— Дай угадаю. Ты о том, что этот выскочка Андрей Зверев объявил Светлакову войну? — кривится Хрипунов.

— Вот именно. Мало того, он одержал победу всего за несколько часов! При этом, как ты сам прекрасно знаешь, у него нет ни гвардии, ни даже наёмников.

— Зато они были у Светлакова. Звуки того боя неподалёку, который мы с тобой слышали недавно ночью — знаешь, что это было? — спрашивает граф, делая глоток вина.

— Что же?

— Группа наёмников напала на Зверева, когда он выезжал с болот. Он их всех уничтожил с помощью солдат Писемского. И сразу после этого объявил Светлакову войну.

— Ох уж этот Писемский. У него не получилось подружиться с нами, так он решил сблизиться с этим отщепенцем? — морщится барон Рогов.

— Похоже на то. Лично мне плевать и на него, и на Светлакова. Что они там не поделили со Зверевым — не наше дело, — Хрипунов взмахивает бокалом.

Максим отвечает не сразу. Отпив вина, он ставит бокал на столик и какое-то время смотрит на горящий в камине огонь. Наконец, он спрашивает:

— Ты думаешь, что это не наше дело? Зверев одержал победу в войне в одиночку. До меня доходили обрывки слухов, что он очень силён.

— Ну и что? Всё равно он один. А главное, что он всего лишь глупый мальчишка, — усмехается граф.

— Что правда, то правда! Это же надо быть таким идиотом — выкупить разрушенное поместье с бесполезными землями, где столько разломов. И при этом обязаться защищать всех соседей и возмещать все убытки. Ха!

Владимир наклоняется к другу и вкрадчиво говорит:

— Послушай, Максим, я вот что подумал. Раз уж Зверев взял на себя такое обязательство, мы можем неплохо нагреть на этом руки.

— Как именно? — интересуется Рогов.

— Это же проще простого. Специально заманим на свои земли каких-нибудь монстров. Пусть разрушат что-нибудь, убьют скот или даже кого-нибудь из слуг. А мы преувеличим ущерб и стрясём со Зверева столько денег, что он до конца жизни будет расплачиваться!

Барон с улыбкой смотрит на друга, берёт бокал и делает большой глоток.

— Да, ты прав. Отличная идея, — говорит он.

— Ещё бы. Если этот зверёныш думает, что он сможет на самом деле восстановить род, то жестоко ошибается. Мы уничтожили Зверевых, мы с тобой! И ни за что не дадим им воскреснуть, так ведь? — Хрипунов протягивает бокал.

— Так, — кивает Рогов, они чокаются и выпивают.

Максим снова переводит задумчивый взгляд на огонь и говорит:

— Послушай, а что насчёт того объявления? Которые мы давали много лет назад?

Владимир фыркает:

— Ты считаешь, у него получится закрыть столько разломов? Мы с тобой давно уже поняли, что это невозможно.

— Как знать, он всё-таки Страж… — неуверенно протягивает Рогов.

— Ну и что? Орден Стражей тоже пытался разобраться с аномалией, и не раз. В итоге их командор запретил сюда ходить, чтобы не терять зря людей. Зверев ни за что не сможет справиться с этим, тем более в одиночку! Да и вообще, откуда ему знать о награде? Когда мы объявили её, он ещё не родился! — Хрипунов опять взмахивает бокалом и проливает немного вина на пол. Он уже немало выпил сегодня.

— Я согласен, дружище. Но мне будет спокойнее, если мы закроем то объявление.

— Хорошо, хорошо. Всё равно никто не сможет закрыть эти разломы, да и не так уж сильно они нам досаждают. Наши гвардейцы научились отгонять монстров.

— Вот и славно, — говорит Максим и смотрит на часы.

Час уже поздний, пора домой. Семья-то уехала сразу после ужина, а он решил остаться поболтать со старым другом.

— Спасибо за гостеприимство. Поеду домой. На следующей неделе у нас? — спрашивает Рогов, поднимаясь.

— Буду рад. Будь так любезен, попроси повара приготовить тех перепёлок с клюквенным соусом! Они чудесно у него получается, — говорит Владимир.

— Конечно, друг мой. Никаких проблем.

Граф с бароном обнимаются на прощание и направляются к выходу из каминного зала, но в дверях сталкиваются со слугой. Он выглядит обеспокоенным.

— Что такое? — спрашивает Хрипунов.

— Господа, приехал барон Зверев. Он хочет немедленно видеть вас обоих.

Друзья с недоумением переглядываются.

— Зверев? Барон Зверев? Андрей Алексеевич? — один за другим выдаёт вопросы Владимир.

— Да, ваше сиятельство…

— Что ему нужно? — спрашивает Максим.

В коридоре раздаются шаги и появляется сам Зверев. Завидев хозяина дома и его друга, он громко произносит:

— Здравствуйте, уважаемые! Как насчёт того, чтобы выплатить мне положенную награду?

Российская Империя. Недалеко от Санкт-Петербурга. Поместье графа Хрипунова.

Оба аристократа смотрят на меня ошалевшими глазами и ничего не говорят. Тот из них, что постарше и более пьяный, вдруг громко икает и закрывает рот рукой.

— Что это значит? — спрашивает другой, менее высокий, с круглым брюшком.

— А вы, простите, кто будете? — интересуюсь я.

— Барон Рогов, Максим Максимович!

— С фантазией у вас в семье не очень, да? Простите, случайно вырвалось. Очень устал, когда закрывал разломы на своих землях, — машу рукой за спину.

Старший дворянин открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого опять громко икает.

— А вы, должно быть, граф Хрипунов? Задержите дыхание, это помогает от икоты, — говорю я.

— Что ты! Ик! Делаешь в моём, ик, доме⁈ — грозно спрашивает он.

— Я ведь только что сказал. Пришёл за положенной наградой. Не вы ли двое двадцать с лишним лет назад объявили, что щедро заплатите тому или тем, кто сможет закрыть разломы на землях рода Зверевых? — спрашиваю я.

— Так и есть. Но неужели ты… — говорит Рогов.

— Вы, — перебиваю я.

Максим Максимович хмурится, коротко кивает и продолжает:

— Неужели вы сумели закрыть все эти разломы?

— Да.

— Ик! Это ложь! — взмахнув рукой с бокалом, выкрикивает Хрипунов.

— Простите, как вас по имени-отчеству? — интересуюсь я.

— Владимир, ик! Сергеевич.

— Владимирик Сергеевич…

— Владимир! — насупившись, поправляет он, и даже не икает при этом.

— Ну да. Владимир Сергеевич, мне показалось, или вы прилюдно обвинили другого дворянина во лжи? Меня, то есть, — твёрдым тоном спрашиваю я.

— Простите моего друга, Андрей Алексеевич, просто нам трудно поверить, что вы так быстро справились с тем, с чем другие не могли справиться тридцать лет, — вмешивается Рогов.

— Можете проверить, если хотите. Отправьте людей, только сделайте это прямо сейчас. Я намерен получить свою награду немедленно. Может, присядем? Я бы, кстати, тоже не отказался от вина.

— Ик! Ну и наглость, — выдаёт Хрипунов, смерив меня взглядом.

— Что в этом наглого? Я ваш гость, а вы держите меня в коридоре. Разве это вежливо? Тем более, мы же с вами теперь соседи, — говорю я.

Хрипунов и Рогов переглядываются. Толстый барон пожимает плечами, а высокий граф, опять икнув, пожимает плечами и говорит слуге:

— Подай бокал и ещё одну бутылку итальянского. Нет, давай лучше испанского, — поспешно добавляет он.

Я в вине не разбираюсь, но точно знаю, что испанское ценится меньше итальянского. Это что-то вроде тонкого оскорбления, надо полагать. Мол, тебе, Зверев, я ничего хорошего наливать не собираюсь.

Ничего страшного, я не привередливый. Испанское сойдёт.

Недружелюбным жестом Владимир Сергеевич приглашает меня в комнату, а затем выходит. Наверняка собирается отдать гвардейцам приказ, чтобы проверили, есть ли на болотах ещё разломы. Бедные солдаты, придётся им сейчас по темноте ходить и выглядывать, не притаился ли где маленький разломчик.

Остаёмся вдвоём с бароном Роговым. Слуга приносит бутылку вина и наполняет мой бокал. С ужасом глядит на то, как я в своём комбинезоне сажусь на чистое кресло.

— Ботинок вы оставили в разломе? — интересуется Максим Максимович.

— Да. Потерял, когда вылезал из последнего. Из того, который был в подвале моего поместья, — говорю я, делая глоток.