— Как прикажете.

Раздражение это, как оказалось, было зачатком волнения. Ведь, что угодно могло случиться с ним! И Афелиса не будет знать. Сколько дорог он прошел и неужели не подверг себя опасности? «Нет. Нужно уже какой-то закон делать, чтобы никто не выходил сейчас на улицу. А то не доведет до добра… Ангарет, Ангарет, ну кто тебя просил?». Да, без него было тоскливо и одиноко, но гораздо важнее было осознавать то, что он не под риском. Если уж он дошел до замка, то, значит, без приключений. Ждала Афелиса, когда дверь откроется, как самого значимого момента. Сердце ее робело, а фантазия и представить не могла, о чем он так желает поговорить. «Нужна же ему какая-то причина, чтобы идти на другой конец города и не попасться варварам. А вот про них… нужно не только с Леотар поговорить, но и с Анариэлем». Не знает она, сколько прошло — пара минут, или целая вечность. На пороге стоял он, Элеон Алгрес. За ним мелькала Леотар и, видимо вспомнив наставление не вмешиваться, пошла по коридору. Осторожно затворив двери, он прошел вперед и с какой-то стыдливостью остановился подле нее. Невредимый и улыбающийся.

— Тебе слишком скучно стало, да? — начала Афелиса, вместо приветствия, — без происшествий дошел? И кто тебя вынудил? Или ты по своему желанию явился?

— По своему желанию, — подтвердил Ангарет, — все хорошо! Правда! Я шел окольными путями. Не хотелось брать дрожки. На них только внимание привлек бы. Тогда бы точно не доехал. Ну, Афелиса, ничего не произошло такого страшного… — нежно произнес он и полез обниматься, — я так скучал! Не мог терпеть! С таким кошмаром на улице, мы никогда не встретимся? — прижавшись к ее щеке, он спросил, заволновавшись, — я не отвлек тебя от дел? Просто та женщина… ты с ней работаешь, да? Выглядела немного сердитой и возбужденной. И я подумал… — тяжелый вздох, — что не нужно было, наверное…

Афелиса слушала его, не решаясь обнять. Когда согревающее дыхание прошлось по затылку, она вздрогнула и, все же, прижалась к нему. У нее промелькнула мысль: «Не сумасшедший ли?». Но тут же избавилась от нее: нет, нет, здесь только чистая тоска! Ангарет улыбался так, что, кажется, ничего и не случилось. Все трагедии совершались, будто все в его мире. И тут внезапно что-то мазнуло по щеке — он быстро поцеловал и отпрянул.

— Я не понимаю… вполне. Тебе самому-то не страшно? А от дела ты не отвлек. Мы только-только закончили. Правда, чувствую, мало у нас времени осталось. Сегодня слишком тревожный день, а тут ты, как ясное солнце. Раз не мог терпеть, то написал бы письмо, в конце концов! Почта еще работает. И я бы послала карету за тобой. Вы хоть запираетесь? Если нет, то стоило бы… а то, мало ли нам смертей? Предостаточно!

— Я, по-моему, стал понимать тебя еще больше, — говорил Ангарет, лукаво смотря на нее, — это было мое решение. И ты бы не стала виноватой, если бы со мной что-то приключилось. Так что на тебе ответственности не лежит никакой. Мания контроля у тебя только усугубляется. И знаю, что так заставило перемениться. Даже тогда ты мне шагу не давала, но я терпел. Все же ради меня. А о себе ты подумала?

— Когда же мне еще в раздумья о себе пускаться? Полно, Ангарет, не мучь меня, — страдальчески попросила она, — это можно обернуться… черт пойми чем! Даже думать не хочу! У нас и так мало времени и, так полагаю, последнее на сегодня. Свободна я только ночью.

— Вот ночью и приду, — отчаянно проговорил он, снова обняв ее крепко-крепко, — я буду тебя ждать. И что будет? Если не секрет. А то знаешь, отец в свои годы многое скрывал от нас двоих. И, собственно, ничего хорошего из этого не вышло. Так что давай, Афелиса, я тебя выслушаю.

— Ты читал газеты? — игнорируя его вопрос, она отшатнулась и с грустной улыбкой взглянула на него.

— Читал. Это ужасно, Афелиса. Как только прибыл сюда, так все вот это началось… но не вини меня. И ты не виновата. Виноваты те, кто устроил это, и никто другой. Надеюсь, вы справитесь с этим, пока конфликт с чернокнижниками не разгорелся.

— Ты тоже считаешь, что они — виновники? — она слегка оттолкнула его и посмотрела прямо в глаза.

— Конечно. А кто же еще? А ты… не думаешь так? Или просто проверяешь меня на то, к какой стороне я поддался? Не волнуйся! И, кстати, если захочешь, я могу остаться в замке, сколько угодно. Так нам вдвоем будем безопаснее, — Ангарет взял ее пальцы и поднес к губам, — я так скучал… знаешь, прошла вроде бы ночь, а ощущается, что несколько лет. Даже то наше расставание не казалось мне таким долгим. Поначалу. А тут и жизнь перед глазами пролетела. Ты изменилась, и я хорош. Я могу помочь тебе, если потребуется, и ты меня подпустишь к бумагам. А то вижу, бардак тут у тебя, — он обвел взглядом верхние и нижние полки за ее плечом, — помнится, отец не терпел и соринки на дальних полках! Такое чистолюбие губит человека!

— Мне интересно то, что ты думаешь. Нет, не нужно. Ты сюда убираться пришел, или со мной поговорить? На это есть другие люди.

— Честно, не только поговорить…

Так и прошли эти до жалости неуловимые полчаса — в ласках и смехе, как и тогда на берегу. Иногда из ниоткуда возникало мгновение резкой задумчивости, притупленности, что доходила до неловкости. Афелиса успела расспросить Ангарета о возращении: как только она умчалась прочь, его встречали все жители и, заметив, как он спустился с седла, хлынули толпой. Он упорно молчал и оправдался необходимым делом. Так весь гам и замяли. Конечно, относиться к нему стали по-другому: с осторожностью и подозрением. Детвора, те, кто посмелее, стучались в дверь, и с ходу спрашивали: «А Вы что, господин Алгрес, из особенных?». Но черт знает, кого из «особенных» они имели в виду. Им, видно, бабки нашептали, и они бездумно полезли, чуть ли не на руки. «Чересчур много чести, — добавил он в конце, — я с таким и при своей династии не сталкивался». Все обошлось хорошо, но оставалось немного подождать. Сомнение о слухах не оставляло их в покое.

Эти золотые минуты прервала Леотар, а за ней — мужчина средних лет с пышными бакенбардами. Рассмотреть его черты Афелиса не могла, но поняла сразу — это Як Тарлес. Немая неожиданность повисла над ними. Ангарет понял, что нужно уходить и, глубоко поклонившись Диамет, кинулся прочь, проснувшись через вошедших. «Извините, господин», — последнее, что он произнес, едва ли не оступившись. Леотар переступила порог торжественно, с надменным видом.

— Прошу представить, господин Як Тарлес требует разговора с вами, — и немедленно вышла за дверь.

Как только свет коснулся его лица, Афелиса разглядела то, какое не тронула старость. Одет он был, как нынче одевались выходцы из светских семей, так что, неоспоримо, статус он имел большой. Разглядывая обстановку, Як Тарлес молчал, и вдруг его точно что-то ударило внутри, и он с поклоном отдал честь:

— Ваше Величество, Вы и не представляете, как дорога для меня эта беседа, — голос его звучал басисто, иногда и слишком тихо, — госпожа Леотар уже представила меня, да и я Вам не так уж и незнакомец. Признаться, и не думал, что дождусь ответа. Но так как дело не менее великой важности, чем ваша честь, то откладывать его — опрометчивый поступок, — он замолчал, точно пресекся. Потом поспешно подошел к креслу и продолжил, — могу ли я сесть, собственно? Все же нам есть, что обсудить. И займет это, я надеюсь, не полчаса, как обычно бывает.

— Конечно. Садитесь, — Афелиса без промедлений опустилась на стул и положила локти на край стола, пряча ладони, — да, ситуация нелегкая. Я бы желала поговорить с Вами. Но, прошу, во всех подробностях. Сегодня мне давали вырезки из газеты «Правда вслепую». Мне нужно знать все, что не пропустила редакция. Прошу, начинайте.

— Наша редакция пропускает все, но не в мельчайших деталях, прошу заметить. Я не думаю, что Вы будете в чем-то подозревать. И, так понимаю, Вам приносили свежий выпуск? — заметив ее кивок, он удовлетворенно проговорил, — тогда просто прекрасно. Так, как я понимаю, происходит некая задержка, поэтому могут попадаться старые номера. Вы читали только об убийствах?