Улыбаются его глаза, но не губы. Мы теперь оба ведем себя иначе. Это недоверие и сомнение. Какие-то полутона этих двух состояний, что остались на яхте и никак не покинут ее.

- Нет, все же вредничаешь, на мой скромный взгляд, сейчас ты.

Я поднимаюсь из-за стола, откладывая Жюля Верна в сторону, вместе с альбомом и фломастерами. Надо прогуляться до костра и посмотреть как идут приготовления ужина - Паоло обещал мне нечто “бомбическое”. Запахов отсюда не чувствуется, но проверить тем не менее надо.

- Вредность заключается в том, что я не хочу рассказывать, как избавиться от меня за одну минуту?

Я останавливаюсь возле него, прислушиваясь к крикам снаружи. Раф спокоен, значит и мне волноваться не за что. Эти двое балуются, а это признак того, что обеда нам не видать как своих собственных ушей.

- Именно. Это простой вопрос, а следом был другой - как один из способов решить проблему, а ты ворчишь, как дед, зацикленный на возмутительной политике Буша.

Не хочу повторяться и в основе моего вопроса лежит далеко не праздное любопытство. Почему бы не сказать ему об этом? Ведь Раф… Кстати, а какая фамилия у него?

- Мы ведь уже обсудили с тобой этот вопрос, касающийся моей старости?

О, да! Я уже и не помню, когда так много смеялась в последний раз.

- Главное - душа, - как бы я не старалась, у меня не получилось произнести это серьёзно.

Он откладывает паяльник и выдвигается в проход, мешая мне пройти и даже больше - тянется ко мне, притягивая к себе. Впрочем, это единственное, что он позволил себе - поставить меня рядом с собой,

- Дарресон, перестань убегать, стоит нам перекинуться хотя бы парой фраз.

- Я не убегаю.

- Тут и бежать то некуда!

Алекс отворачивается, фыркая, судя по рассыпавшимся бликам улыбки в темных глазах напротив - у него свое мнение на сей счет. Непоколебимое.

- Хочу знать твою фамилию, чтобы обращаться к тебе исключительно таким же образом.

Раф не отвечает ей до тех пор, пока она не поворачивается к нему.

- Хеллингер. - Он рассматривает ее. - Скажи мне: на что ты злишься?

Она не скажет ему, потому что это означает стать еще более уязвимой, чем есть сейчас, и признаться в собственном идиотизме и недальновидности.

“Господи, ему без малого сотню лет в обед! Или с возрастом мужчины совсем не меняются, как были толстокожими мамонтами, так ими и остались?”

Она не скажет, потому что он умный, проницательный, наблюдательный и должен понять все сам, а если нет, то значит так и должно быть.

- А ты?

Алекс отступает, уж слишком близко они находятся друг к другу. Но Раф ставит ее обратно, еще ближе чем она была.

- Подозреваю, что все дело в том, что ты боишься признаться мне в своем желании.

- Что?!

Она не верит услышанному. В чем она не хочет признаваться?!

- Чтобы я обнял тебя.

- О! Нет-нет. - Она спешно мотает головой из стороны в сторону.

Только не объятия. Ее и это прикосновение сбивает с толку. Алекс жалеет что начала этот разговор, но ведь надо что-то делать. И план ее не кажется таким уж и отличным. Не верится ей, что она сможет сбежать от Рафаэля и что еще хуже… Нет, не стоит об этом думать.

- Тогда перестань отступать и давай поболтаем спокойно. Так как?

Вместо этого она проговаривает его фамилию одними губами, беззвучно, словно пробует ее на вкус, но вслух так и не произносит.

“Хеллингер.”

Просто запоминает. Хотя не понятно, чем ей может пригодиться это знание в будущем. Алекс отвечать на его вопрос прямо не станет и вряд ли когда-нибудь соберется.

- Ты ведь не единственный вампир на этом свете. Есть Карен, ее дружок Дерек и эта ее свита. Наверное, еще кто-то, кроме вас. Раз уж я знаю о вампирах и вас не так уж мало на этом свете, то почему бы мне не знать еще что-то, например, чтобы суметь защититься?

Он кивает, все же положив ладони ей на бедра, проводит по ним, но до верха так и не доходит, останавливаясь где-то на середине. Алекс хмурится, но руки его не убирает. Раф едва заметно кивает еще раз, видимо, соглашаясь с ее замечанием.

- Другого способа нет. Если есть такая возможность, всегда меть в голову, а еще лучше в лицо. Если вампир движется - целься с припуском, бери в расчет скорость, так больше вероятности что не промахнешься. И еще, держи при себе зажигалку.

Алекс вспоминает тот случай в ботаническом саду. Тогда и крови не было, но было столько рук и ног, что кажется Раф порвал на кусочки не двух, а сразу дюжину вампиров.

- И топор? Чтобы разделать на несколько частей.

Его лоб, пространство между бровей прорезает вертикальная морщинка. Он не понимает, но через мгновение утвердительно кивает.

- Надеюсь что до этого дело никогда не дойдет, но если такое случится, примечай что-нибудь подходящее и действуй очень и очень быстро. Что насчет остального?

Алекс все же пытается убрать его руку со своего бедра, но ладонь мужчины тут же накрывает ее пальцы и она с некоторым испугом отмечает свою реакцию на это.

- Ты ведь со мной не просто так, а я пытаюсь решить проблему на этом уровне.

Она не выпускает его лица из вида и видит, как он реагирует на каждое ее слово. Ему не нравится последнее - это вызывает в нем какое-то недоумение смешанное с непониманием. Алекс отмахивается от этого, старается выбросить из головы.

- Хочу, чтобы одной головной болью у тебя стало меньше и ты стал свободен от своих обязательств, начал заниматься тем, чем тебе хочется.

“Бросил притворяться, что тебе есть до всех нас дело!” - договаривает Алекс эту часть фразы, но уже про себя.

- Считаешь, что дело лишь в этом?

Считает и только жалости ей в довесок не хватало. Алекс ненавидит это гребанное чувство и не хочет ощущать его по отношению к себе. Все что сопутствует ему, чтобы ни было - слова, жесты, поступки, мимика, лишь притворство. То, чего он бы не стал произносить в нормальной ситуации.

- Так что скажи мне, что будет если я вдруг потеряюсь? Или умру по независящим от тебя причинам, например, от сенной лихорадки?

Ему не нравится и это. Едва только начавшие светлеть глаза вновь темнеют и она слышит, как он рычит, но без метаморфозы: выступивших клыков и прочих штучек кровопийц. Жаль, что он продолжает сидеть, так бы она положила руку ему на грудь, на солнечное сплетение, чтобы удостовериться, что звук идет именно оттуда.

- Быть может утону? Или ты вдруг решишь сбежать от меня?

При мысли о кровопийцах давно затянувшееся запястье нестерпимо зачесалось, потребовало дотронуться до него, до короткого конвульсивного выпада. Ей удалось сдержать себя, отвлекшись на его руки.

- Не поможет, - говорит он сквозь зубы напряженным голосом.

- Ты проверял?

Алекс замечает мимолетную, промелькнушую тень в его глазах. О, нет! Это не страх! Это ненависть! Тут и к гадалке не ходи, чтобы понять о ком он подумал сейчас, но Рафаэль быстро исправляется - лицо светлеет, стоило ей только попробовать отстраниться от него, выходит, что она сделала это, чтобы таким образом обратить внимание на себя.

- Предлагаешь мне столкнуть тебя в воду?

Нет. Алекс от такой блестящей перспективы покрывается крупными мурашками и даже дергается от озноба. Не хочется ей в ледяную пучину.

- Вот видишь, а мне грозилась подобной участью.

Алекс смеется. После его ночных заплывов, после штормовых дежурств за штурвалом под проливным дождем и ледяными волнами, после многочасовой охоты - он боится замерзнуть? О, да! Такая страшная перспектива!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Хеллингер, я бы с удовольствием поменялась с тобой, если бы была уверена, что не слягу с пневмонией после. Я бы купалась и плавала круглыми сутками, вообще бы не вылазила из воды! Брось омрачать картинку и делать такой обиженный тон! Ничего страшного с тобой бы не случилось!