— «Если» или «когда»? — переспросил он почти весело. — Я слышал, делом занимается моя неудавшаяся тёща. У неё впечатляющий послужной список даже для мужчины, уж не то что для женщины с тремя детьми.  Кстати, я хочу встретиться с её прекрасной дочерью, если позволишь.

— Не позволю, у неё неприёмный день, — отозвался я, стараясь не рычать сквозь зубы. О, Хаос, не хватало ещё тут поддаваться на провокации всяких старпёров, только и ждущих, когда ты вспылишь. — И как будто тебе нужно моё разрешение.

— Просто у меня хорошие манеры, Хота. Научишься этой премудрости — и, быть может, доживёшь до моих страшно преклонных сорока семи лет.

Говнюк напыщенный. И что вообще Джинни в нём нашла? Нет, даже знать не хочу.

Но вот что точно знаю — видеться им не стоит. Не сейчас. Не тогда, когда она от мужиков чуть не шарахается, а я наоборот их всех порвать готов за один косой взгляд. Только как внятно донести всю эту меховую муть до несведущего человека?

Да никак не донесу. Опоздал я с любыми обучающими лекциями – только придумал, как бы половчее избавиться от кандидата в покойнички, и почуял до боли знакомый запах. Так близко, будто его обладательница прямо сейчас…

— Какого Хаоса ты здесь делаешь?

Да, именно вот это «прямо сейчас». Реджина лишь коротко глянула на меня, прежде чем упереть руки в бока и уставиться на сучьего майора.

Мне не понравилось. Ни то, что она пришла сюда, когда стоило бы посидеть дома; ни то, как вытаращился на неё сучий майор. Заинтересованно, изучающе, самую капельку снисходительно и с огромной долей вожделения. Я сам не понял, как оказался рядом с Реджиной, с трудом удерживаясь, чтобы не задвинуть её себе за спину. В последний момент успел сделать вид, что просто желаю проводить гостя. А я желаю. Да не просто проводить, а выкинуть на улицу, чтобы летел кувырком до ближайшего такси и даже думать не смел о моей женщине.

— Майор уже уходит, — проговорил я с нажимом. Даже рукой в сторону двери махнул. — Документы оставьте, у вас с Маккензи наверняка есть…

— Я задала тебе вопрос, и ты на него ответишь! — рявкнула Реджина не хуже любого заправского дознавателя.

Мегар эдак изумлённо дёрнул бровью, качнул головой неодобрительно — мол, на твоём месте, киска, я бы не стал точить когти об этот диванчик, — и с усмешкой протянул:

— Прекрасно выглядишь, Реджина. Неужели вариант «не смог вынести разлуки» даже не рассматривается?

— Я что, похожа на дуру? — она опасно прищурилась, будто не хуже любой пророчицы знала, зачем Хартасерра притащился по наши души. — Ты не явился бы в «никчёмную северную дыру» и не побежал бы шушукаться с моим альфой, не будь у тебя своего шкурного интереса.

Идиотская улыбка сама полезла на лицо — как и всякий раз, когда Реджина называла меня своим альфой. Правильно, пусть этот пафосный хрен не забывает, в чей кабинет вломился. Согнал я её, правда, тут же — мне не понравился тон моей тигрицы. Не потому, что она готова сожрать этого столичного хлыща, а потому что я тут чего-то явно не понимаю.

— Милая, твой альфа, — а вот у Хартасерры эти слова прозвучали как ругательство, — со дня на день окажется по уши в дерьме. Потом не говори, что я не предупреждал.

— Кого? Меня? Или его? Милый, — протянула она едко, но я всё равно поморщился — нефиг величать «милыми» никого кроме меня, — мы на Севере, ты тут никто. Так что засунь свои угрозы себе в задницу, пока я не позволила Хоте перегрызть тебе глотку.

— Я — может быть, — как ни в чем не бывало пожал плечами Мегар. — Но вот Орентис — сенатор, которому ваша автономия не нравится куда сильнее, чем кому бы то ни было в столице.

— Демьен Орентис? — с подозрением уточнила Реджина. — Тот самый?

Она прошла к моему столу, подцепила один из листков и, шустро пробежавшись по нему взглядом, тут же брезгливо наморщила нос.

— А, ну конечно! Кантор, Имрис, Дельгара. И Сармад, — Реджина подняла голову, яростно сверкнула на него своими кошачьими глазами. — Нет, Мегар, это ты по уши в дерьме. Что там полагается за организацию массовых убийств и кучу безвинно убиенного народу?

— Высшая мера, — невозмутимо поведал я, пусть ещё и не совсем понял, о чём речь. — Ну, в идеале. Эту рожу магическую точно в живых не оставят, прибить дешевле будет. Если пояснишь, в чём дело, даже нужные статьи припомню.

Мегар зло скрипнул зубами, стиснул кулаки и шагнул к Реджине. Один Хаос знает, чего мне стоило не кинуться на ублюдка со злобным рычанием, но она даже не шевельнулась. Бесстрашная, свирепая и несгибаемая — такая пара сделает честь любому вожаку.

— Десантировали нас туда заклинатели. Ты в том числе. Не боишься отправиться в тюрьму следом за мной?

У меня, конечно, было что ответить на такие самоубийственные заявления, но Реджина лишь рассмеялась ему в лицо.

— Боюсь? Я? Это Греймор, здесь меня надо бояться.

Она повернулась ко мне, ткнула в бумаги, которые читала.

— Вот здесь, мистер прокурор, имеется эдак тысяча и одно основание, чтобы поднять дела о беспорядках в Канторе, Имрисе и далее по списку. Если будет установлено, что убитые Ковеном люди и нелюди были невиновны, наш дорогой майор из народного спасителя очень быстро превратится в козла отпущения. И он сам это понимает, раз уж прибежал к тебе… Это ведь из-за твоего дела против Орентиса?

Я кивнул. С тех пор как мы с Джинни начали (ну, или скорее возобновили) наши сложные отношения, я стараюсь избавиться от привычки тащить работу домой. Ни к чему её впутывать, да и вряд ли мои уголовники ей интересны. Но в свое дело против сенатора посвятил, и копию документов у неё дома держу. На всякий случай.

Дрейк не знал и половины того, что знаю я, но кончил печально. Как выяснилось, не без помощи Хартасерры. Новую волну ярости едва удалось погасить.

— Я не знал! — тут же заявил Мегар, правильно расценив мой взгляд. — Я просто делал свою работу и не совал нос туда, куда мне как простому исполнителю лезть не положено!

— Расскажешь это разъярённой толпе, требующей казнить тебя каким-нибудь стрёмным способом.

Я поморщился — как ни хотелось мне позлорадствовать вместе с Джинни, а лжи в словах клятого майора нет. Совсем нет, сколько бы ни старался я услышать, углядеть хоть каплю неискренности.

— Не расскажет, — ворчливо возразил я, втайне мечтая прямо сейчас отправить этого Мегара прямиком к Виттару. Или к Лоренцу. Словом, подальше. — Он не врет. Увы. И может валить на все четыре стороны.

— Премного благодарен за дозволение, — чопорно, с едва заметной издёвкой произнёс Мегар. — И поверь, Маграт, я буду счастлив покинуть ваш гостеприимный край. Видит Хаос, с годами это местечко не стало приятнее.

— Ты и сам, знаешь ли, не кровяная колбаска, — холодно парировала Реджина, сложив руки на груди. — Хотя вполне можешь ею стать, если не прекратишь действовать мне на нервы.

На его месте я бы проникся угрозой: моя киса вся в свою матушку и не станет чесать языком почём зря.

Майор Хартасерра, однако, не проявил такого благоразумия. Зыркнул на меня исподлобья, шагнул ещё ближе (нет, ему и впрямь жить надоело!) и хмуро осведомился:

— Вот об этом убожестве ты мечтала столько лет? Ради этого отвергла всё, что я мог тебе предложить? Мёрзлая земля на самом краю света и агрессивный сопляк, ради одного паршивого сенаторишки готовый подставить под удар всю свою семью…

— И ещё домик. С башенкой. Ты бы по-другому говорил, будь у тебя такой же.

Ответ Мегару ожидаемо не понравился.

— Реджина, одумайся, пока не поздно! — выпалил он, не скрывая раздражения. — В Грейморе незачем жить и не за что умирать. Разве этому тебя учили в Магистерии — принимать сторону проигравших? Вернись в Аркади, встань за моим плечом — и клянусь, я дам тебе всё, что пожелаешь…

Зря он это. И притащился сюда зря, и пасть свою столичную открыл тоже зря. А уж лапы свои загребущие тянуть к Реджине и вовсе не следовало.

Она, впрочем, в те лапы и не далась: рванула от него как от чумы, вцепилась до боли в моё плечо, поглядела испуганно и растерянно — не то прося, чтобы Мегар ушёл, не то интересуясь, какого хрена я стою и слушаю этого придурка, без толку катящего шары к чужой женщине.