И вот сейчас мой кошмар ожил: перед нами выскочил грузовик, кузов которого был забит кирпичами. И не успела я и рта открыть, как целый десяток летел нам прямо в лицо, разбивая стекло.

Мое сердце совершило кульбит, а рот так и открылся крике. Я орала, но ничего не происходило. Лишь глаза вновь заволокло туманом, через который я продиралась, словно сквозь вату.

— Очнись! Лена! Очнись же! Это неправда! Не кричи! Успокойся! — стало доноситься до меня все громче и громче. А потом я почувствовала, что меня прижимают к чему-то твердому, а волосы поглаживает чья-то большая рука. — Ш-ш-ш, все хорошо, Лена!

Я моргала, и зрение вновь возвращалось ко мне. Мы стояли на обочине дороги, а сама я была в объятиях Тимура, который все говорил что-то успокаивающее. Но совсем не тихо, как говорил бы любой другой, нет. Он почти кричал, и бессильная злость чувствовалось в его голосе. Словно он хотел поквитаться с обидчиком, а не мог. И никогда не сможет…

А потом мы сидели еще несколько минут, не шевелясь, не говоря ни слова. Оба понимали, что это второй приступ. И я не хотела об этом говорить вслух, потому что казалось, что пока я молчу — это еще может быть неправдой. Заражение…

— Я тебя сейчас отвезу к одному моему другу, он доктор… — сказал мне мужчина где-то в район макушки.

Он был таким жарким, живым и пышущим силой, что мне казалось, что я могу хоть немного зарядиться от него, подпитаться энергией и здоровьем. Особенно теперь, когда жар видения схлынул, и кончики пальцев кололо от холода.

— Тебя трясет! — Тимур мягко отодвинул меня от себя. Посадил ровно на сидении, стараясь не задевать больное плечо, а потом перегнулся через меня и пристегнул ремнем безопасности.

— Зачем? — переспросила я, не видя в этом смысла. Ехала же непристегнутая, а теперь, с такими-то шансами на выздоровление — и подавно не надо.

— Затем! — оборотень отвернулся, хмуро глядя вперед. А потом треснул рукой по рулю, повернул ключ в замке зажигания, и мы тронулись с места.

— Он поможет! — громко сказал Тимур

— Ты это себя убеждаешь? Или меня? — отчужденно спросила у него, чувствую подкатывающую апатию.

Мужчина провел пятерней по волосам и надавил на газ. В салоне так и летало ощущение того, что растерянным этот оборотень быть не привык. А особенно — осознавать свое бессилие перед реальностью.

— Зачем я тебе? — я так и не повернулась, смотря в правое зеркало заднего вида. В нем отражалась я — растрепанная и потерянная. В нем я видела себя и в тоже время незнакомку с непривычным для меня пустым взглядом.

— Давай об этом не сейчас, а? — нервно бросил он, на секунду окинув меня взглядом.

— А когда? Потом я могу просто не успеть узнать, — пожала плечами, наблюдая, как мой двойник в зеркале повторяет за мной.

— ЛЕНА! — взревел он так, что отражение в зеркале мне явно показало, что пустота упорхнула, и на ее место пришло удивление. Почему он так переживает обо мне? Ему не все равно? Или я просто нужна ему из-за того, что работала над проектом Суворовых?

Искорка интереса вспыхнула, немного оттеснив пессимистический настрой. Если уж мне и отмеряно мало, то надо любыми путями узнать все, что могу… Хоть какое-то развлечение, заодно и отвлекусь.

И как всегда, когда у меня появлялась цель, я чувствовала поднятие духа. Только равнодушно подумала о том, что мой настрой с этим заражением менялся с молниеносной скоростью. И меня мотало, словно на качелях — вверх, вниз… От хорошего к плохому, а потом обратно.

Тимур покосился на меня, констатировав:

— Плохи дела, надо спешить! — и свернул во дворы, сокращая путь и объезжая пробки.

Похоже, он знал все лазейки в этом городе…

— Ты так хорошо ориентируешься в городе. Коренной житель? — я все-таки решила вытащить из него хоть что-то.

— Тебе так важно болтать, пока мы едем? — он бросил на меня оценивающий взгляд.

— Да, — нехорошо было прикрываться своим состоянием, да вот только совесть моя, видимо, атрофировалась. Наверное, заразилась тоже. Да ничего, ей полезно! Хоть в чем-то есть плюс.

Уголок рта мужчины иронично пополз вверх, но в этой гримасе явственно ощущалась горчинка.

— Нет, мои владения далеко отсюда.

— Прямо-таки — «владения»?

— Ну, как хочешь называй. Угодья, территория…

— А здесь ты тогда что делаешь? Не похоже, что проездом.

Тимур хмыкнул, кивнул своим мыслям, а только потом донес их до меня:

— Можно сказать и так. А можно сказать — по делам, — он повернулся ко мне, на мгновение оторвавшись от дороги. Его быстрый взгляд пробежался по мне от макушки до пят. — Выбирай, какой больше нравится.

— Как хочешь называй, что хочешь выбирай, — я удивленно приподняла одно плечо, так как вторым двигать было ой как болезненно. — Я хочу так, как есть на самом деле!

— А у каждого своя правда. Кто-то считает, что я тут не к месту. А кто-то — что без меня никак.

— А ты? Как считаешь?

— Я здесь, — он многозначительно приподнял брови, глядя прямо перед собой. — Это говорит само за себя.

— Ты невыносим! — я приподняла голову вверх, а потом бессильно опустила, полностью расслабив шею. Показывая всю степень моего отчаяния.

— Это еще почему?

— Ты ни на один вопрос нормально не ответил!

— Но ведь отвечал? — Тимур был вполне доволен собой. — Разговор поддерживал. Хотя не понимаю этой бессмысленной болтовни, когда тут так серьезно.

— Ты бы предпочел, чтобы я стонала от безнадеги и проклинала всех оборотней?

— О, тогда нет! Лучше продолжай задавать эти свои вопросики!

— А ты будешь давать на них все такие же расплывчатые ответики?

На мой вопрос мужчина выразительно промолчал.

Знакомый Тимура был очень странным малым. Да-да, именно так, помнится, говорил о такой породе людей мой покойный дед.

Нет, ну а что вы можете сказать о человеке, который живет на окраине мегаполиса не где-нибудь, а в бункере? Вот и я о том же говорю — очень странный тип.

— Он не человек? — шепотом спросила у оборотня, пока он проводил какие-то странные манипуляции у двери. Но тут правильнее было бы сказать — дверищи. Огромная, даже на глаз было видно, что тараном такую не возьмешь…

Вдруг что-то внутри щелкнуло, проскрипело, а потом заскрежетало. Она открылась, и на меня хмуро посмотрел крупный мужчина, лет так пятидесяти на вид. Высокий, похож скорее на кузнеца. Да и рубаха смахивала на старославянскую своим покроем…

— Она? — переведя тяжелый темный взгляд на Тимура, уточнил он. А я так и осталась в неведении, откуда этот житель бункера знает обо мне. Неужели оборотень теми самыми манипуляциями смог передать причину нашего визита.

Я заинтересованно покосилась в сторону стены у двери, на которую был прикреплен непонятный короб. Похоже на то…

— Ну? Или не тебе помощь нужна? Или решилась все-таки помирать? — грубовато привел меня в чувство незнакомый мужчина.

— Не передумала, — нахмурилась я.

— Митяй, это Лена. Лена — это Митяй! — быстро представил нас Тимур, пока «дружелюбный» знакомый окончательно не повернулся ко мне спиной.

— Рассказывай, — кивнув мне, устало сказал Митяй.

— Я… — только открыла рот, как оборотень приложил палец к моим губам и сам все начал излагать. Сухо, словно сводку из вечерних новостей. Вся моя история заняла буквально половину минуты, после чего Митяй обернулся ко мне и покачал головой:

— Плохо дело, девочка.

— И еще, — отвернул друга от меня Тимур, и мы продолжили путь по извилистым туннелям. Зигзигами, направо, вперед, налево, опять направо, вперед, налево… и так до бесконечности. — Она была у какого-то доктора… — мы как раз подъезжали к этому бункеру, когда я закончила свой рассказ о визите к хирургу. Я все-таки решила рассказать все, ничего не скрывая, подумав, что это может быть важно для моего здоровья. И вот сейчас Тимур кратко рассказывал мужчине о оборотнененавистнике, промывшем мне рану.

Пока мы дошли до нужной комнаты, мы прошли дверей десять с замками, словно огромные корабельные рули. Митяй крутил их так легко, словно они не весили ничего вовсе. Я вот взялась за один ради любопытства и быстро передумала. Я все-таки дама, к тому же зараженная, двери полагается мужчинам открывать. Особенно такие тяжелые…