высох и состарился. Это не могло не отразиться на поступках колдуна, так что король задумался, не пора ли подыскивать ему замену.

Артан отдал приказ охране рассредоточиться на местности и поискать, откуда это существо могло выбраться. Порекомендовал быть настороже, но этого и не требовалось — каждый участник группы держался наготове, внимательно следя за обстановкой. Проклятая тишина, несвойственная портовому городу, сводила с ума, напрягая каждым порывом ветра, скрипом дверных петель или шорохом павших листьев. Серый, мелкий дождь лишь немного приглушал звуки, больше добавляя таинственности любому подозрительному движению на границе зрения, и без того сильно нервируя группу.

Король вплотную подошёл к твари, успевшей сменить несколько обличий и остановившейся на облике ребёнка с непропорционально большой головой. Существо съёжилось от его приближения и впервые посмотрело в глаза. На белёсом дне обитал разум зверя. Не было разумности, но были инстинкты. Тварь по-кошачьи утробно зарычала и сжалась в комок, пряча голову между колен.

— Что ты такое? Кто тебя послал? — резко спрашивает Ник. Ответа не было. Очередное изменение облика оборвалось в момент, как возник нориус. От его появления существо завыло и вжалось в стену здания, возле которого его нашли. Удивительно, но ему удалось слиться с ней, став частью кирпичной кладки, и только сплющенные очертания головы выдавали присутствие неведомой зверушки.

— Морвиусное отродье! — прошептал Артан. Обернувшись, он по-новому огляделся по сторонам. Если эта дрянь способна делать такое, то что ещё может скрываться в брошенном городе?!

— Оно не разумно, только звериные инстинкты, — неожиданно заключил Томар, вставая рядом с Ником и касаясь стенки. Никакой реакции не последовало, только глаза в стене забегали, и лёгкая рябь прошла по поверхности. — Никогда даже не слышал о таком. Оно знает опасность нориуса и при этом не реагирует на магию. Поразительное создание.

Ник скрипнул зубами и вновь направил нориус к существу. Тьма ковром легла на всю ширину стены и мягко к ней прижалась. Реакция последовала незамедлительно. Стон перешёл в низкий визг, а после тварь шлёпнулась на землю, крутясь волчком и трансформируясь острыми углами. Оно выло всё время, пока нориус старался его задеть, касаясь то выпавшей кривой руки, то шмата мочалистых волос, то бугристых неопознанных отростков. В конце завизжало так сильно, что все зажали руками уши. Раздался смачный хлопок, будто плюхнулось что-то и в воздухе разлился омерзительный запах гнили.

— Поздравляю, Ваше величество. Вы её убили, — резюмировал Томар, подходя к желеобразным останкам существа. Он побрезговал её коснуться, только внешне осмотрел серо-бурую грязь, теряющую плотность и растекающуюся по земле как вода. — Кажется, я видел что-то такое в других частях города. Такие же лужи.

— Вот это напало на город? — удивился Артан. — Или?..

— Или. Не торопись, Арт. Подумай. И оглядись. Этот город провонял гнилью, — отрицательно качнул головой Ник, собирая обратно нориус. Тот с непонятной ленцой обвился вокруг его ног и совсем не торопился возвращаться.

Страшная догадка пришла в голову Артану, как и остальным участникам группы. Могло ли город накрыть какой-то магией, превратившей его жителей в это?!

Тревожные мысли пришлось отставить в сторону. Вечерело. Ничего опаснее этого существа им больше не встретилось. И никаких следов. А чем плотнее сгущались сумерки, тем сильнее усиливалось давящее чувство, появившееся почти сразу, как они прибыли в город.

Со стороны моря приходили порывистые ветра, насквозь промерзающие даже драконьи души. А к непонятному давлению пришло щекочущее ощущение чужого взгляда, будто за ними следят откуда-то с крыш одинаковых домов. Вот, заворачиваешь за поворот, и краем глаза мерещится движение. Или с крыши сыпется пыль и грязь, будто кто-то по ней пробежал. Чудится лязганье щеколды, скрип дверных петель, щелчки замков. Слышатся осторожные крадущиеся шаги и цокот лошадиных копыт. По отдельности всё это мелочи, слуховые галлюцинации, но всё вместе давило на психику.

Даже Томара пробрало, и он шумно отругал охранника, внезапно вышедшего из проверенного дома. Пропесочив его почем зря, колдун перевёл дух и как-то даже успокоился. А Никлосу становилось хуже. Неожиданно непослушным нориусом он опутывал каждую пройденную улицу, запускал нити в дома, проверял подвалы и чердаки, залезал в канализационные стоки, исследовал и изучал каждый поворот, по нескольку раз проверяя уже пройденное. И ничего. Обман зрения, слуха и собственного предчувствия. Но так ведь не бывает! Как и детского своеволия нориуса, что постоянно норовил запутаться в улочках да переулочках…