Свою кобылу я быстро расседлал и отпустил попастись. Эта скотина была крепкой и выносливой, но я не упускал возможности дать ей отдохнуть. И она отвечала мне взаимной заботой – никогда не выдавала таких глупостей, от которых у седока случаются неприятности. Ну, разве что могла случайно оступиться на ходу, но кто из нас этого не делает?

– Есть хочется... – задумчиво обронила Шуна. – У тебя, синеглазый, случайно не завалялось немного сушеного мяса в котомке?

– Нет, – я сел в траву рядом с ней и укрыл своим плащом, ощутив, как доверчиво прижалась ко мне эта смелая степная девочка. – Ну, ничего. Будем надеяться, Фарр раздобудет нам все, что нужно, – ее спутанные темно-русые волосы щекотали мой давно небритый подбородок. Они пахли дымом и чем-то еще, неуловимым, тонким. Ее собственным ароматом, который совсем не походил на запах моей любимой, но был почти таким же приятным.

– Если сможет, – в голосе Шуны слышалась та же тревога, что скребла и в моем сердце. – Местные племена не очень-то дружелюбны... А него даже нет наших денег.

«Наших...»

Я с удивлением понял, что Шуна совершенно всерьез относит себя к людям степи.

– Как ты стала одной из них? – этот вопрос невозможно было удержать внутри.

Шуна провела пальцем по моей ладони, лежащей на ее худой коленке.

– Сначала расскажи, что случилось с твоими руками.

– Это длинный рассказ.

– Ну так и мой не короче. Твой брат не вернется быстро, так что время у нас есть. Ты первый. Начинай.

Я вздохнул и посмотрел на небо.

Как рассказать о том, что столько лет было твоим кошмаром? С какого места начать?

– Мне было восемь... восемь лет, когда я стал учеником Красной Башни. Ты про нее не слыхала? Нет? Это место, где обучают целителей и толкователей ветра... Старый замок в столице Закатного Края. С самых ранних лет я думал, что мой путь предопределен. Я знал, что должен стать лекарем. Мне казалось, это единственный путь направить мою Силу... и спрятать ее от других. И найти ей доброе применение, которое никому не навредит...

– Восемь? Такой маленький? – Шуна посмотрела мне в глаза, пронзая своим зелеными очами до самой печенки. – Разве это возможно?

– Увы... Кабы я знал, чем все кончится... Только много позже понял, что это была ловушка.

– Почему ловушка? Ты не осилил учебу?

– Ох, если бы... Мне нравилось учиться. Очень. У меня были блестящие наставники! До сих пор жалею, что не сумел пройти этот путь до конца...

– Хочешь сказать, что правда что-то понимал в восемь лет?! Я в те годы еще траву жевала и плевалась в лошадей...

Я рассмеялся.

– Люди, наделенные Силой взрослеют иначе, Шуна... К восьми годам я уже был настоящим убийцей. И настоящим лекарем. Я уже знал, в чем мое предназначение и кто та женщина, которую я буду любить до самой смерти.

– Ох, боги! Ты шутишь!

– Нет...

Она взяла мое лицо двумя руками и вгляделась в него так, словно видела в первый раз.

– Эли, ты и твой брат – самые странные люди из всех, кого я встречала! – Шуна разгладила шрам на моей брови и коснулась губами того, что был чуть ниже. – Прости, я больше не буду тебя перебивать. Рассказывай, что случилось дальше!

– Дальше... Дальше оказалось, что мой главный наставник одержим идеей найти и подчинить себе людей, наделенных Силой... Таких, как я. Он думал, я стану его ключом в этом деле и похитил меня из Башни... Мы мотались из города в город, отыскивая тех, кто наделен схожим даром. Он приходил к этим людям и пытался внушать им свои идеи... пока не понял, насколько они безнадежны. Этот человек... он не был по-настоящему силен. Скорее безумен. Когда мой мучитель понял, что не способен подчинить себе тех, кто не состоял в братстве Красной Башни, им овладело желание простой наживы. Сам он мало на что годился, зато мои силы использовал как только мог... А чтобы я был послушным, резал мои руки. Пока однажды я не убил его. Вот и весь рассказ.

Шуна смотрела в степь остекленевшим взором. Ее дыхание было тяжелым и едва заметным.

– Ненавижу таких... – прошипела она, и я понял, что у нее имелись на то свои причины.

– Да... Я тоже его ненавидел. Но это уже в прошлом. А мы здесь. И теперь твоя очередь говорить.

Шуна молчала долго, ковыряла пальцем землю, выдернула сухую белесую травинку и отрешенно ее разжевала, сплюнула себе под ноги.

– Я родилась в Феррестре, – сказала она, когда я уже и не ждал. – Даже не знаю, как звался тот городишко на границе со степями. И отца своего не знаю тоже. Сколько себя помню, мы с матерью всегда были вдвоем. Она возила товар из Диких Земель к феррестрийцам и обратно. И со мной всегда говорила на твоем языке, синеглазый. Думаю, сама она была родом из ваших северных краев, да только никогда не рассказывала о своем прошлом. Когда мне стукнуло десять, мать уже подумывала прикупить себе домишко где-нибудь поюжнее, поближе к хорошим виноградникам... Она очень любила кочевую жизнь, но для меня хотела лучшей доли. Не успела. Наступила на бирсу, это змея такая... Очень ядовитая... если укусит – умрешь за пару часов. Они редко выползают к людям, надо было очень постараться, чтобы погибнуть так нелепо. Но смерть не спрашивает... Я осталась в степи одна. Наверное, сдохла бы, да мимо проезжал один кочевник, увидел наш фургон, мертвую мать и меня... Я пыталась сложить ей погребальный костер, но это не всякий взрослый умеет делать... В общем, тот воин забрал меня с собой. Помог отправить мать на небо и увез в свое становище. Я могла бы вырасти вместе с его детьми, но мне не хотелось обычной оседлой жизни. Не хотелось замуж через пару-тройку лет. И возиться с сопливыми младенцами... Я сбежала с его младшим братцем. Хороший был парень... Смелый, даже отчаянный. Никто ему был не указ – ни брат, ни сват, ни сам таргал. Я влюбилась в него без памяти и хотела стать как он. Брать все, что плохо лежит, владеть всем, на что глаз упал. Думаю, будь я постарше, мы бы стали хорошей парой, но... он, конечно же, видел во мне лишь сестру. Зато и правда научил всему, что знал. И как лошадей украсть незаметно, и как костер развести на пустом месте, и как охотиться, и как не бояться ничего и никого.

– И готовить вкусно? – осмелился я на вопрос.

– Не, готовить – это от матери.

– А твой дружок, значит, был разбойником, верно я понимаю?

– И да, и нет... Здесь, в степи, все иначе, чем у тебя на родине. Тебе не понять, – Шуна улыбнулась, и я понял, что это попытка поддразнить меня.

– А что же потом?

– А потом ему голову снесли. И я одна осталась. Но к тому моменту мне уже было тринадцать, я научилась выживать в степи и говорить на языке Диких Земель так, что никто бы не опознал во мне чужачку.

– Но ты выглядишь иначе...

– И что? Думаешь тут мало таких? Ха! Полукровок везде хватает... Не только твой брат таков.

– Ты не полукровка. И не очень-то похожа на местных.

– Ха! Ты просто не видел мое лицо, когда оно покрыто ритуальными узорами!

-– Узорами? Для чего они?

– Много для чего... Для удачи, для смелости, для того, чтобы все боялись.

Я невольно улыбнулся и тут же порадовался, что она смотрела в другую сторону и не увидела, как изогнулись мои губы.

Вот эта птичка ростом мне до подбородка с худыми руками-веточками хотела, чтобы ее все боялись...

Проклятье, я даже не мог понять до конца – смешно это или грустно.

– Шуна, зачем?

Она поняла, о чем я. Глаза стали острей, а скулы тверже.

– Ненавижу слабость. Ненавижу бессилие и страх. Уж лучше самой быть страхом.

Повинуясь внезапному порыву, я обнял ее еще крепче, коснулся губами растрепанных волос на затылке. Нет, в этот миг я и не думал разжигать тот огонь, что обычно вспыхивает между мужчиной и женщиной – мне хотелось лишь укрыть ее, защитить от всего, увезти из этой степи и показать совсем другую жизнь.

– Эли... – Шуна накрыла мою ладонь своей. – Не будь таким добрым. Меня это пугает...