Майор Гримм глазом не успел моргнуть, как стал свидетелем неудачи Чиуна и Римо. Впрочем, все произошло так молниеносно, что он не мог бы сказать наверняка. Так или иначе, Гримм выхватил винтовку у парализованного страхом рядового и направил ее прямо в грудь надвигающегося самурая.

— Стой, или я стреляю!

Ронин решил не обращать внимания. Во всяком случае, такой вывод напрашивался сам собой, ибо Японец по-прежнему двигался вперед.

Тогда майор открыл огонь. Самурай находился так близко, что промахнуться было невозможно.

Гримм и не промахнулся. По крайней мере в обшивке вагона точно за спиной японца появились новые пулевые отверстия.

А самурай подходил все ближе. Ни грохот выстрелов, ни свистевшие навылет свинцовые шарики его нисколько не волновали.

— Другую! — крикнул майор, отбрасывая ненужную винтовку.

Кто-то сунул ему в руки заряженное оружие. Он приложил приклад к плечу, расставил руки и прицелился в самую середину прикрытого черной маской лица.

Дождавшись, пока самурай приблизится почти вплотную, Гримм снова принялся палить. Пуль в магазине было достаточно, чтобы вдребезги разнести и шлем, и голову.

Японец неумолимо двигался навстречу пулям. Майор видел, как они исчезают за гладким черным овалом. Казалось, ронин с презрением поглощал летящий в него свинец.

Майор Гримм был настоящим храбрецом. И к тому же человеком упрямым. Поэтому он продолжал сражаться до конца. То есть до того самого мгновения, когда самурай вошел в его тело.

Тогда он рухнул без чувств и поэтому не стал свидетелем развязки.

Мастера Синанджу тотчас встали на пути ронина и принялись колотить его кулаками, ребрами ладоней, ногами. Чиун к тому же изрыгал проклятия в его гладкое лицо.

Ронин даже не уклонялся от ударов. Он как автомат двигался вперед, угрожающе размахивая мечом.

Когда он прошел сквозь противников, кореец развернулся и нанес ему жестокий удар по коленям сзади, а Римо изготовился броситься на врага.

— Знаешь, что мне все это напоминает? — крикнул Римо.

— Мне неинтересно, — откликнулся Чиун, яростно пиная самурая.

— Что у него в сумке? — спросил Римо, переводя дыхание.

— Это куби-букуро. В ней он носит добытые в бою головы.

— По-моему, она набита доверху.

— Берегись, чтобы твоя голова не пополнила его коллекцию, — бросил мастер Синанджу, молотя кулаками перед непроницаемым лицом ронина.

А тот все шел и шел вперед, набычившись и чуть наклонив голову.

В конце концов Чиун с Римо отчаялись его остановить.

Следуя за японцем, ассасины КЮРЕ негромко переговаривались:

— Вот видишь, Римо...

— Ну да. Как ты говорил.

— В Доме завелись привидения.

— Если в Доме привидения, тогда почему он от нас уходит?

— Разве это главное? Главное в том, куда направляется нихонджинва.

Ответ на свой вопрос Чиун получил довольно скоро. Оскорбляя своих преследователей откровенным к ним пренебрежением, ронин размахивал мечом и постоянно осматривался на ходу. По-видимому, он что-то искал.

Но перед ним расстилались лишь бесконечные кукурузные поля Небраски да дымились обломки ракеты MX.

— Прямо как в «Детях кукурузы»[12], — хмыкнул Римо.

— Что ты имеешь в виду?

— Как только он войдет в кукурузное поле, его не так-то просто будет выследить.

Старик решительным движением подобрал полы кимоно.

— Мы не позволим ему скрыться в кукурузе.

— А как мы его остановим?

— Надо заставить его драться.

— Попробуй.

Внезапно мастер Синанджу сорвался с места. В мгновение ока он оказался перед ронином и загородил ему путь. Уперев руки в бока, с лицом, пылающим яростью, он прогрохотал:

— Джокебаре!

Ронин замедлил шаг.

— Джокебаре! — повторил Чиун, а затем разразился потоком проклятий, которых ученик почти не понимал. Какие-то слова вроде бы звучали по-корейски, но в основном речь мастера Синанджу ничего общего с корейской речью не имела. Вероятно, решил Римо, учитель говорит по-японски.

К удивлению Римо, ронин остановился. Застыл на мгновение и топнул ногой. Впрочем, ни звука, ни облачка пыли сие действие не вызвало.

Японец занес катана над головой, потом над правым плечом, затем над левым.

— Что с ним? — отшатнулся Римо.

— Не знаю, — шепнул Чиун. — Этот ритуал мне незнаком.

— Видимо, он к чему-то готовится.

Так оно и оказалось. Внезапно ронин раскрутил клинок над головой — причем его короткое туловище совершило полный оборот, в то время как ноги оставались неподвижными — и выпустил его. Неожиданно Римо обнаружил, что катана летит прямо в него!

Зрение подсказывало Римо, что меч приближается. Правда, другие органы чувств, похоже, спали.

Клинок летел, словно в замедленной съемке, вращаясь в воздухе, как лопасть вертолетного винта.

— Берегись, Римо! — закричал Чиун.

Обычно Римо вслепую уворачивался даже от пули, поскольку чувствовал вызываемые летящим объектом воздушные потоки. А сейчас воздушной волны не было. Натренированное Синанджу осязание Римо подсказывало, что меча нет, но глаза видели, как он приближается. Получается, органы чувств посылали нервной системе противоречивые сигналы.

Римо решил присмотреться повнимательнее и во всем разобраться.

Меч летел, вращаясь в горизонтальной плоскости точно на уровне шеи Римо. Теоретически лезвие должно было снести ему голову. Но коль скоро оно не рассекало воздуха, значит, не могло и разрезать плоть.

Между тем катана приближался.

И тут раздался пронзительный, как писк летучей мыши, голос Чиуна:

— Римо! Помни про палец!

Меч теперь был всего в нескольких дюймах от ученика. И в самое последнее мгновение вдруг все разом изменилось. Буквально рядом Римо вдруг ощутил воздушную волну, услышал свист разрезаемого воздуха. А ведь только что ничего подобного не было!

Едва предваряющие сигналы достигли мозга, как Римо присел. Инстинкт сработал прежде, чем началась обработка новой информации.

Над головой Римо послышался отчетливый шлепок. Значит, сообразил он, меч обо что-то ударился. Но обо что?

Римо осторожно выпрямился.

Рядом с ним стоял мастер Синанджу. Обеими руками он держал катана за рукоятку из черного дерева.

— Что случилось? — удивленно моргая, спросил ученик.

— Я спас твою никчемную жизнь.

— Неправда! Я успел присесть.

— Я поймал клинок за мгновение до того, как он отсек бы вот эту репу от великолепно тренированного мною тела.

— Ничего подобного! — обиженно возразил Римо.

Мастер Синанджу решительно опустил клинок. Кончик его царапнул землю и оставил след. Меч был настоящий. Тяжелый.

Внезапно вспомнив про ронина, оба разом повернулись.

Упавшую ракету все еще окутывал отвратный зеленовато-черный дым. Огонь почти угас, зато дыма стало значительно больше. В небо поднималось зловещее черное облако, похожее на умирающего в корчах дракона. Над полем стояло марево. Ветром его относило в прерию, но газы, продукты сгорания химикатов, все еще разъедали глаза.

А ронина теперь нигде не было видно.

— Он в кукурузе, — заявил Римо.

— Нет, он вошел в огонь, — возразил Чиун.

— Зачем?

— Затем, что ему все равно.

Мастера Синанджу рванули к догорающей ракете.

— Черт! Никаких следов, — бросил Римо.

— Само собой. Призраки следов не оставляют. Вернее, оставляют лишь тогда, когда им надо осуществить какие-то свои тайные цели.

— Если он призрак, то и меч его не должен быть настоящим. Разве не так?

— Не морочь голову, Римо. Мы обязаны его отыскать.

Однако ничего не получилось.

Исходящий от обломков ракеты ядовитый дым не позволял им приблизиться. Пришлось осмотреть место с наветренной стороны под всеми возможными углами.

Никакой ясности! Прошел ронин сквозь дым и пламя или нет, оставалось загадкой.

— Думаю, надо поискать в кукурузе, — предложил Римо.