Несмотря на то, что Самойлов произнёс это вежливо, всё равно прозвучало это, как издёвка. Барон ничего ему не отвечает.

Когда проходим мимо дома, я призываю Щелкунчика. Хорошо, что мы с ним неплохо укрепили нашу связь. Сейчас между нами довольно большое расстояние, судя по всему, он где-то в дальнем крыле поместья. Но всё же у меня получается вернуть его к себе в душу.

Садимся в красную машину Виктора и трогаемся. Самойлов поворачивается ко мне и спрашивает:

— Так ты не скажешь, в чём была причина дуэли?

— Прости, дружище. Я дал слово, а слово надо держать. Даже если даёшь его такому ничтожеству, как этот Светлаков. Кто бы мог подумать, он таким хорошим дядькой поначалу казался.

— Ты тоже прости меня, — говорит вдруг Виктор.

— За что?

— Я случайно услышал несколько слов, когда ты к нему наклонился. Ты говорил что-то про графа Ярыгина. Это же тот самый, который подал на тебя в суд? При чём здесь Светлаков?

— Блин, Витёк. Я бы и правда, рад рассказать, но не могу.

— Ладно, ладно. Не лезу. Но если нужна будет помощь, только скажи, — Самойлов машет рукой.

— Ты меня так и уже не в первый раз выручаешь. Спасибо. А теперь смотри, — говорю я и призываю Щелкунчика.

Тот появляется на заднем сидении. Заметив Виктора, машет лапкой:

— Ривет!

— Привет, мелкий, — отвечает тот.

— Давай, показывай, чего набрал, — улыбаюсь я.

— Ага!

Щелкунчик пучит глаза, пару раз икает и открывает пасть, из которой валится целая груда добра. Монеты и купюры, золотые подсвечники, чей-то кошелёк, кинжал с драгоценными камнями в рукояти и много чего ещё. В том числе не очень полезные штуки вроде фарфоровых чашек и пододеяльников. Хотя, как знать, может быть, они дорогие.

— Сё! — разводит он лапками.

— Молодец, отличная работа, — говорю я.

Виктор аж тормозит и оглядывается. Оглядывает заваленное заднее сидение и спрашивает:

— Это что такое? Это он в поместье Светлакова набрал?

Я киваю:

— Конечно. Моя законная плата за проступок барона. Не думал же он, что отделается парой оплеух?

Российская империя. Санкт- Петербург. Поместье барона Светлакова. Хозяйская спальня.

Целитель сделал всё, что мог, напоил Альберта Геннадьевича специальными зельями, но полученные в поединке раны нельзя было залечить моментально. От пореза на плече осталась только розовая полоска, но дырки в животе и в ногах будут заживать ещё как минимум несколько дней.

Однако это мало беспокоило барона. Не первая его дуэль и не первые раны, и даже не первый проигрыш. Можно перетерпеть. Гораздо больше его бесило то, что во время схватки из дома пропала целая масса ценных вещей! Деньги, украшения, даже немного постельного белья.

Нет сомнений, что это было дело рук Зверева. Но как он это сделал, совершенно непонятно. Слуги клялись, что никого и ничего не видели, только пару раз слышали какое-то бормотание и звуки, похожие на чавканье.

— Сволочь. Такая же поганая, бездарная сволочь, как его отец! — ругается себе под нос Светлаков.

Хотя при этом он прекрасно понимает, что лукавит. Он мог ненавидеть Андрея Зверева всей душой, однако приходилось признать — он далеко не бездарный. Совершенно наоборот — талантов у этого юноши было хоть отбавляй. Хотя даже юношей называть его было не вполне корректно. Сколько ему, около двадцати? А ведь он уже глава своего рода.

Сволочь!

Если бы не Зверевы, род Светлаковых сейчас был бы намного богаче и сильнее. Но та война отбросила род Альберта Геннадьевича на много лет назад. Да и сам он чуть не погиб в той решающей битве, после которой враги отправились штурмовать поместье Зверевых. А его отец и некоторые другие члена рода — погибли.

Можно подумать, что Андрей действительно ни при чём. Не он развязал ту войну, его вообще тогда на свете не было. Но барон был не в силах себя побороть. Всем естеством он ненавидел того, кто носит фамилию Зверев.

На тумбочке звонит телефон. Поморщившись от боли, Светлаков тянется к нему и видит на экране надпись «Граф Кирилл Ярыгин».

— Да, — отвечает он.

— Я уж думал, что трубку возьмёт кто-то другой и скажет, что тебя убили на дуэли, — говорит граф.

— Я остался жив. Но проиграл, — с недовольством сообщает Альберт Геннадьевич.

— Как проиграл? Он пощадил тебя?

— Да, — произносит Светлаков.

— Прими мои соболезнования. Он сказал что-нибудь?

— Предупредил, чтобы я больше не лез в его дела.

— Вот как. Что ж, Альберт, не стоит переживать — мы всё равно додавим его. Да, я тоже поражён, что он сумел нас раскусить, но это ничего не изменит. Мы всё равно получим наши деньги.

«Да плевать мне уже на деньги! Я хочу убить этого подонка. Отомстить за всё — и за свой род, и за себя лично, и за то, что он каким-то образом ограбил меня! Я не остановлюсь и обязательно найду способ покарать его», — думает про себя барон Светлаков.

Российская Империя. Санкт-Петербург.

Раз уж у меня не получилось заставить Светлакова выплатить Ярыгину деньги вместо меня — значит, мне понадобится адвокат. Сам я точно не собираюсь ходить по судам, общаться с прокурорами и так далее. Других задач хватает. Тем более, я не слишком хорошо разбираюсь в имперских законах.

Совсем не разбираюсь, если уж на то пошло. Это допущение необходимо исправить, кстати. Аристократ не может быть безграмотным в юридических вопросах. Я не то чтобы дуб дубом, но мне известны лишь основы. Стоит углубить свои знания.

Поэтому после того, как мы отобедали с Виктором, я отправляюсь в книжный магазин и покупаю свод законов и некоторые другие юридические издания. Конечно, всё это можно найти в интернете, но мне как-то привычнее читать с бумаги. Буду перед сном уделять немного времени обучению. Качать мозги намного полезнее, чем мышцы, хотя работать надо и над тем, и над другим.

После этого принимаюсь за поиск адвоката. Как и в случае с детективом, все они заламывают просто бешеные цены. А те, кто просят подешевле, не внушают доверия.

Есть у меня деньги, есть. Но если я продолжу так их тратить, то никогда не накоплю на выкуп поместья. Нельзя так.

Сижу в парке на лавочке, позволяя Щелкунчику бегать рядом. Он хоть и монстр, но ручной, пусть немного порезвится. Краем глаза замечаю, как он вдруг что-то проглатывает, и поднимаю взгляд от телефона.

Щелкунчик виновато смотрит на меня, а я осуждающе качаю головой. Говорил же, не лопай здесь ничего.

Малыш выплёвывает то, что проглотил. Это оказывается резиновый собачий мячик, за которым тут же бежит небольшой лохматый пёсик. Подобрав мяч, он подносит его к Щелкунчику и бросает, а затем в ожидании виляет хвостом.

— Можно, малыш. Поиграй с ним, — говорю я.

— Пасибо! — отвечает Щелкунчик, слизывает мяч с травы и снова выплёвывает.

Пёсик с радостным лаем отправляется за ним, а я вдруг слышу рядом милый женский смех. Оказывается, рядом на соседней лавочке сидит симпатичная дама средних лет.

— Это ваш? Не знаю, как его назвать, — с улыбкой говорит она.

— Да, мой. А собачка, полагаю, ваша?

— Да. Как интересно они играют! Раньше не видела, чтобы магические питомцы вели себя подобным образом.

— Он смышлёный, — говорю я, снова опуская глаза в телефон.

Женщина недолго молчит, а затем спрашивает:

— Вы так сосредоточены. Извините, если отвлекаю, может быть, я могу вам чем-то помочь?

Поднимаю на неё глаза и отвечаю:

— Я ищу адвоката. У вас есть знакомый адвокат, готовый взяться за долговой спор между дворянами? Желательно, чтобы взял недорого.

— Вообще-то, есть, — чуть подумав, отвечает женщина.

— Правда?

— Да. Его зовут Тимофей Ульянов. Очень талантливый юрист, однако, к сожалению, никто не хочет с ним сотрудничать.

— Почему? — интересуюсь я.

— Однажды он проиграл крупное дело, после этого его репутация разрушилась. Но это была подстава, Тимофею специально подсунули заранее проигрышное дело и подтасовали материалы!