Мы с Тонькой стояли в центре комнаты и смотрели как шустро переворачивают наши вещи вверх дном. Самойлова как воды в рот набрала, от былой эмоциональности не осталось и следа.

Когда комендант приподнял матрас моей кровати что-то упало вниз.

— Нашел!

Сердце перестало биться — в руках Семеныча был кожаный женский бумажник.

— Это не мое!

Я замотала головой, отчаянно отказываясь верить, как в одно мгновение моя жизнь

превратилась в какой-то невообразимый бред.

— Да, не ваше, Алена. Это вещь дочери вице-губернатора Дины Князевой. У вас, говорят, с ней личный конфликт?

Я сидела на стуле в комнате общаги, смотрела прямо перед собой и ничего не видела.

Жизнь разделилась. На до и после.

Я это отчетливо понимала сейчас, когда первый шок прошел, поутихли эмоции, комендант с теткой из службы безопасности ушли, оставив нас с Тоней вдвоем.

Воровка.

Ощущение какого-то дежа вю, однако, не проходило. Я все ждала, что сейчас откроется дверь и как черт из табакерки выскочит Дэн с дурным воплем «сюрприз»!

Снова чужой кошелек в моих вещах, снова обвинения в воровстве.

Только на этот раз мне не поверили. И не поверят!

— Я буду ночевать у Ирки, она там одна сейчас…

Я обернулась на голос Тоньки — соседка стояла у кровати, на которой лежал ее рюкзак, забитый доверха вещами.

Я усмехнулась.

— Не многовато берешь с собой на одну ночь? Или не на одну?

Тонька пожала плечами. Она внимательно рассматривала свои постеры на стене, словно видела их впервые.

— Может, и на выходных у нее останусь.

— Я этого не делала, ясно?! Я никогда ничего ни у кого не крала!

Мне было плевать, что Тонька испуганно шарахнулась от моего крика, что явно не верит мне. Я кричала самой себе!

— Конечно, ага! Ну в общем, я пошла… но ты бы лучше попросила прощения у Дины…

— За что?! За то, что мне подкинули ее барахло?! Мне подставили, Тонь!

Я осеклась, вперив взгляд в соседку. Ключи от нашей комнаты только у нас с Тонькой и у коменданта, разумеется. Но Семенычу я задаром не сдалась…

Встав со стула я подошла к Самойловой, та чуть попятилась, но в ее взгляде горел гнев.

— Тонь, ты давала кому-нибудь ключ от нашей комнаты?

Та возмущенно взвизгнула.

— С ума сошла?! Конечно, нет! Я вообще только сейчас пришла, была у… короче, не твое дело! Лучше Дину умоляй, чтобы она в полицию не заявила. И доки сама забери из универа, пока тебя не отчислили!

За Тонькой захлопнулась дверь, я осталась одна.

Слова Самойловой били по щекам как пощечины, я чувствовала как лицо наливается кровью и становится тяжелее дышать.

Господи, что же делать? Слезы беспомощности скопились в горле и никак не могли вырваться на свободу. Зажмурилась, закрыв руками уши и глубоко вздохнула. Вроде стало чуточку легче.

Они поверили! Все поверили, что я воровка! Я понятия не имела, как доказать свою невиновность.

И кому? Князевой? Да я для нее пыль под ногами! Но кто же мог указать на меня?

«Мы не можем назвать имя студента, Алена. Главное, что он сказал правду — кошелек Дины действительно оказался у тебя».

Слова тетки-безопастницы явно указывали на … Лизона. Больше некому! Я прекрасно помнила, что она села сегодня рядом со мной и Князевой… но тогда ей было проще подкинуть бумажник мне в рюкзак …

Голова болела как будто я не спала подряд ночей пять, не меньше.

В понедельник из отпуска выходит проректор по работе со студентами — она будет решать мою судьбу, хотя это уже скорее всего формальность — меня отчислят. Имеют право, если верить уставу этого универа. Так сказала эта женщина и комендант подтвердил.

Что же делать? Взгляд упал на мобильный.

Илья.

Горло сковал ледяной страх — что будет, если он узнает? Точнее, что будет, когда он узнает. Та же Князева наверняка уже ему обо всем доложила.

Воровка. Снова.

А если он ей поверит? Поверит, что я украла у нее деньги? Это не Дэн, которого он знать не знал, это Дина, которую он…

Я запретила себе думать дальше, взяла в руку телефон и выбрала номер Ильи.

Что я ему скажу? Знаешь, у меня тут нашли кошелек твоей подруги Князевой, но я его не крала.

Бред.

Телефон жег ладонь, я никак не могла решиться позвонить. Главное, не жаловаться и никого не обвинять, особенно Князеву, хотя я более, чем уверена, что это дело ее рук и Лизона. Больше просто некому!

Не смогла. Пальцы отказывались меня слушать, пришлось отложить телефон в сторону, малодушно повторяя себе, что утро вечера мудренее и что завтра все разрулится само собой. Не может же это быть правдой.

Сон не шел. Я тупо пялилась в темный потолок. Я скажу ему завтра, позвоню и все расскажу. Как есть.

Он мне поверит, я знаю. Илья мне поверит! Мне, а не ей!

Я ворочалась из стороны в сторону, проговаривая про себя каждую фразу, даже начала репетировать интонацию, с которой все ему расскажу.

Неожиданно для самой себя я резко села на кровати, пока еще не до конца осознав мысль, но уже почувствовав ее. Плечи снова сковал стальной обруч, который исчезал лишь когда я думала об Илье.

Универсум! Если я вылечу из универа, то и продолжать игру тоже не смогу. Таковы правила — участниками могут быть только действующие студенты.

Я вытащила телефон из под подушки и открыла чат.

Никого! Ни парней, ни Пылинки. Даже некому разреветься в чате.

Ночь спала плохо, но когда утром проснулась — реальность во всей своей «красе» обрушилась на мою голову. Я с полной ясностью осознала, что ничего не изменилось за ночь и не изменится. И что отсидеться сегодня в общаге не получится.

У меня встреча с научником по курсачу, который скорее всего мне и писать не придется, затем консультация к экзамену, его тоже, наверное, мне уже не надо будет сдавать. А потом еще и смена, с которой меня тоже попрут как только станет известно о Князевой и ее кошельке. Да Ольга ни за что мне больше кассу не доверит.

Я уже чувствовала, как на моем лбу каленым железом горит клеймо — «воровка»!

Первой мыслью было забить на универ и остаться в общаге, пока отсюда не выгнали. С большим трудом я заставила подняться с кровати и привести себя в порядок.

Сначала думала не открывать Универсум, но все-таки залезла в игру, когда уже выходила из общаги.

Мимо пробегали студенты, кто-то здоровался на ходу и уносился вперед. Я пыталась вглядеться в их лица, чтобы понять — они уже знают?

Судя по всему еще нет.

Порадовалась чуть ли не впервые за многие годы, что отцу нет до меня никакого дела, что он даже не знает, где я учусь. Узнай он, что произошло — я вообще бы никогда больше Жюли не увидела, как и его самого. Еще бы и маме перестал платить!

StarDust: Привет, Ариадна. Как дела?

Я грустно улыбнулась — как ей сказать так, чтобы она за меня не расстроилась? Помочь ничем не сможет, но нервничать будет как за себя. Я ее знаю!

Клубок Ариадны: Привет! Похоже, мои гусыни меня все-таки достали((У меня проблемы и очень серьезные. Не буду пока грузить, ладно?

StarDust: Вот гадюки! Что они тебе сделали? Я могу как-нибудь тебе помочь?

Клубок Ариадны: Только тем, что ты мне веришь и что на моей стороне.

StarDust: Я всегда на твоей стороне! Так что они сделали?

Клубок Ариадны: Мне даже стыдно говорить! Но я, понимаешь, я — крайняя. И если я не докажу, что меня подставили, меня выгонят из универа!

StarDust: Ого! Уверена, что так серьезно? Что за гадюшник у тебя вуз? А что твой парень? Где он? Еще не вернулся? Ты ему сказала? Что там у вас вообще происходит?

Пылинка засыпала меня вопросами, на которые я не могла дать быстрого ответа — меня на кафедре уже ждал препод.

Зайти в чат я смогла лишь через час — не думала, что обсуждение курсача так затянется, но хорошо хоть препод явно не знал, что произошло вчера вечером. Надо же, а я думала, здесь слухи разлетаются в одно мгновение.