Дверь в кабинет открылась, когда я почти ненавидел свою работу. Домой бы сейчас. Забиться в берлогу, обложиться жратвой повкуснее и послаще, заграбастать себе под бок свою женщину… А не вот это всё с Дакеем и макулатурой. Плохо дело — гон близко. Только в это время я всерьёз начинаю подумывать о карьере автомеханика, где гайки и болты перемежаются с банками из-под пива.

— Скажи, что ты принесла мне кофе, — не поднимая головы, потребовал я.

— Не кофе, — поспешила разочаровать Эмма. — И не принесла. Он сам пришёл.

Я мигом отложил папку и выпрямился. Кого ещё принесло в мою нескромную бюрократическую обитель в… половину шестого? Поздновато для визитов, как по мне.

Приглашения неведомый визитёр дожидаться не стал и протиснулся мимо Эммы, очевидно, успев убедить её в крайней важности своей персоны. Я бы поспорил — кофе все ещё кажется куда большей необходимостью, чем любые посетители.

— Я… — начал он, но я прервал его жестом.

Незваный гость при желании вполне сошёл бы за родного братца Изары. Волосы чёрные как смоль, глаза точно две головёшки, кожа приметного бронзового оттенка… Словом, южанин. (Впрочем, для нас все родившиеся ниже приграничья  — южане.) Будь я женщиной или любителем мужчин, счёл бы его красавчиком. Хорошо одетым красавчиком — дорогой костюм, дорогие же туфли и портфель из хорошо выделанной кожи. Ну прямо-таки корпоративный юрист на гонораре в тысячу за час…

Не юрист, конечно же. Грёбаный боевой маг.

— Железный Ковен, платиновый резерв и бла-бла-бла, — протянул я чуть насмешливо, откинувшись на спинку кресла. — Ошиблись кабинетом или округом, майор?

Мегар Хартасерра чуть заметно скривился. Наверняка хотел скорчить рожу еще сильнее, да негоже терять лицо.

— Вы много знаете, — не спросил, но констатировал он. — По крайней мере, для наглого юнца, вообразившего себя окружным прокурором.

— Заместителем окружного прокурора, — поправил я. — Пока ещё. Но не вообразил, меня назначило ваше многонеуважаемое правительство — к ним и претензии. Думаю, с кем-то вроде вас они охотно поделятся информацией о моих заслугах перед родиной. В столице вообще много болтливых людишек.

Мегар понял. Понял, что я знаю о нём, о его заслугах и регалиях вовсе не от Джинни. Что наводил справки и что имею на руках папку с его личным делом. Однако он лишь недовольно дёрнул щекой, прошёл в кабинет и, едва дверь за ним захлопнулась, уронил на стол свой портфель.

— Нет у меня претензий, — буркнул он. — Мне вообще плевать на тебя и на всю вашу промерзшую насквозь дыру. Но ты прав, в столице много болтают. Например, о том, что охамевший северный сопляк копает под сенатора Орентиса, каждая собака знает.

На этот раз пришла моя очередь кривиться. Не от «сопляка» в свой адрес (тоже мне, папочка сыскался). И даже не от оскорбительного пассажа в адрес моей родины.

От того, что он тоже копал под меня, а если нет… Признаюсь, на миг я запаниковал. Если о моём расследовании известно Мегару, то знает и Орентис. Не то чтобы я питал иллюзии, но одно дело  слухи, а совсем другое — уверенность, что я под него копаю. Как могу и как успеваю, не обязательно успешно. Но копаю. А учитывая привычки Орентиса стирать с лица земли неугодные ему города и округа, моя жизнь — и жизнь всех моих близких — в серьёзной опасности.

Надо сообщить матери. Заставить её закрыть границы — и пусть сенатор мёрзнет в приграничье до следующей весны, пока мы ищем, как бы поудачнее его грохнуть. После чего поднять всех, заставить взяться за оружие, когти, клыки; отправить женщин и детей в далекий Морнуот…

Я стиснул кулак, впился ногтями в ладонь. Ну же, Хота, успокойся и включи мозги. Пока никто не взрывает дома, и сам проклятый сенатор объявил о своём визите официально, а не приехал тайком договариваться с остатками местный преступных группировок. Пока — только пока! — всё выглядит пристойно и не даёт повода для паники. Почти не даёт.

— И вы приехали сообщить мне о моих же планах? — я вопросительно дёрнул бровью. Даже чуть усмехнулся, чтобы не вздумал искать во мне напуганного мальчишку. — Право, не стоило! В отличие от вас, я достаточно молод, чтобы не страдать от склероза.

Мегар сощурился эдак насмешливо — мол, и это всё, на что ты способен?

— Я приехал, чтобы помочь тебе посадить этого ублюдка навсегда, — четко выговорил он. И добавил чуть тише: — И чтобы защитить Реджину. Ты в деле, малыш? Или я зря пришёл в эту ясельную группу и надо было обратиться к кому-то получше?

Мне стоило бы размазать этого Мегара за одно только упоминание моей женщины. Но вспыхнувшая было ярость почти тут же сменилась азартом, любопытством… Короче, как это чувство ни назови, но я нетерпеливо протянул руку, требуя бумаги, и заявил:

— Лучше меня нет.

Судя по документам, Мегар — или тот, кто послал его сюда, — знает об Орентисе и его грязных делишках ничуть не меньше меня. Или даже больше. Все передвижения сенатора за последние лет пять, все его встречи, официальные и не очень. Всё здесь. И за каждой строчкой есть доказательства, прямые и косвенные, его вины в многочисленных военных конфликтах, развязанных за последние годы. За многое его уже не посадить — грёбаный срок исковой давности. Но и половины хватит, чтобы выдвинуть обвинения. Точнее, хватило бы, но ни Мегар, ни его столичные покровители отчего-то этого не сделали.

— Почему ты пришёл с этим ко мне? — поинтересовался я ничуть не вежливо. Мне не нравится вся эта ситуация, как не нравится сидящий напротив меня боевой маг, опасный по умолчанию. Хартасерра — не гро Ярлак, в этой драке мне нипочём не победить.

— Потому что тут последнее поле боя Орентиса. Ты и твои меховые собратья, захватившие власть. И мелкий Маккензи, за счет которого он собирается выиграть войну за Север.

Значит, я был прав. Всё это, весь спектакль с участием Оливера — не просто череда случайностей или следствие мелких интриг. Что-то большее, опасное и на хер не нужное Северу.

— Поясни.

— Лоркан Маккензи, Палач Инквизиции, — невесть зачем уточнил Мегар, хотя это было уж точно не обязательно, — решил выйти на пенсию. И податься в политику. На ближайших выборах он баллотируется в сенаторы.

Вот оно что.

Нет, удивиться не вышло. Зато картинка в голове сложилась вмиг: подставив Оливера под обвинения в серийных убийствах, Орентис ощутимо попортит рейтинг его папаше. Заставит нервничать, действовать и совершать ошибки — вплоть до попытки вырезать всю нашу меховую братию, осмелившуюся обидеть пусть и нелюбимого, но всё же сыночка. Разумеется, кровавая войнушка сыграла бы на руку Аркади, но и шепотки о жестокости кандидата в сенаторы поползли бы непременно. Орентис же почти наверняка сыграл бы роль этакого миротворца, под шумок вернув поредевший Север под каблук республики; обложил бы местных налогами, присвоил бы рудники, огромные пустующие территории…

В общем, план хорош. Если не брать в расчет самоуверенность, свойственную всем власть имущим. В мечтах о своей победе он позабыл главное: его соперник далеко не дурак. Никаких сомнений, это старший Маккензи отправил ко мне майора Хартасерру со всеми документами. Подпортил планы сопернику, а заодно и показал, что может работать с нами. С кланом гро Маграт, уже почти заполучившим Север в единоличное правление.

— Всё это, конечно, очень мило. Но вот это, — я помахал папкой перед носом Хартасерры, — не решает одной ма-аленькой проблемы. Мне всё ещё не за что посадить Орентиса здесь, в Грейморе.

— У вас есть подозреваемый, — пожал плечами Мегар. — Джайлс Асторн, после изгнания из семьи взявший имя Тристан, — наёмный убийца с гонорарами побольше наших с тобой. Клыкастый ублюдок уже лет десять как снюхался с Орентисом, едва ли не на зарплате у него сидит. Разумеется, всё это в основном через посредников и в строжайшей секретности, но…

— Но у видного политика секретов не бывают, — закончил я за него.  — И если охотники наконец арестуют этого вампира, у нас будет свидетель. Который охотно выложит все, как только окажется в моих допросных.