- Тогда я брошу играть максимум при втором проигрыше.
Раф цепляет кончиком ножа небольшой кристалл соли и отправляет в потертую и такую старомодную джезву с выдавленным рисунком не то турецких огурцов, не то лилий, не то плюща или репейника. Красивая вещичка, наверняка с историей, которую я (увы!) никогда не узнаю!
- Любуешься?
Я перевожу взгляд на вампира, что косит на меня синим глазом, при этом выгибая “соболиную” бровь.
- Да.
- Предлагаю в случае выигрыша, сделать не менее впечатляющий приз.
О! Я отхожу от него подальше. Я как-то не так ощущаю себя рядом с ним. Я не вру себе и не обманываюсь - меня удивляет происходящее. Я все еще убеждена в том, что верность - это выбор, но кажется у организма свое мнение. Я молюсь, чтобы взбесившиеся гормоны отыграли свою мелодию и отправились обратно в оркестровую яму.
- Думаю, что я должна сама выбрать, чего я хочу от тебя сильнее всего.
Позади раздается очень странное “кхм”. Я оборачиваюсь и вижу Рафа с прежним выражением лица и меня это вполне устраивает.
“Неужели так двусмысленно прозвучало?”
В глаза ему не смотрю. Всегда вижу, когда он смеется. Меня это время от времени подбешивает. Уверена, что его хватит ненадолго, но терпеть эти мгновения веселья что-то не хочется.
- Хорошо, но сначала придумаем занятие для твоего провала.
Окей. Пусть он решает, что я не люблю делать больше всего. Чёрт! Нет!
- Дежурство по кухне.
Я выдыхаю и… В него летят кукурузные хлопья из холщового мешка.
- Это нечестно!
Раф закрывает глаза на мою хулиганскую выходку, но губы кривятся в понимающей улыбке.
- Хорошо, - соглашаюсь я, скрипя сердцем. - В случае выигрыша - хочу твои воспоминания!
Он не дорассказал историю своего обращения. Я ни за что не попрошу его продолжить ее. Нельзя иметь такую хорошую фантазию, или просить рассказать того, кто мастерски владеет словом. Я задавала вопросы и зря! В конце концов реальность сместилась и я действительно оказалась рядом с ним. Образное выражение, но другого подобрать не могу.
Люди - жестокие уроды, если ощущают отсутствие границ, вседозволенность и безнаказанность.
Мы оба видели это, только у него все было умножено на три.
- Я тоже, - немедленно откликается он. - Дежуришь по кухне и рассказываешь мне, что ты делала в определенный день твоей жизни.
- Чего?
- У меня тоже должен быть стимул!
Раф отталкивается от столешницы и идет наверх, поднимаясь по трапу, перед этим останавливаясь рядом со мной.
- Я поняла про стимул. Я о другом: ты реально думаешь, что у меня настолько хорошая память? Я ведь не ты, вампир!
“Вампир” не в восторге от такого обращения, но я только приподнимаю бровь в ответ на это.
- Хорошо, человек.
Час от часу не легче. Вот теперь он не улыбается, вытаскивает наружу клыки и говорит каким-то особым “замогильным” голосом, от которого наверняка мурашки должны бежать по коже, поднимать волосы по всей длине и во всех местах сразу, но я показываю ему язык.
- Не стану брать в учет последние проигрыши, только последний. Ужин сегодня готовишь ты. Над своим бонусом я еще подумаю.
Он уходит наверх, оставляя меня наедине с кофе, туркой, Фрискесом и плитой. Я только усмехаюсь его недовольству. Мне тоже не нравится обезличенное обращение, чтобы там его не забавляло и не заставляло улыбаться.
- Держи.
Алекс протягивает ему кружку кофе. Заря осветила море и небо первыми лучами багряно-алого солнца, залила приборную доску и не дает рассмотреть ничего стоящего. Раф выключает питание, забирая емкость из ее рук.
- Спасибо. - Он делает глоток крепкого напитка, не разбавленного сухими сливками. - Ложилась бы спать.
- Конечно, а кто будет следить за тем, чтобы ты не вырубился на штурвале?
Раф награждает ее негодующим взглядом, мрачным и даже злым.
- Такое уже бывало?
- Да, ты перебрал, - шутит она, наблюдая за тем, как он усаживается на “их” место, туда где они курили в первую ночь на яхте. - Мне пришлось оттаскивать тебя в каюту!
- Ты нахалка.
Пару минут не в настроении была Алекс, но теперь они поменялись местами. Раф отчего-то посуровел и это после ее слов об алкоголизме.
- Ты уже говорил это, придумай что-нибудь еще!
Хеллингер просыпается в такую рань, чтобы взять как можно больше от светового дня. Ночь теперь не безопасна и в океане: за буйками никто не смотрит, да и айсберги никто не отменял. Можно было бы включить все бортовые системы, но они расходуют слишком много топлива и привлекают внимание беспилотников.
Да-да! Алекс не верила, что кто-то и в самом деле патрулирует внешние границы материка, но это оказалось правдой.
Механическая птица покружила над ними, а в следующие несколько минут на то место, где была яхта, приводнилась парочка крылатых ракет.
Алекс только теперь понимает насколько безумной была ее идея прорваться к людям. Они скорее станут кормить рыб на морском дне, чем доберутся до мест, в которых нет чудовищ.
Она встает вместе с ним, а точнее заодно. Ей слышатся какие-то звуки, хотя Раф каждый раз замечает и говорит, что двигался бесшумно, но что-то будит ее, заставляет подняться, сходить по важным делам в уборную и проснуться окончательно. Сначала она безумно раздражена тем, что не может уснуть, потом пьет кофе, завтракает, успокаивается и играет с ним в шахматы. Ее обычное состояние.
И так каждое утро пока не проснутся Паоло и Лиза.
Они, кстати, присмирели и Алекс не знает, что подействовало на них устрашающе: дрейфование до позднего вечера (а именно на следующий день Раф забрал их с “пустой” яхты) или же последующий разговор при закрытых дверях.
- Ты придумал?
Она забирает у него сигарету и садится рядом, наблюдая за одним из самых прекрасных явлений природы. У нее уже много фоток и зари, и заката, и даже шторма, но Алекс каждый раз видит что-то новое. И еще бы сделала снимков, если бы не закончилась память на флешке.
- Что ты делала тридцать первого октября?
Рафаэль наблюдает за девушкой, чьи глаза сейчас горят алым, превратившись в два миниатюрных черных зеркала, отражающие свет восходящего солнца.
- Тебе рассказывать с момента пробуждения или же…
- Можно с момента пробуждения.
Он не пытается забрать у нее сигарету. Ее лимит на эти два часа уже исчерпан, но ему нравится этот жест, который странным образом притягивает его.
- Я долго не могла уснуть. - Она делает затяжку, выпуская дым тонкой струйкой, прямо в небо. - Монстры кричали дольше прежнего, кажется…
- Нет, - перебивает он ее, - за прошлый год.
- Ты сказал…
- Мне не нужны воспоминания этого года, давай прошлый Хэллоуин.
Алекс морщится. Тот Хэллоуин и правда был необычным.
- Какой наряд ты приготовила на праздник? Вы девочки ведь любите обсуждение подобных вещей.
Он получает тычок в плечо и только хмыкает на это. Раф не забыл ни о чем. Алекс прикольно сердится и именно в такие моменты, как ни странно, идет на сближение.
- Обожаю обобщения и избитые клише.
- Не занудствуй, кем ты была?
Алекс вспоминает свой наряд. Не было ничего особенного. Она не планировала что пойдет на костюмированную вечеринку. Было платье. Маска. Ричард, ее парень, тащил ее в одно место, Тео звал в совершенно другое, редакция в третье. Нашлось место и четвертому.
- Богиней.
Университетская вечеринка, что зазывала к себе своих лучших студентов, некогда закончивших Лигу Плюща. Им нужны те, кто понимает толк в настоящем отрыве!
- Богиней?
А потом колдуньей, в третью, самую позднюю часть вечера в Метрополе.
“Шлюхой-ведьмой!”
Да и то только наполовину. Нет, только на десять процентов ею. Из-за шляпы, которая то и дело что слетала с ее головы, из-за остроконечного колпака, что смещал центр тяжести то влево, то вправо, то назад, то вперед.
