- Помогла тебе моя скромность? Твой отвратительный характер? Твоя злость? Хоть что-то?

- Просто ты взрослая.

- Именно, а ты - нет, несмотря на взрослые мысли и подлые поступки.

Я допиваю чай и ставлю пустую кружку рядом с собой. На всякий случай. Не хочется получить на этот раз в лоб.

- Пожалуйста, Алекс! Пожалуйста! - говорит она, не особо стараясь сделать жалостливый тон. - Я больше так не буду и постараюсь контролировать себя.

Меня тошнит от ее актерских данных. Одно только притворство! Куда делась моя милая девочка?

- Убеди Рафаэля.

У нее уже не получится провести меня. Я буду сомневаться в каждом ее слове. Отныне и впредь.

Всегда.

Пока не закончится ее взросление. До тех пор пока она не станет стабильной и я перестану замечать, сравнивать, возвращаться в воспоминаниях к этому дню.

- А ты? Ты согласна взять нас обратно?

Нет.

- Если только тебе поверит Раф. Заодно покажешь ему, что такое скромность и обаяние, что значит быть настоящей девочкой, а не это все, что ты демонстрировала последнее время.

Ей не нравятся мои слова. Это видно по лицу. Я за эти дни в достаточной мере изучила ее, чтобы увидеть такие поверхностные эмоции.

- Паоло! Паоло!

Она перепрыгивает с кормы на покрытые инеем и мокрыми следами, подернутыми первой, тонкой корочкой льда доски, оборачиваясь ко мне.

- Что? - отвечаю я на ее вопросительный взгляд. - Речь шла только о тебе, Паоло, если захочет, может отправиться с нами.

- Мне следовало этого ожидать, - говорит Раф, выгружая “покупки” из рюкзака, - что ты переложишь принятие решения на мои плечи.

Алекс в ответ лишь приподнимает бровь.

“Плечи у тебя развитые, не девичьи, с легкостью переживешь!”

Она решила проблему ровно на пятьдесят процентов, а его часть проблемы оставила для него. Все по-честному! Всё по справедливости! Да-да, именно Раф виноват в том, что девчонка втюрилась в него по самые уши, а он так и не нашел способа разонравиться ей, не придумал безопасного варианта пасть в ее глазах.

- Такое ведь уже было. С Нантакетом. И ты вновь воспользовалась тем же трюком.

Она стоит неподалеку, в каком-то шаге от него, наблюдая за его действиями и ничего не отвечая при этом.

- Тебе ли говорить мне такие вещи?

Алекс крутит в руках пачку самоподнимающейся муки, пробегаясь глазами по способу приготовления блинчиков. У них будут блинчики! Или кекс. Или самый настоящий хлеб! В лепешках! А может это будет рыба или кальмары во фритюре?!

“Как он догадался, что я хочу хлеба?”

Трудно представить, что в свое время Раф стоял у смежной с их квартирой стены, прислонив к ней стакан или кружку. Наверняка все куда проще, чем ее подозрения в коварных замыслах и недостойном поведении - он очень и очень наблюдательный человек. Все слышит, все подмечает. Другое дело, зачем он это делает?

“Разве забота о ком-то требует каких-то объяснений?”

Нет. Это просто понимание, что нужно и “то-то будет радости!”, как было с той же игровой приставкой, с одеждой и даже книгами для Джейка. Ее ругал, а своему подарку ужасно нудному трактату некоего Джорджа Генри радовался, как ребенок. Вот что значит удачно совместить экономику и психологию.

“И время от времени убираться в шкафу, читая найденные в нем документы.”

Она так и не поняла, не разгадала отчего его так интересовала психология бедности. Они считай были самыми богатыми людьми на планете. Им принадлежал целый остров, материк со всеми находящимися в нем богатствами. Только золото не давало чувство сытости, защищенности, тепла.

- Ты здесь? - голос мужчины прозвучал громче обычного.

Алекс поспешно кивнула, мельком взглянув на Рафа, а затем устремила взгляд на стол. Там находилось что-то совершенно невероятное.

- Да. Я тебя слушаю.

- Тогда повтори, что я только что сказал?

Алекс подобрала со стола маленькое, покрытое темно-коричневыми пятнышками яйцо. Оно очень походило на перепелиное, но только было поменьше и с меньшим количеством круглых точек.

- Занудствовал. Говорил о моем нежелании принимать сложные решения. Потом спросил что значат мои слова. Затем уточнил слышу ли я тебя. Где ты их достал?

Маленькое чудо кружилось, зажатое между пальцами, пахло перьями и… Алекс не может поверить, что оно настоящее. Но оно тяжело и кажется, что еще теплое. Какая птица несется в такое время года?

- В парке, там было много клестов, - отвечает Раф на ее восторженные размышления. - Вот я и решил что где-то неподалеку должны быть их гнезда.

Алекс только вздыхает на эти слова. Она не сильна в орнитологии. Знания у нее можно сказать что какие-то бесполезные. Про этих птичек она что-то читала когда-то, однако в книгах не упоминалось, что они выводят потомство зимой.

- Вот откуда ты все это знаешь?

- Умею слушать, - откликается Раф незамедлительно. - ах, ты про это...

Он жмет плечами и все-таки улыбается в несколько печальной усмешке. Ему вспомнилось, когда девушка в последний раз не то удивлялась, не то восхищалась его обширным знаниям, при этом сердясь, обвиняла его в самодовольстве.

- Читаю много книг.

Алекс радует даже эта мимолетная улыбка. Он хмурый. Она прекрасно понимает почему. Радоваться тому, что с тобой человек - чуть ли не столкнувший тебя в воду - совершенно не стоит. Но она эгоистка, которой хочется погреться в небольшой порции положительных эмоций.

- Давай завтракать?

Алекс откладывает яйцо в сторону. Завтрак о котором она давно мечтала - это конечно чудесно, но она хочет знать о дальнейшей судьбе детей. Она не сможет бросить Лиз просто так, как бы отвратительно она себя не вела. Так смог бы сделать только бессердечный человек.

- Раф?

Он кажется не обращает на нее внимания. Движется по небольшому пятачку кают компании, словно в его распоряжении кухня-студия в самом респектабельном районе Манхэттена, не задевая ее, не сталкиваясь, не касаясь.

- Давай позавтракаем, а потом обсудим все самые важные вопросы?

- А одновременно этого сделать нельзя?

Он подходит к ней, кладет руки ей на талию и, подняв на короткое мгновение в воздух, усаживает на мойку. Алекс даже замирает на долю секунды, но больше ничего не происходит. Ничего, что можно было охарактеризовать как напрягающее поведение. Расслабиться все равно не получается. Она чувствует, что между ними если не пролегла стена, то возникло напряжение. А чего она хотела? Чтобы все было как прежде?

- Ты уверена, что это удачная идея? Что все будет окей и ты захочешь есть после?

Вот как. Он уже знает что впереди. Алекс ловит его за рукав толстовки, не без труда тянет и разворачивает к себе.

- Раф? Поговори со мной, пожалуйста.

Он не спешит откликнуться на ее просьбу, несмотря на то что она просит и делает такой восхитительный умоляющий взгляд.

Как у нее так получается? Почему она так действует на него?

Он ведь много раз видел нечто подобное. Далеко ходить не надо. Этим утром Лиза смотрела на него взглядом полным слез, а он развернул ее на сто восемьдесят градусов и подтолкнул вперед, не подумав ни о чем таком. Не зазвенела, не запела в его душе струна жалости - только глухое равнодушие, заключенное в обертку раздражения, усталости и разочарования.

- Прости меня, - говорит Алекс, пытаясь поймать его взгляд, но он не смотрит на нее. - Я не сказала этого тебе вчера.

- За что ты извиняешься?

Алекс быстро облизывает вмиг пересохшие губы. Он знает за что. Если она начнет объяснять, то они вернутся к вчерашнему: он будет призывать ее закопаться в самой себе. Она этого не хочет и делать не станет.

- За то, что оставила тебя там.

- Только за это?

Она поспешно кивает. Только за это.

- За это твои извинения приняты.

Вот и все. Вот таким тоном холодным и ничего не выражающим он сказал ей эти слова. Она ждала их, но облегчения отчего-то совсем не ощутила.