Локация — Дорожный район, улица Лысого основоположника.

Выбирая ресторан для гулянки Князи и Ко я, возможно неосознанно, оплатил гулянку моих врагов в заведении, напротив которого располагался старый, довоенный дом с проходным подъездом. Таких домов в нашем Городе было очень мало, и о их наличии знали только местные, к которым относился и я. Припарковав машину в соседнем дворе, я вошел в проходной подъезд и, чуть приоткрыв входную дверь, выглянул на перекресток. В нужном мне заведении громко играла музыка, на крыльце стояла, поддерживая друг друга, теплая компания из трех человек, курящая и громко гогочущая.

Милицейскую машину я заметил сразу — бежевый, «452» «УАЗ-буханка», даже с тонированными стеклами, среди легковых машин на плотно забитой автостоянки, выглядел нелепо. Больше никаких «топтунов», перекрывающих пути отхода, я не заметил — хлещущий ливень разогнал всех любителей прогулок на свежем воздухе.

Сначала я хотел идти в форме, только сняв по две звездочке с погон — милиционер в маске на лице мог вызвать оторопь у спецов и дать мне пару минут фору, сейчас модны «маски-шоу», меня, скорее всего, не стали бы задерживать на входе, а попытались бы сначала связаться с «заказчиком», выяснить — что происходит, и кто внес изменения в план операции по захвату, но потом я передумал. Дырки от, извлеченных из погон, звездочек хорошо различимы, и моя попытка замаскироваться под младшего лейтенанта могла успехом не увенчаться, а одинокий милиционер в маске на лице мог взбесить пьяную компанию на входе, тогда мне придет конец — мне не дадут войти в заведение, задержат на крыльце с «левым» стволом в руках. Да и разорванный низ форменной рубахи, который очевидно и не дал пистолету перезарядится после выстрела из кармана брюк, могла насторожить спецов или оперов в «УАЗе»….

Я вышел под подъезда, под хлещущие струи ливня, вернулся к машине, достал из багажника и стал натягивать, дурно пахнущую чужим телом, красную куртку.

До ресторана я дошел, натянув на голову ворот, свободной для моей фигуры, куртки, что скрыло мое лицо для большинства свидетелей и было вполне естественным действом — голова оставалась сухой. Компания на крыльце на меня не обратила никакого внимания, люди в «УАЗе» тоже — спешит парень, накрывшись от ледяных струй с головой воротом куртки, хочет успеть до закрытия выпить, возможно, успеть «снять» подвыпившую скучающую барышню на ночь.

Швейцар, болтающий о чем-то с гардеробщиком, мазнул по мне равнодушным взглядом и отвернулся — парень спешит попасть в зал, пока кухню не закрыли, раздеваться человеку некогда.

Компанию Князя я заметил сразу — они сидели за вторым столиком от входа. Руслана за столом не было, хотя лишняя тарелка с остатками еду на столе присутствовала. Еды и выпивки было явно больше, чем я заказывал — парни, несмотря на горькие стенания, имели деньги. Все было по плану, кроме одной закавыки — на коленях у Князева сидела молоденькая девчонка, «сосущаяся» с капитаном взасос.

Компания не обратила на меня никакого внимания, пока я не подошел к самому столу. Вареник скользнул по мне взглядом, его зрачки расширились, когда он понял, только-что что увиденный им человек, подходящий к их столу имеет на руках серые трикотажные перчатки. Голова опера начала поворачиваться обратно, в мою сторону, когда на виске у Сережи появилось красное пятно, и он медленно завалился вбок. Плотников не успел обернуться, дернулся и ткнулся лицом в салат, а вот Князь умудрился полностью спрятаться за, ничего не понимающей девчонкой, и завалится вбок, прикрывшись от меня еще и столом.

Мне остались доступны только его ноги, торчащие из-за стола, куда, в район коленей я и выстрелил от два раза, чисто от отчаянья.

Оставаться на месте, лезть за стол, добивать Князева — на все это времени у меня не оставалось — через два столика какой-то парень в серой кофте, задрав рукав, отчаянно орал что-то себе в запястье, скорее опер из «наружки», приставленный смотреть за «клиентами», пытался вызвать поддержку, поэтому я бросился на выход, сметая на своем пути всех, кто попался мне под ноги.

Швейцар и гардеробщик где-то спрятались, что говорит о их немалом профессиональном опыте. Компания на крыльце, увидев пистолет в моей руке, бросилась врассыпную, сталкиваясь с, прыгающими из «УАЗа», разномастно одетыми, фигурами. Я выстрелил в борт «УАЗа», чтобы остудить головы самым шустрым, напомнить областным или городским операм, что их ждут дома, перебежал дорогу, оббегая, затормозившие автомобили, с крыльца подъезда выстрелил еще раз, заставив бегущих за мной людей пригнуться и прятаться за автомобили, заскочил в темноту подъезда, выстрелил через дверь, сбросив «горячий» пистолет на пол, пробежал через лестницу и выскочив на улицу во двор, бросился, как можно быстрее, к стоящему за углом «Ниссану», заранее щелкнув кнопкой «сигналки». Весь мой расчет строился на то, что пришлые опера не знают о втором выходе из проходного подъезда и им потребуется несколько секунд, прежде чем они решаться войти в темноту парадного, под выстрелы, укрывшегося там убийцы.

Через пятнадцать минут я уже проезжал мост через реку. Прижавшись к бортику, я снизил скорость, вытянул в открытое окно, трепещущую на сильном ветру, куртку и разжал руку — матерчатые перчатки, которые я закупал связками с рук на рынке, вылетели в окно через несколько секунд, догоняя улетевшую ветровку. Куртку я забросил за гаражи у детского сада — рядом с темной массой человеческого тела — этому наркоману она точно нужнее.

Глава десятая.

Август 1993 года.

Круг подозреваемых.

Полночь. Мироныческий район города, дачный поселок.

— Ты откуда такой красивый? — Наташа обернулась от электрической плитки, на которой что-то готовилось и широко заулыбалась, продолжая что-то помешивать в кастрюльке: — Ты в стриптиз сумел устроится и решил мне свой номер показать?

Я машинально посмотрел на своё отражение в небольшом зеркале, висящим на стене веранды, после чего обессиленно опустился на пол и истерически заржал, уткнувшись лицом в зажатую в раках, фуражку.

Если не брать во внимание предшествующие события, можно было, с легким сердцем, согласится с логикой рассуждений моей невесты — мужчина облачённый в ботинки, носки, трусы и милицейскую фуражку, никем, кроме как стриптизёром из третьей, низшей, лиги, прибывшим по вызову, быть не мог. Законченность образа утешителя скучающих дам придавали погоны старшего лейтенанта милиции и служебное удостоверение, заткнутые под резинку трусов.

Формула рубаху в брюки, порванные и заляпанные пятнами крови, с обугленной дырой от выстрела в кармане, я сжёг пятнадцать минут назад на берегу речки Оружейки, предварительно щедро полив остатки формы моторным маслом из хранящийся в багажнике канистры. Запалив раскаленной проволокой прикуривателя обрывок бумаги, я бросил ее в неряшливую кучку тряпок на топком берегу, и через пять минут от возможного доказательства моей вины осталась только комок невразумительной грязи и запах паленого.

После третьей минуты моего, безостановочного ржания, Наташа забеспокоились.

— Паша, с тобой все нормально? Скажи, что-то случилось? Тебе что-то дать?

Я, давясь смехом, закивал головой и, с трудом, выдохнул:

— Водки дай.

— За стол садись, не будешь же ты на полу водку пить. — Наташа подхватила меня за руку, помогла встать, и, как немощного старика довела до стула.

Через несколько секунд, на новенькой клеёнке, покрывающей столешницу, появилась бутылка «Русский» из морозильника, гранёный стакан и два малосольных огурца на блюдце, порезанные на четвертинки.

После полного стакана холодной водки меня отпустило.

— Рассказывай.- Наташа поставила передо мной глубокую миску из нержавейки (жили мы пока здесь по-походному), полную макарон, сдобренных двумя котлетами и подливой и села напротив меня.