Ничего себе, не ожидал от него такой прыти. Лениво отклоняю голову, пропуская шпагу мимо. Сразу метит в лицо? Как некрасиво.

Светлаков активно наступает, а я так и держу своё оружие опущенным. Уклоняюсь, работая корпусом, и даже с места почти не схожу.

— Сражайся, не стой просто так! — разъярённо вопит барон.

— Вы точно этого хотите? — вальяжно интересуюсь, уворачиваясь от очередного выпада.

— Сражайся!

— Ладно, вы сами попросили.

Следующий удар я встречаю клинком. Сталь встречается со сталью, издавая приятный звон, от которого моё сердце начинает биться быстрее. Повеселимся!

Иду в атаку, заставляя барона уйти в глухую оборону. Его глаза расширяются от удивления. Да, может, моя техника и грубовата, зато эффективна. Элегантными приёмами я не владею, зато умею убивать. В прошлой жизни, до того, как в полной мере освоить свой астральный дар, я прекрасно научился сражаться на мечах. Пришлось, чтобы выжить.

Обвожу клинок соперника своим, и целюсь ему в плечо. Он в последний момент успевает отклониться, но остриё все же пронзает его плоть. Белая рубашка окрашивается кровью. Светлаков разрывает дистанцию, а я не спешу продолжить натиск.

— Самое время подумать о сдаче, — говорю.

— Не дождёшься! — рычит Альберт Геннадьевич и сам бросается вперёд.

Когда он это делает, я вдруг чувствую исходящую от него магию. Слабенькие волны, тщательно скрытые. Обычный маг бы не почуял. Но я-то вообще не маг, у меня другие способности. Астрал не обманешь — барон определённо использует магию, и я даже знаю, какую.

Он сражается так, будто я и не ранил его. На белом рукаве появилось только небольшое пятнышко, несмотря на то что Светлаков активно двигается. Да и структура исходящих волн говорит о многом.

Судя по всему, мой соперник использует артефакт, который позволяет ему не чувствовать боли и заодно задерживает кровотечение.

Надо же. И он меня упрекал в отсутствии чести? Тьфу ты, ничтожество. Как я вообще мог ему поверить и не сразу разглядел гнилую натуру?

Впредь надо быть внимательнее и осторожнее. Мир аристократов — поганое болото, где очень немногим можно по-настоящему доверять.

Я мог бы сказать, что барон использует артефакт и остановить поединок. Но не хочу. Продолжим! Я намерен довести этот бой до конца.

Светлаков очень старается меня задеть, но у него не получается. При этом я даже не использую усиление и ускорение тела, использую только физические навыки. В этом плане я неплохо прокачался за последнее время! Снова с благодарностью к самому себе вспоминаю тренировки на ловкость с Кардиналом.

Когда вижу, что барон начинает выдыхаться, ловлю момент и делаю стремительный, точный выпад. Моя шпага вонзается в живот соперника. Я специально ударил так, чтобы не задеть жизненно важные органы.

Моя догадка получает подтверждение. Альберт Геннадьевич даже не поморщился, хотя клинок вошёл ему в живот на несколько сантиметров. Любой нормальный человек заорал бы от боли. Даже я, если б у кого-то вдруг получилось воткнуть в меня что-нибудь.

Давным-давно такого не случалось, но всё-таки.

Не обращая внимания на шпагу у себя в пузе, барон пытается нанести ответный удар. Пропускаю шпагу мимо и отпрыгиваю.

— Вы просто монстр, ваше благородие! Точно хотите продолжить? — интересуюсь я.

— Замолчи, — тяжело дыша, отвечает Светлаков.

— Как хотите, я-то не против.

Барон идёт в атаку, на сей раз забыв о своей изящной позе и вообще хоть о какой-нибудь технике. С яростью берсерка он обрушивает на меня град ударов, ни один из которых не достигает цели.

Я позволяю ему растерять последние силы, а потом наношу два точных укола в обе ноги соперника. Боли-то он, может, и не чувствует. Но когда тебе пронзают точки, в которых есть скопление нервов, ноги сами отказываются держать тебя.

Альберт Геннадьевич отступает, пытаясь удержать равновесие, но в итоге падает. Я мигом оказываюсь рядом и пинком выбиваю шпагу из его руки. Подставляю остриё к горлу и говорю:

— Прошу сдаться, ваше благородие. Я не хочу вас убивать.

— Ни за что, — цедит Светлаков.

— Да что же вы за убожество такое. Мало того, что нечестно сражались, так и поражение признавать отказываетесь. Это как минимум недостойно, вам так не кажется? Сдавайтесь, я не хочу ещё раз пачкать эту прекрасную шпагу вашей кровью, — с презрением морщусь я.

— Как ты смеешь говорить, что я сражался нечестно⁈

— Ещё и лжёте. Точно, убожество. Может, снимем ваш артефактик и посмотрим, как быстро вы истечёте кровью? — с кривой ухмылкой спрашиваю я.

Барон открывает рот, но ничего не произносит. Вижу, как его взгляд затапливает паника, и киваю.

— Вот именно. У вас не получилось меня надуть. Что за артефакт такой, можно взглянуть?

Резким, но аккуратным движением клинка рассекаю рубашку на груди барона и вижу талисман из белого металла. Поддеваю его кончиком шпаги и интересуюсь:

— Это он, да? Как вы смотрите на то, чтобы снять его? Посмотрим, как вы тогда продолжите поединок.

— Не надо, — глухо отвечает Светлаков.

— Тогда давайте договоримся.

Наклоняюсь и говорю тихо, чтобы секунданты нас не услышали:

— Вы отдадите графу Ярыгину сумму, которую он требует. Или уговорите его отозвать заявление, мне без разницы. Одним словом, я хочу, чтобы вы решили все претензии в мою сторону между собой и не тратили мое время.

Альберт Геннадьевич мотает головой и вдруг кричит:

— Ни за что! Лучше убей меня! Ни один Светлаков больше никогда не пойдёт на поводу у Зверевых!

— Громкие слова для того, кто нечестно дрался и всё равно валяется на земле, как червь. Вы уверены?

— Уверен. Давай, Андрей! Убей меня. На твои условия я не согласен, — барон запрокидывает голову, подставляя шею под удар.

Ну что ж, хотя бы перед лицом смерти он не струсил. Да и нет мне никакого смысла его убивать. Что толку? Всё равно это никак не упростит мою тяжбу с Ярыгиным, а может, даже усложнит.

Покачав головой, я говорю:

— Вы мне так противны, барон, что даже убивать вас не хочу. Поэтому сдавайтесь.

С этими словами срываю амулет с шеи Светлакова. Пару мгновений он молчит, а затем из всех его ран начинает хлестать кровь, и он вопит от боли, катаясь по дорожке.

— Ваше благородие, что с вами? — бледнеет капитан его гвардии и чуть не бросается вперёд, но его останавливает Виктор.

— А ты как думаешь, что с ним? Этот талисман блокировал кровотечение и боль. Теперь все ощущения возвращаются к твоему хозяину сполна, — говорю я.

— Я сдаюсь, сдаюсь! — не выдержав мучений, вопит Альберт Геннадьевич.

— Вот и хорошо, — киваю я.

Снимаю амулет с клинка и надеваю обратно на шею Светлакова. Вопли тут же прекращаются, Альберт Геннадьевич застывает, тяжело дыша и стирая с лица испарину.

Виктор выходит вперёд и говорит:

— Барон Светлаков признал поражение, поэтому барон Зверев объявляется победителем!

— Уважаемый, отправьте кого-нибудь за родовым мечом барона. Он теперь по праву мой. Заодно и целителя позовёте, — говорю я, обращаясь к капитану.

Моя коллекция только что пополнилась ещё одним клинком. Вот и славно.

— Эй, лови! — бросаю бегущему гвардейцу окровавленную шпагу, а затем опять наклоняюсь к барону и говорю:

— Надеюсь, ваше благородие, вы больше не будете лезть в мои дела. Потому что второй раз я могу вас и не пощадить. Мы друг друга поняли?

— Да, — коротко отвечает он, не глядя на меня.

— Вот и славно, — похлопываю его по плечу и выпрямляюсь.

Гвардеец скоро возвращается с целителем и мечом в простых кожаных ножнах. Выглядит он не слишком дорого, но это и неважно. Судя по виду, этот меч в роду Светлаковых уже не первое поколение. Жаль, что не магический — хотя пока что все мечи в моей коллекции повседневные и не обладают артефактными свойствами.

Смотрю на Виктора и спрашиваю:

— Ну что, поехали? Я что-то проголодался.

— Поехали. Всего доброго, ваше благородие, — кивает он Светлакову, над которым хлопочет целитель.