Посидев немного, Второй снова улёгся на подушку, свернувшись колечком. Да, будет шторм, в атмосфере неспокойно. Но пока ещё буря далеко, он едва чуял её. Второй спрятал нос в растрёпанные дреды Доуги и снова уснул. Погружаясь в сладкий собачий сон, он успел подумать: «Скоро, скоро опять надо будет проснуться…»

Те, кто живут у моря, знают, что луна – царица приливов. Она управляет ими, то притягивая морские волны к берегу, то отталкивая прочь от него. Она движется по небесному своду, и волны послушно следуют за ней.

Примостившись на коленях у своего старого-старого друга месье Бошана и слушая его частое дыхание, Синдбад загадал желание. Это было очень большое желание, размером с тарпона…[6] нет, с целого кита или даже ещё больше – величиной с луну! Кот мечтал, чтобы исполнилось желание месье Бошана, несмотря на сломанный цереус, и поскорее, пока не стало слишком поздно…

В руке у старика был зажат несчастный цветок, который уже никогда не распустится, после того как горшок, где он рос, был сброшен вниз с крыльца на землю, покрытую ракушечной скорлупой.

Месье Бошан с давних пор жил на Устричном шоссе. Некогда он покинул свой родной городок Сен-Мари-де-ла-Мер, что на юге Франции, в Камарге, где разводят крепких, выносливых пони. Давным-давно месье Бошан сел вместе с десятью пони камаргу на корабль, пересёк Атлантический океан и оказался на побережье Мексиканского залива.

Он вовсе не собирался надолго задерживаться в Устричном посёлке. Он должен был остаться на корабле и дожидаться возвращения команды, которой предстояло отвезти пони камаргу в галвестонский цирк. Месье Бошану тогда было всего пятнадцать лет, и он нанялся на корабль конюхом, чтобы ухаживать за пони во время морского путешествия.

Он любил лошадок, а они любили его. Им нравился его спокойный, мягкий голос и то, как он ласково похлопывал их по холке. Это успокаивало их во время качки.

Месье Бошан и не думал, что ему придётся остаться на узкой полоске техасской земли, тянувшейся вдоль Мексиканского залива. Он даже не сошёл бы на берег, если бы корабль не налетел на Устричную косу – точь-в-точь как это случилось с кораблём Кабесы де Вака пятьсот лет тому назад. Ну что ж, не он первый, не он последний. В ту ночь море штормило, и корабль месье Бошана, получив пробоину, стал быстро наполняться водой. Месье Бошан едва успел переправить перепуганных лошадок на берег, и они тут же разбежались, затерявшись среди солёных болот, заросших осокой, мхом и кустарником. Точь-в-точь такие же остались на их родине, в Камарге, на южном морском побережье Франции.

На родине остался ещё кое-кто. Тот, кого месье Бошан никак не мог забыть. С глазами синими-синими, как небо Южной Франции. С волосами чёрными, как безлунная ночь.

И вот теперь, по прошествии стольких лет, он, сидя в кресле, сжимал в руке сломанный цветок и вспоминал…

Двое мальчишек.

Анри Бошан познакомился с Джеком на площади возле рынка в центре городка Сен-Мари-де-ла-Мер, названного так в честь трёх библейских Марий, которые, по преданию, однажды побывали здесь, приплыв по морю.

Как-то раз поздним вечером, за пару недель до того, как он отправился через Атлантику в место под названием Техас, Анри, накормив и вычистив своих пони камаргу, умылся, причесался, надел новенькую куртку и пошёл прогуляться на площадь. Когда тебе всего пятнадцать и впереди тебя ждут долгое плавание и заморские страны, твой шаг лёгок, сердце бьётся часто, дышится легко и жизнь кажется чудесной.

Какой уж тут сон?..

Анри не спеша шёл по тихим ночным улицам, глядя по сторонам. Вот хозяин таверны, проводив последнего завсегдатая, подметает ступеньки своего заведения, а вот булочник вешает ржавый амбарный замок на дверь своей лавочки. Колокол церкви трёх Марий пробил одиннадцать. Анри посмотрел на колокольню, на церковный дворик, на маленькую площадь.

Там, в кругу света, который отбрасывал уличный фонарь, находился Джек. Он стоял у фонтана, лицом к Анри. Карман его был набит монетками, и он бросал их через плечо в фонтан, прислушиваясь к шелестящим всплескам, которые раздавались, когда монетки касались воды – «плинк-плинк-плинк». Словно кто-то играл на старинном клавесине весёлую мелодию.

Джек был удивительным, ни на кого не похожим. И очень красивым, ослепительно-прекрасным. Вот именно: ослепительно-прекрасным!

У Анри перехватило дыхание. Он не мог отвести глаз от Джека.

А вокруг фонтана ночной цереус раскрыл свои белоснежные благоухающие цветки, наполняя воздух густым, приторно-сладким ароматом, от которого кружилась голова.

С тех пор мальчишки встречались каждую ночь. Они приходили к фонтану ближе к полуночи, когда все лавочники, торговцы, все горожане запирали свои лавки, двери своих домов и готовились отойти ко сну – все, кроме ночного сторожа. Но он не обращал никакого внимания на двух мальчишек, которые болтались на улице, вместо того чтобы мирно спать в своей постели.

А они, стоя у сверкающего брызгами фонтана, разговаривали всю ночь напролёт. О чём? Да обо всём на свете: о пони камаргу, о цирке, о благоухающих ночных цветах, о разных чудесах, которых полным-полно в огромном мире… И вот однажды, в одну из ночей, когда они умолкли, потому что молчать вдвоём ещё лучше, чем говорить, Джек сунул руку в карман, достал целую пригоршню монет и бросил их в фонтан – точь-в-точь как в тот раз, когда Анри увидел его впервые.

– Зачем ты это сделал? – спросил Анри.

– Я загадал желание, – ответил Джек.

Анри взял Джека за руку и крепко сжал её. Их руки соединились, пальцы сплелись. Загаданное желание обязательно сбудется.

На рассвете, когда пришла пора прощаться, из-за фонтана вдруг выскочил кот и, прошмыгнув у них между ногами, как пушистый клубок из лап, ушей и усов, так же внезапно исчез в зарослях кустов, что росли рядом. И в ту же минуту во дворик вошла большая, грузная женщина. В руках у неё была корзина, в которых торговки носят на рынок рыбу. Женщина направилась прямо к мальчишкам. Подойдя к ним, она вдруг остановилась.

Глядя на неё, Анри явственно видел миллионы морщин, которые, словно лучи, прорезали её кожу. Он никогда ещё не встречал такой дряхлой старухи. От её корзины шёл кисловатый, прогорклый запах тухлой рыбы. Анри поморщился. Старуха пристально взглянула на него, а затем обернулась к Джеку. Тот отступил на шаг и закрыл лицо руками.

– Мама… – пролепетал он.

Анри никак не мог понять, что происходит. Похоже, что Джек знает эту женщину. Неужели она и впрямь его мать? Он поспешил к своему другу.

– Стой! – скомандовала ему морская ведьма, угрожающе подняв руку.

Затем она протянула ладонь Джеку и вкрадчиво спросила:

– У тебя, верно, найдётся что-нибудь для твоей старой матушки, сынок?

Джек покраснел и стал судорожно рыться в карманах в поисках монеток или, на худой конец, носового платка – хоть чего-нибудь, что он мог бы предложить старухе. Но в карманах его было пусто.

Старуха рассмеялась. Это был нехороший, недобрый смех.

– Как же так? Ведь твоё желание исполнилось? – И она ткнула крючковатым пальцем в Анри. – И тебе нечего подарить старухе матери?

В предрассветных сумерках Анри увидел, как лицо Джека покрыла смертельная бледность. И тут женщина повернулась к Анри и впилась в него взглядом, от которого он сразу съёжился, словно охваченный огнём бумажный лист. Скрестив руки на груди, старуха сказала:

– Вот что, милок. Забудь о нём. Он не твоего поля ягода.

– Не слушай её! – вскричал Джек. – Это просто старая глупая рыбачка!

Анри взглянул на своего друга, и сердце его оборвалось. Синие глаза Джека на побледневшем лице казались бездонными, как морская пучина. И в них стоял ужас. Тёмный ужас, всплывший из неведомых глубин. Неужели он и в самом деле знает эту старую ведьму? Почему он назвал её мамой?