Похоже, враг его понял, поскольку обеими руками занес меч над головой. Удивительно. Неужели противник Чиуна думал, что он может оказаться в зоне удара? Не важно, что этот меч, как выяснилось, не имеет убойной силы.

Старик выжидал.

Закованные в сталь руки двинулись вперед. Беззвучно, не разрезая воздуха, лезвие скользнуло в сторону мастера Синанджу.

— Хочешь запугать меня своими призрачными штучками, ронин, — произнес Чиун, поднимая палец, чтобы — на всякий случай — отбить удар.

Лезвие дважды повернулось в воздухе. Чиун видел его, как при замедленной съемке. Никакой угрозы это лезвие не несет. Оно не более материально, чем лунный луч.

Третий беззвучный оборот лезвия не завершился. Меч встретился с длинным ногтем Чиуна.

Ни боли, ни ощущения удара. Не стоило и стараться отражать его.

Но когда лезвие проходило сквозь его ноготь, мастер Синанджу почувствовал, что положение изменилось.

И закричал от неожиданной боли.

Задача оказалась проще, чем предполагал Римо.

По берегу он дошел до спасательного лагеря. Там каждый был чем-то занят, и никому не было дела до ничем не примечательного худощавого человека, который к тому же старательно избегал освещенных участков.

У кромки воды стоял большой желтый подъемный кран. Один вагон уже извлекли из воды, а сейчас над поверхностью показался второй. Из всех его разбитых окон вытекала вода.

Вагон застыл над водой и висел до тех пор, пока из него не перестало течь. Окружающие так и ели его глазами. Под светом мощных прожекторов с берега можно было разглядеть через окна, что находится внутри. А внутри плавали мертвые тела, словно рыбы в сачке.

Мало-помалу уровень воды в вагоне падал, и наконец все мертвецы оказались на полу.

Римо решил осмотреть валявшиеся повсюду тележки с вещами пострадавших пассажиров: портфели, сумки, рюкзаки, какая-то одежда, игрушки.

Портфель Харолда У. Смита Римо нашел быстро. Не узнать его было невозможно. Когда-то портфель был светло-коричневым, но изрядно потрепался и потемнел за десятки лет.

Взяв его, Римо огляделся, убедился, что никто ничего не заметил, и направился обратно к шоссе.

Портфель хлюпал; от него мерзко пахло. Он был тяжелее, чем обычно, но с каждым шагом делался все легче.

И вдруг ночную тишину прорезал чей-то крик:

— Ай-йаааа!

Римо сразу же узнал этот голос. Это кричал от боли Чиун, но Римо впервые почувствовал, что в его вопле звучит недоумение и ужас.

Ученик бросился на крик. Он быстро миновал заросли кустарника и оказался в лесу. Ничего не разбирая на своем пути, он рассчитывал только на то, что уши приведут его куда нужно.

Видимо, мастер Синанджу столкнулся с чем-то серьезным.

Очень серьезным.

Найти Чиуна Римо не успел. Тот сам вырос перед ним.

Одна рука мастера Синанджу была тщательно обернута тканью широкого рукава кимоно. По всей вероятности, старик получил повреждение.

— Чиун! Что такое? Что произошло?

— Я ранен, — отозвался тот так, будто сам не верил своим словам.

Римо от неожиданности даже портфель выронил.

— Что-о?

Мастер Синанджу переминался с ноги на ногу.

— Я ранен. Я побежден.

— Покажи, Чиун! Покажи.

Кореец отпрянул, схватившись за скрытое под кимоно запястье другой рукой.

— Нет, Римо. Это слишком ужасно! Увидев это, ты лишишься рассудка.

— Я выдержу, Чиун. Покажи.

Римо уже представил себе старческую руку с глубоким порезом.

Учитель глянул вниз.

— Где?

— Что ты ищешь?

— Надо найти... Может быть, мне помогут ваши врачи.

— Боже... Едва ли...

Похоже, худшие опасения Римо оправдались.

— Ну что ты застыл как столб? Помоги мне найти!

— Хорошо, хорошо. Где?

— Вон там.

Чиун раненой рукой указал в сторону леса. В свете луны, как отполированный костяной кинжал, блеснул один из его ногтей.

Римо принялся осматривать слой хвои под ногами. Вот следы. Следы Чиуна. Странно, мастер Синанджу обычно не оставляет следов.

— Ничего не вижу, — в ужасе воскликнул ученик.

— Осторожнее, сломаешь!..

— Что сломаю? Твою руку?

— Руку? — В голосе Чиуна появились ворчливые нотки. — Римо, о чем ты болтаешь?

Римо посмотрел на учителя.

— Ты просил меня найти твою руку, верно?

— Нет. Рука моя на месте.

Римо опустил глаза и увидел плотно сжатый кулак, словно сделанный из старинной слоновой кости.

— Ничего не понимаю. Что все-таки случилось?

Напряженное лицо Чиуна казалось застывшей восковой маской.

— Не могу заставить себя ответить.

— Постой-ка, — проговорил ученик и подошел к мастеру вплотную. — Похоже, все не так уж плохо. Покажи.

Чиун отвернулся и вытянул руку.

Римо осмотрел кулак. Все пальцы, в том числе и большой, были на месте.

Очень осторожно Римо разжал пальцы мастера Синанджу.

— Успокой меня, — простонал учитель. — Скажи, что все совсем не так, как мне показалось в минуту боли.

— Ничего не вижу, — медленно проговорил Римо.

— Указательный палец... Он цел?

— Цел и невредим.

— А ноготь?

— Ну да. Погоди... Ноготь срезан.

Чиун взмахнул костлявой рукой.

— Я уничтожен! Какой стыд! Я унижен.

— Да что, черт возьми, стряслось?

Мастер Синанджу взглянул на свой указательный палец. Вернее, на то место, где был когда-то длинный заостренный ноготь, а теперь торчал косой обрубок.

— Сколько лет мне придется его отращивать! — простонал учитель.

— Несколько месяцев, это уж точно, — заметил Римо. — Чиун, что же все-таки случилось?

— Не скажу.

— Почему?

— Слишком велико мое унижение. Не заставляй слова срываться с моих губ. Просто найди то, что было когда-то частью меня.

Римо с облегчением вздохнул, так как убедился, что старик практически не пострадал.

— Хорошо. Подожди секунду.

Теперь, когда стало ясно, что именно искать, он без труда нашел обломок ногтя. Ноготь лежал на земле, и острые, как у истинного воина Синанджу, глаза Римо ясно его видели. В лунном свете ноготь казался необычайно белым, словно он умер.

Ученик вернулся к мастеру Синанджу с зажатым в руке обломком.

— Что теперь? — спросил он.

— Нужно положить его в теплое молоко.

— Ты что, перепутал ноготь с больными зубами? — удивился Римо.

Чиун склонился над его ладонью, на которой поблескивал отрезанный ноготь.

— Значит, надежды нет?

— Можно, конечно, использовать сварочный аппарат, но лично я сомневаюсь, что он поможет.

— Видеть его не могу. Ведь он уничтожен!

— А если попробовать суперклей?

— Опуститься до того, чтобы под искусственными ногтями скрывать свой позор?! Заклинаю тебя, Римо, исполни свой долг.

— Что надо сделать?

— Похорони этого несчастного.

— Что? Похоронить ноготь?

— Так будет правильно, Римо.

— Потом похороним. А пока объясни мне, пожалуйста, как ты ухитрился его сломать?

— Вот первый признак того, что я становлюсь стар и немощен. Мои Кинжалы Вечности сделались хрупкими. Никогда прежде такого не случалось. Всему виной старость. Если бы не возраст, даже ронин не смог бы справиться со мной.

— Кто-кто?

— И этого никогда бы не случилось, если бы ты меня послушался.

— Ты меня упрекаешь? Согласись, я обязан был достать портфель Смита. Ведь иначе погиб бы кто-нибудь из спасателей.

— Значит, пусть лучше изувечат твоего учителя?

— Но при чем тут я?

— Говорил я тебе, что в катастрофе замешаны японцы, а ты не стал меня слушать!

— Японцы? Да с чего ты взял?

Ночную тишину вдруг нарушил знакомый звук — рокот мотора.

Римо повернулся на шум.

— Неужели?..

Чиун тяжело вздохнул.

— О, исчадие ада! Чтобы довершить мое унижение, он украл моего дракона!

Римо помчался на звук и, выбежав из леса, увидел, как алый бронированный «драгун» тронулся с места.