— На три, — ответил Харолд В. Смит, директор официально не существующего сверхсекретного правительственного агентства КЮРЕ.

Когда Смит с Римо подъехали к частному дому в городе Куинси, мастер Синанджу уже поджидал их.

Худощавый, невысокий — всего пяти футов ростом, — он был одет в кимоно чайного цвета. Невзрачный человечек, но на лице его запечатлелась мудрость столетий. Кореец. Лысый. Карие глаза. Длинные ногти. Реденький пушок за ушами. Тоненькая, трепещущая на ветру бороденка. В общем, облик этого человека совершенно не соответствовал его репутации одного из самых грозных ассасинов двадцатого века.

Едва Римо выбрался из машины, как услышал недовольный, скрипучий голос:

— Как поживает великолепный дракон?

— "Драгун", — поправил мастера ученик.

— В этой провинции любят придираться к произношению, — проговорил Чиун. — Передо мной транспортное средство, официально находящееся в распоряжении мастера Синанджу, следовательно, я имею право почтительно именовать его драконом Синанджу.

— Это «драгун», — упрямо возразил Римо. — Смитти, объясните ему.

Мастер Синанджу перевел взгляд на человека, которого он называл Императором. Смит между тем успел вылезти из машины. Худой, даже тощий господин явно пенсионного возраста. На его портрет хватило бы одной серой краски: темные с проседью волосы, серые глаза, нездоровый сероватый оттенок щек. Казалось бы, Смиту при его внешности следовало бы особенно тщательно подбирать цвет костюма. Тем не менее глава КЮРЕ, как правило, носил серый костюм-тройку, и это помогало ему незаметно проникать куда угодно. Он здорово походил на хамелеона, способного менять цвет кожи, сливаясь с фоном.

— Называйте его как хотите, — сказал Смит. — Мне пора уезжать.

Редкие брови Чиуна поползли вверх, и кожа, обтягивающая лысый череп, покрылась складками.

— Так скоро? Но вы же только сегодня приехали, Император! Я хотел устроить пир в вашу честь.

— Спасибо, но мне действительно пора.

Старик наклонил голову.

— Велико наше разочарование, однако мы стоически перенесем эту боль и утрем наши горькие слезы, ибо понимаем, что мы — всего лишь слуги, мы — всего лишь инструменты, которые можно использовать, а затем выбросить, как поломанный меч. Я не обвиняю тебя, о прозорливец. Никогда не укроется наше убожество от твоих всевидящих очей.

И мастер Синанджу устремил испепеляющий взгляд своих маленьких карих глаз на ладони Римо.

— Надо же, не забыл, — проговорил ученик и вытянул руки вперед. Самые обыкновенные руки. Запястья, правда, необычайно широкие, но ладони могли принадлежать кому угодно. Пальцы скорее длинные, чем короткие, но ничуть не похожие на изящные пальцы пианиста. Ногти ухоженные, аккуратно подстриженные.

Это зрелище настолько потрясло Чиуна, что он закрыл рукавом глаза.

— Нет, не могу вынести вида таких чудовищных увечий! Отвернитесь, о Император! Римо, спрячь их поскорее, или ты навеки оскорбишь терпеливого Смита!

— Куда же я спрячу руки?

Римо развел руками, как бы демонстрируя, что на нем только белая теннисная майка и обтягивающие коричневые брюки.

— У тебя есть карманы.

— У меня вполне нормальные руки.

— Как ты можешь! Говорить такое, когда у тебя ногти как у ленивца!.. — зарычал кореец. — Припадаю к стопам вашим, о Смит. Когда-то хирург изменил лицо Римо. Возможно ли сделать что-то с его невероятными ногтями?

— Никогда не слышал о приживлении ногтей, — ответил глава КЮРЕ без тени улыбки.

Худые плечи Чиуна содрогнулись.

— Значит, нет надежды. Когда я отойду в небытие, в моем племени не останется человека с ногтями надлежащей длины.

С этими словами старик поднес ладони к глазам. На его пергаментном лице читалось глубочайшее сожаление. Его собственные ногти отросли на добрый дюйм. Они смахивали на изогнутые костяные кинжалы. Таким кинжалом можно с одного удара перерезать человеку горло.

— Он все пытается убедить меня отрастить ногти, как у Фу Манчу — вполголоса произнес Римо, обращаясь к Смиту.

— Сопротивляйтесь, — прошептал в ответ тот.

— О да! — воскликнул Чиун. — Сопротивляйся, Римо! Отвергни ваши западные условности. Поступай так, как велит тебе Смит. Пусть твои ногти растут и расцветают. Освободи смертоносную силу, что таится в них. Я научу тебя должному уходу за ногтями. Вот и все, что тебе осталось, Римо, и подготовка твоя будет завершена. Больше я ничего от тебя не потребую.

Ученик решительно покачал головой:

— Не обманывай, Чиун. Стоит мне согласиться на ногти, как ты попытаешься одеть меня в боевое кимоно.

— Тебе следовало бы на коленях просить позволения надеть достойное кимоно. В этих безобразных панталонах ты похож на пугало огородное.

— В брюках, — поправил его Римо.

— Живет-то Римо в нашем обществе, — веско заметил глава КЮРЕ.

— Так пусть он войдет в ваше общество как ассасин Синанджу! Откуда у вас такая маниакальная любовь к секретности?

Смит и Римо переглянулись. Они ничего не сказали друг другу, но в их усталых взглядах ясно читалось одно и то же: Теперь объясняй ему ты.

— Мне пора, — совсем уже кисло повторил Смит.

— Подбросить вас в аэропорт? — спросил его Римо.

— Нет. Я поеду поездом.

— Поездом?

— Да, так дешевле. Кроме того, я хотел лично изучить систему «Амтрак».

— Это еще зачем?

— Необходимо по долгу службы, — ответил шеф значительно тише.

— Работа «Амтрака» как-то связана с вопросами государственной безопасности?

— Римо! — вдруг воскликнул Чиун и весь сморщился. — Да ты газеты-то читаешь? В дальних западных провинциях недовольные служащие «Амтрака» подстрекают к мятежам. Мы вот сидим здесь и ни о чем не подозреваем, а они в эту самую минуту сеют зерна раздора и призывают опрокинуть Трон Орла, охранять который — наша обязанность.

Смит нервно поправил галстук и проговорил:

— Если не возражаете, я все-таки поеду.

Мастер Синанджу опустил голову, обозначив полупоклон.

— Хотя само солнце покидает нас вместе с тобой, о щедрейший, мы все же будем твердо стоять на ногах и доживем-таки до того дня, когда ты призовешь нас исполнить свою волю, — провозгласил он.

— Угу, угу, — пробормотал Смит и торопливо, словно желая поскорее уйти от банды хулиганов, зашагал в сторону станции метро.

— Тебе всегда приходится так себя вести? — поинтересовался Римо.

— Лучше так, чем весь вечер страдать в его обществе. — Чиун даже фыркнул.

— Смитти — неплохой парень.

— Он ест вилкой рис! — Чиун с отвращением сплюнул, после чего обошел вокруг «драгуна» и пнул по очереди все четыре шины.

— Ну и зачем? — удивился ученик.

— Затем, что ты сам не удосужился этого сделать.

Римо любовно погладил машину.

— Скажи, как она тебе?

Чиун недоверчиво оглядел сверкающее стальное чудище.

— А почему такая красная?

— Чтобы маньяки, еще издали завидев ее, успели убраться с дороги, — объяснил Римо. — Ты не ответил на мой вопрос.

Чиун сморщил носик.

— Драконов не хватает.

— Мне она нравится и так. Без драконов.

— Она наполовину моя. И на моей половине должен красоваться дракон. Позаботься, чтобы к утру он был готов.

— Если он будет на твоей половине, почему его должен рисовать я?

— Потому что в противном случае я потребую, чтобы на ней появились два одинаковых дракона. Да еще фениксы сзади и спереди.

Римо покорно вздохнул.

— Какого цвета дракон тебе нужен?

— Для драконов хороши золотой и зеленый цвета. Впрочем, предоставляю тебе на выбор.

— Имей в виду, после детского сада я ничего не рисовал.

Чиун пожал плечами.

— Ты еще молод, и впереди у тебя ночь, чтобы отточить мастерство.

Мастер Синанджу тотчас вернулся в каменный дом, в котором они жили вместе с Римо. В прошлом это сооружение было церковью, потом храмом сикхов; возможно, использовался он и для других целей мирского характера. С восьмидесятых годов оно стало недоступным для широкой публики. Харолд В. Смит приобрел его на аукционе и в соответствии с заключенным ранее контрактом передал мастеру Синанджу. Чиун немедленно окрестил его Замком Синанджу. Теперь ученик жил в одном крыле этого дома, учитель — в другом. Им принадлежала также невысокая зубчатая часовня. Римо знал, что Чиун сейчас отправится туда. Якобы для того, чтобы предаться медитации, на деле же — наблюдать, как исполняется его приказание.