— Потом представься, но не забудь подчеркнуть, что ты первая фаворитка нашего архонта! — подхватил эстафету Хоуг. — Это покажет ему, что твой статус достаточен для того, чтобы приветствовать кого-то его ранга. И к тому же избавит от прямых посягательств в случае чего.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась я.

— Возможно ничего, но все равно смотри, не сглупи, Эдна! — перехватил инициативу рыжий. — Не поддавайся его обаянию, не позволяй ему к себе прикасаться и будь приветлива и радушна, но не приведи Богиня более этого, особенно когда вернется архонт!

— Разве ты не спишь и видишь, чтобы я облажалась? — хмыкнув, прошептала я.

— Даже если я желаю поставить тебя на место или вообще прикончить, то это не значит, что я настолько глуп, чтобы добиваться этого, ставя под угрозу моего архонта и весь Тахейн Глифф, — огрызнулся Сандалф. — Сосредоточься, женщина, мы уже почти внизу.

Мы действительно уже почти достигли подножья этой проклятой лестницы, и вдруг меня догнало осознание.

— Хакон? — уставилась я на Сандалфа, пытаясь притормозить, но мужчины продолжали волочить меня дальше. — Это ведь не может быть тот самый Хакон?

— Он самый, — сквозь зубы выдал рыжий.

— Но как он осмелился бы явиться сюда после того, что случилось? — ошарашенно я стала рыскать взглядом по стоящим на борту фейри, пытаясь угадать, кто из них пресловутый вероломный брат деспота.

— Он посланник сиятельной четы, монна Эдна, так что посмел, еще как, — голос Хоуга был тихим, но гневным. — И отказать ему никто не в праве, хотя не факт, что архонт Грегордиан не попытался бы. Так что, возможно, и к лучшему, что его нет. Если Богиня любит нас, то проклятый Хакон покинет Таххейн Глифф до возвращения архонта.

— А если нет?

— А если нет, то настанет самое время тебе, монна Эдна, проявить все способности по укрощению нрава архонта, которыми ты вчера хвалилась и о которых уже шепчутся повсюду! — это могло бы прозвучать как ехидное замечание, если бы Сандалф не был в этот момент в высшей степени серьезен и даже мрачен.

Может, мне и хотелось ответить чем-нибудь умным или саркастичным, но в это мгновение я натолкнулась на цепкий, жесткий взгляд серых глаз, почти полностью идентичных тем, что могли с легкостью вывернуть мою душу. Но гораздо больший эффект на меня произвел совсем другой взгляд. Поразительная, невообразимая, искрящаяся зелень на совершенном лице женщины, стоящей рядом с Хаконом.

Стоя на мостках пристани Тахейн Глиффа, я пристально смотрела снизу вверх на роскошно, но необычайно элегантно одетого королевского посланника, хищно взирающего на толпу встречающих с палубы биремы. Быстро и незаинтересованно скользнув по мне и моим телохранителям-асраи взглядом, он стал настойчиво шарить по остальной сопровождающей нас толпе, словно разыскивая кого-то. Естественно, Грегордиана. Не зря же сквозь маску заносчивой невозмутимости на его лице отчетливо пробивалось мрачное торжество. Ну еще бы! Годы спустя после того, как его выгнали отсюда, как шелудивого пса, Хакон вернулся персоной, которой не только не посмели бы отказать в праве ступить на эту землю, но и должны были бы изображать радушие и всячески угождать. Вероломный братец отчаянно желал эту минуту триумфа и прочесть его отражение хотел, естественно в эмоциях Грегордиана. Но вот беда, не срослось. Я даже внутренне усмехнулась, наблюдая, как на красивом лице проявляется раздражение и разочарование. Сандалф не слишком мягко ткнул меня в бок, напоминая, что мы все тут не для того, чтобы просто рассматривать друг друга собрались.

— Приветствую тебя на гостеприимной и щедрой земле Тахейн Глиффа, посланник Хакон, — чуть прочистив горло, громко произнесла я. Как-то так. Сойдет, я думаю. Хотела добавить: «Добро пожаловать!», но увидев, как Хакон скривился от первых же моих слов, передумала.

— Кто ты такая, чтобы приветствовать меня? — не особо любезно спросил мужчина, впрочем, довольно приятным сильным голосом.

— Монна Эдна, первая и единственная фаворитка архонта Грегордиана, владетеля Тахейн Глиффа, временно отсутствующего по чрезвычайно важным делам, — конечно статус единственной я себе присвоила самовольно, но как говориться, с фейри жить, по-фейрински хвалиться.

Зеленоглазая красавица издала некий эмоциональный звук, принявшись не просто рассматривать, а буквально расчленять меня глазами. Так что сомнений, что я имею неудовольствие видеть ту самую Сайв, у меня почти не осталось. Интересно, если я прямо сейчас тут главное начальство, то имею ли право велеть ей уматывать восвояси? Или всех, кто прибывает с этим посланником принять обязана? Хакон чуть склонил голову набок, тоже концентрируя прицел до дрожи знакомых серых глаз на мне, будто что-то взвешивая, но спустя секунду отмер и стремительным движением перемахнул через борт, приземляясь прямо передо мной. Инстинкты Сандалфа и Хоуга сработали мгновенно, и они закрыли меня своими мощными телами быстрее, чем Хакон выпрямился, а острия их, как по волшебству, обнажившихся клинков указывали прямо в его горло и грудь, нисколько не дрожа. Позади нас в толпе испуганно заохали, а с борта биремы донесся возмущенный шепоток, в котором отчетливо угадывалось: «Как посмели!»

— О, я слышал о наличии у архонта Грегордиана преданных воинов, готовых ради него на все что угодно, но вот что они даже отважатся грозить королевскому посланнику…хм-м-м-м… — между тем совершенно не обеспокоенно и даже с оттенком веселья произнес Хакон, глядя только на меня, будто Сандалфа и Хоуга с их оружием, готовым пошинковать его, просто не существовало.

— Видимо, мой брат весьма дорожит тобой, монна Эдна, раз его воины ради твоей сохранности делают нечто самоубийственное. Хотя… — он наконец перевел взгляд на асраи, — возможно, все дело тут не в преданности вовсе, а в крутом нраве архонта Грегордиана?

Ответа от моих телохранителей не последовало, и с места они не сдвинулись, и тогда Хакон высоко поднял руку с раскрытой ладонью, на которой отчетливо был виден какой-то знак, будто выведенный серебряными чернилами.

— Я прибыл в Тахейн Глифф от имени и по поручению сиятельной четы, и ожидаю встречи и отношения, соответствующего моему статусу, и обещаю вне своей миссии быть примерным и благодарным гостем! — зычно между тем произнес Хакон, и, кажется, все расслабились, и даже Сандалф и Хоуг мгновенно спрятали оружие и отступили.

Очевидно, этот посланник сам нарушил некую процедуру официального приветствия. Для чего это делать и так рисковать собственной безопасностью, я не понимаю. Ну да ладно, я многого тут пока не понимаю.

— Прости мои манеры, прекрасная монна Эдна! — Хакон одарил меня чуть озорной улыбкой, способной сбить с ног, но он напрасно старался — иммунитет к этому у меня более чем стойкий. — Могу я рассчитывать на то, что ты лично проводишь меня в отведенные покои и разделишь со мной первую пищу под этой крышей?

Что-то меня насторожило в этой фразе, а жесткое нажатие пальца одного из моих телохранителей на поясницу стало подтверждением моей интуиции.

— Бесусловно, я буду рада указать тебе дорогу, посланник Хакон, — ага осталось только самой узнать, где его чертовы покои. — И лучшие яства Тахейн Глиффа уже приготовлены для тебя и твоих спутников в пиршественном зале, где я, несомненно, рада буду присутствовать.

Неудовольствие в серых глазах напротив и краткий облегченный выдох Сандалфа подсказали мне, что, похоже, слова для ответа я выбрала верно.

Никого из спутников посланник не потрудился представить, а я не стала настаивать. Всю дорогу наверх и до самого замка я старалась игнорировать пристальный взгляд зеленоглазой, который буквально сверлил мой затылок. Когда мы с Хаконом и вереницей нас сопровождающих вошли в запутанные коридоры Тахейн Глиффа, Хоуг незаметно переместился вперед, и дальше я уже следовала за ним. Слава Богу, поддерживать светскую беседу не было необходимости, так как гость только и занимался тем, что жадно ощупывал взглядом все вокруг. Видно, нечто сродни ностальгии даже асраи не чуждо.