— Ладно, черт с тобой. Когда дело по клевете закончишь?

— На следующей неделе постараюсь. — не моргнул глазом, соврал я.

— Давай, и вообще, поднажми, а то сентябрь закончится, а у нас показатели за квартал ни к черту.

— Я очень-очень постараюсь. — я был отпущен благосклонным взмахом начальственной ручки и поспешил к себе, в мой уютный подвальчик. Ольга Борисовна мне врала, очевидно, в педагогических целях. Показатели работы отдела дознания были вполне приличные, а давать слишком много дел в суд то же было чревато. Дашь слишком много раскрытых дел — на следующий год с тебя не слезут, пока ты не достигнешь этой цифры, плюс еще немножко, а таких показателей на следующий год ты можешь и не достичь, несмотря на героические подвиги, вот и получится, что ты рискуешь в следующем году получить по мозгам ровно за то, за что тебя хвалили в этом. Для меня главной проблемой было найти потерпевших еще примерно по сорока кражам из погребов, совершенных Поповым и перековавшимся, Славенюком, по которым было все готово, отсутствовали только заявления потерпевших, но я кажется придумал, как мне собрать эту анархическую публику в нужное мне время и получить от них заявления. Если я это сделаю, то в сентябре-октябре смогу заниматься своими делами, неся милицейскую службу в режиме «нон-стоп лайт», оставаясь в стройных рядах передовиков.

Незаметно подступили выходные. В субботу я появился на работе ровно на пятнадцать минут, показался ответственному от руководства и покинул место службы, держа под мышкой папку с бланками, с самым деловым видом. После этого приехал домой, напоил кофе, только что проснувшуюся, Наташу, загрузил ее и Демона в машину и повез в ближайший бор, собирать маслята. Найдя в лесу несколько гнилых стволов и пеньков, просто усеянных маленькими грибочками, мы быстро набрали корзину и поехали на дачу, проведать моих родителей и дочь, которая жила у бабушки с дедушкой. Маслята пошли на засолку, а собранные по дороге, разномастные сыроежки были зажарены в огромной чугунной сковороде с картошкой.

А в воскресенье, с раннего утра, пошел холодный, затяжной дождь, и мы, топя печку, просто романтично грустили, завернувшись в одеяла и стараясь пореже выбираться из теплой постели, под стук тяжелых капель по крыше и постанывания, спящего за диваном, Демона, который с наступлением календарной осени окончательно перебрался ночевать в дом. Вечером, под потрескивание огоньков пары свечей выпили, вполне приличного венгерского полусладкого вина «ВВ», из появившихся в продаже «тетрапаков» и пораньше завалились спать.

Понедельник. Локация — Завод.

— Добрый день, Григорий Андреевич. — я вошел в кабинет грозного директора и уселся за стол для совещаний.

— Ну и что расскажешь мне, дорогой товарищ Громов. — директор из отпуска приехал в пятницу, весь день и часть субботы гонял в хвост и в гриву инженерно-технический состав за допущенные за время его отдыха упущения и прочие грехи, а к понедельнику вполне успокоился, поэтому смотрел на меня с легкой, но опасной усмешкой.

— Дела наши идут вполне неплохо, но могут идти еще лучше. Самые слабые позиции юридической службы относятся к количеству полученных от должников реальных денег или ликвидных товарно-материальных ценностей…- начал рубить я правду-матку под удивленные взгляды босса: — Проводится определенная работа в этом направлении…

— Ты мне эту болтологию брось. — прервал мое словоблудие директор завода: — Ты мне конкретно скажи, когда будет гасится дебиторская задолженность.

— Она гасится. — мой взор был ясен и спокоен, я встретился взглядом с темнеющими глазами директора, но первый взгляд не отвел: — в настоящий момент наши методы и возможности исчерпаны, необходимы новые схемы работы.

— И какие новые схемы работы нам нужны? — отступил назад опытный босс, поняв, что у него будут просить денег.

— Сегодня вышел на работу в службу судебных исполнителей при районном суде мой хороший товарищ, что открывает нам новый горизонт возможностей по взысканию долгов с наших конкурентов, только…

— Ты мне, Павел, мозги не… компостируй, не надо. — директор откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди в оборонительном жесте: — Чем тебе не работалось с имеющимися исполнителями?

— Люди при судах работают за мизерный оклад, там, в основном, трудятся женщины за… не имеющие ни малейшего стимула работать хорошо, да и просто, опасающиеся за свою жизнь. И, главное препятствие в плодотворной работе то, что Завод стоит на Левом берегу, а я работаю на Правом, и товарища я пристроил в наш, районный суд. Соответственно мы не можем помогать Заводу никак.

— Хорошо, я это понял, мы на одном берегу, вы на другом. Что делать то нужно, Павел? Ты же не поныть ко мне пришел, а с какой-то идеей, я правильно тебя понял?

— Григорий Андреевич, мне надо, чтобы вы сняли офис, самый скромный, на территории Дорожного района, зарегистрировали там обособленное подразделение Завода — юридическое бюро, ну и товарищу моему надо будет изыскать возможность, процент какой-то от полученных от контрагентов денег и имущества выплачивать.

Глава пятнадцатая.

Сентябрь 1993 года.

Я сосредотачиваюсь.

У генерального директора было такое лицо, как будто он собирался кинуть в меня чем-то тяжёлым — мне больших усилий стоило не начать дергаться, когда босс потянулся к лежащему рядом с ним пеналу от каких-то дорогих ручек, а продолжать смотреть в глаза своему собеседнику. Стоило ему только попытаться что-то сделать, началась бы драка, после чего я ушел бы из этого кабинета навсегда — нельзя позволять руководству переходить красную линию, иначе ваши отношения неудержимо покатятся вниз, превращаясь из связи «работодатель-наемник» в связку «барин –смерд».

Но генеральный, очевидно, сам что-то почувствовал, руку свою прибрал и заговорил на тон ниже.

— Объяснись. Объяснись, зачем, когда людям зарплата с полугодовой задержкой выплачивается, когда меня каждый день рабочие атакуют, я должен снимать для тебя офис в центральной части города?

— Ну вы прям назвали — офис в центральной части города. Сейчас там десятки институтов и прочих контор полупустые стоят, потому что массовые сокращения идут повсеместно, и кабинет мне нужен самый простой и небольшой, лишь бы к территории Дорожного района относилась.

— Хорошо, самый простой кабинет — это все равно деньги. Зачем?

— Григорий Андреевич, есть закон, где ясно и четко написано, в какой суд подавать и прочие, малоинтересные вам вещи. И, если у вас на территории Дорожного района есть официально зарегистрированное обособленное подразделение, которое занимается юридическими вопросами, я как-то смогу обосновать, почему вашими исполнительными листами занимается судебный исполнитель при Дорожном суде, а также, почему милиция Дорожного района, в моем лице, в исключительных случаях, оказывает этому исполнителю практическую помощь. А если ваш Завод с Дорожным районом ничего не связывает, то как объяснить, что судебный исполнитель взыскивает долги перед вашим заводом?

— Ну допустим. — директор отвернулся к окну и забарабанил по столешнице сильными пальцами: — У Завода в чем будет выигрыш?

— Давайте сделаем так — мы через два месяца подобьем результат и если вы увидите разницу, то продолжаем работать, арендуя офис, а если нет…

— И что будет если нет?

— Ничего, просто прекратим аренду.

Очевидно, что директор ожидал от меня другого ответа, так как он долго молчал, нервно рисуя на листочке бумаги какие-то узоры, после чего отбросил ручку в сторону.

— Хорошо, ищи офис, привози мне договор и фотографии, а я подумаю.

Вопрос с заявлениями владельцев погребов в иных локациях Дорожного района, по которым у меня были явки с повинной от заключенного Попова и показания, с проверкой их на место, от «свидетеля» Славенюка, я решил просто. Так как времени сидеть на металлических крышках погребов в ожидании, когда появятся владельцы подземных хранилищ с целью забрать или, напротив, заложить на хранение овощи или домашние заготовки, времени у меня не было, то в один, не самый прекрасный день, на каждом погребе была уложено, упакованное в прозрачный файл, объявление, что в связи с решением снести незаконно вырытые, на муниципальной земле, погреба, в ближайшую субботу будет встреча с представителем администрации, который ответит на все имеющиеся вопросы граждан. Время указывалось разное, с учетом интервала, необходимого для каждой встречи.