— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, кэрра, — наконец, хрипло произнёс он.

— О, не переживай, кэрр Акрош. Знаешь, а ведь эти твари, несмотря ни на что, подарили надежду.

— Вы о чём? — хмуро переспросил он, а я отмахнулась. Слишком рано говорить такое вслух. Эта надежда как искра, словами её легко погасить.

И мы остались с Флаксой вдвоём. Я опустилась на ступеньки, Верховная как смогла лбом убрала с лица волосы и вновь уставилась как рыба, словно собралась поиграть в молчанку.

— Нет, так не пойдёт, — помахала указательным пальцем, поджав губы. — Или ты хочешь, чтобы я спустилась к тебе в воду?

В глазах шелки мелькнула усмешка и она показала заострённые зубы, издеваясь надо мной.

— Ты такая простенькая, такая миленькая, что даже жалко. Я видела тебя на расстоянии, и ты всегда светилась счастьем. Это его злило, но он не понимал своей злобы. Мужчины, они способны на такое. Как и завистливые женщины, — её голос полон сладкого мёда и кислого лимона. Она кривила губы, говорила с насмешкой, а смотрела с таким предвкушением, будто знала наперёд, что случится. — Тебе придётся выслушать меня. Мою историю. Если, конечно, хочешь найти выход.

— Какой выход, ты о чём? Я здесь, чтобы ты назвала вашего предводителя. Колдуна, который устроил заговор, тот, кто хочет воскресить старых богов.

На мгновение вернулся настоящий облик шелки и она зашипела, а потом прерывисто вздохнула и качнула головой, возвращая маску. И вновь уставилась угрюмо. А я, играя с ней, опустила руку в сантиметре от чёрной непроглядной воды. Ей это не понравилось, но она промолчала.

— Ну так что. Будем играть в игры или же ты просто скажешь, что от тебя требуется и я пойду?

— Ты сама не знаешь, чего требовать, маленькая драконица. А я хочу дать шанс избежать клетки, в которую сама когда-то угодила.

— О чём ты толкуешь?! — я напряглась. Слово клетка ассоциировалось с русалочьим пузырём, и я пожалела, что спустилась в лодку. Мне хотелось прямо сейчас подняться наверх и улететь подальше от воды, наплевав, кто с берега увидит белого дракона в море.

— О мужчинах, Сэл. О том, на что они способны, когда путают любовь с одержимостью. Когда это случилось со мной, я была на два года младше тебя. А он был старше на тридцать лет. Его отец — богатый человек, староста рыбацкой деревни. Мои — бедняки. Даже свадьбы не было, ведь он уже был женат. А я росла как дичок на его глазах и внезапно оказалась красавицей, — лицо шелки ненадолго скривилось, а затем снова разгладилось и стало безучастным. — Став шелки, я всё забыла. Это подарок смерти — пустота вместо воспоминаний. Лёгкость и свобода. Мы не чувствуем людских страстей. А жажда лишь дарит вкус. Поэтому количество шелки не уменьшается. Всегда найдутся обиженные мужчинами женщины. Жаль только Сделка забрала у нас охоту. Мы стали сторожевыми щуками да акулами на королевской службе. Мужское ярмо на наших шеях. Поэтому хотим освободиться.

Она тяжело вздохнула, опускаясь вниз, а я заметила, как искалечены её запястья и мне стало её жаль. Но я не жалела её вид.

— Шелки теряют память, это подарок того, кто создал нас. Наш отец-защитник вместо человеческих отцов, которые не спасли. Он позаботился, чтобы нам не было больно и страшно, чтобы мы обрели покой и могли отомстить. Всем им, слышишь? Каждой твари, что посмела обидеть женщину. Это наша естественная миссия. Свобода мщения. А люди видят в нас бездумных убийц, но ведь мы убиваем только насильников, лжецов и предателей! Лицемеры, — её лицо вновь пошло водянистой рябью.

— Что ты хочешь услышать? Сочувствия? Я должна понять, зачем вы предали короля? Да какого морвиуса, Флакса?!

— К тому, что, став Верховной, я получила память и способность вновь выглядеть человеком. Дар и проклятье. А знаешь, что ещё я получила? Память предыдущих Верховных. Я помню, как заключалась Сделка. Помню, как нас поставил на колени Каргатский король. Помню, как нориус одеялом покрывал всю поверхность воды океана, выуживая каждую из нас и обещая той Верховный стереть вид целиком. И убивать каждую воскресшую утопленницу, если не подчинимся. И она согласилась, — Флакса вновь прерывисто вздохнула, с каким-то сожалением глядя на меня. — Я могла бы многое рассказать тебе, Селеста Каргат. Рассказать, какими были предыдущие белокрылые. Что с ними стало. Как с ними обращались короли. Могла бы рассказать, что ждёт тебя и твоего мужа. Сказать, что король, каким бы добрым и хорошим не был, является частью тьмы и рано или поздно, но она поднимется над ним и он воспользуется силой, чтобы получить желаемое, невзирая на сопутствующий ущерб. Да, Селеста, я многое могла бы сказать о будущем. Но это не в интересах шелки, — и она очаровательно улыбнулась, продемонстрировав острый ряд акульих зубов.

Дёрнулись желваки, и я вскочила с места, сжимая кулаки.

— Я тоже могу многое сказать. Ты не знаешь будущего, шелки. Ты всего лишь утопленница, гадающая на кофейной гуще. Что ты можешь знать о будущем и смерти, когда не видишь того, что уже произошло? Ты пустышка! Всего лишь жалкое пародия на человека. Время сотрёт тебя в морской песок и не останется ничего!

— Это всё не важно. Главное, что ты выслушала меня и услышала. Остальное проще, — внезапно собралась она, проигнорировав оскорбления.

Она подтянулась на цепи, отчего тёмно-синяя кровь быстрее потекла по запястьям вниз до груди, а после струями стекла в воду. — Мне осталось недолго, я сглупила, и король узнал о предательстве шелки, поэтому компаньон решил таким незамысловатым способом избавиться от помехи. Глупый, сила куда как более могучая уничтожит меня ещё до зимнего солнцеворота. Так что я просто хочу, чтобы ты была готова к грядущему.

И я не выдержала. Ради этих бредней я зашла в море?! Ночью приплыла в лодке в это проклятое место, рискуя опять попасть в плен к русалкам?! Ради слезливых сказок и страшилок про опасных мужиков?!

Без тени сомнения, я вошла в воду и пошла на неё.

— Говори имена, Флакса. Иначе я кликну остальных и начнутся пытки. Хочешь, чтобы тебя пытали? А может стоит усадить в лодку и притащить на берег? Интересно, в какой момент начнёт действовать наказание? Когда коснёшься земли под водой или же как ступишь на берег? Обеими ногами или достаточно одной? Будет ли болезненное предупреждение или сразу убьёт? М? Я слушаю твои идеи, Флакса. Чем дольше молчишь, тем меньше во мне терпения! — скрипнула зубами, подходя вплотную и, хватая шелки за волосы, запрокидываю её голову и выгибаю книзу. — Говори, тварь! Что ты знаешь о морвиусах? Что знаешь о шёпоте в воде? Куда пропадают моряки и рыбацкие деревни? Что вы затеяли? О ком ты только что говорила? Не молчи! — прикрикнула, а она спокойно выгнулась ещё больше и засмеялась, пародируя птичий клёкот.

Я дёрнула её и отпустила, а потом злоба вышла наружу. И я почувствовала каково это, когда кто-то в твоей власти. Я могла сделать с ней что угодно и мне хотелось что-то сделать. И пришёл ариус, а мертвячая тварь заскулила как собачонка.

— Не нравится? А говорят нориус ты просто обожала! Интересно, что с тобой станет, когда он коснётся твоего тела?

Ариус змеёй спустился по руке вниз и направился к ней. Шелки задёргалась, пытаясь отстраниться, замолотила ногами по воде, теряя человеческий облик, её чёрные глаза безмолвны, а без бровей и губ даже гримаса мольбы походила на оскал. Но она молила, и как ответ на её молитвы сверху послышались крики. Но это не остановило меня, и я коснулась её.

То, как закричала шелки, перебило всё. Я тронула её груди и от соприкосновения с ариусом там появилось чёрное пятно, уходящее вглубь. Чернота полилась из места удара, а шелки билась по воде, расплёскивая её, выворачиваясь, вырываясь до сломанных костей, до искорёженных запястий. И я отшатнулась, в ужасе от своего поступка.

— Я всё скажу! — закричала она, — только хватит, пожалуйста, не надо больше!

Прерывисто задышав, я попятилась назад до ступеней, оступилась о скользкий выступ и шлёпнулась, с головой уходя под воду. Тогда я увидела упущенное. Огромная дыра в самом дальнем углу. И оттуда уже лезли русалки. Только это были необычные подводники. Они были тёмными и походили на угрей. Будто их искупали в чёрной краске. От них шёл оглушительный шёпот, и каждая смотрела на меня. Я вынырнула, разворачиваясь к ступеням и на карачках потянулась наверх.