— Нет, я не экстрасенс и не псих. Просто имею знакомого в правительстве, от которого слышал кое-что…- вряд ли я смог объяснить симпатичной девушке, которая попала в струю и верила, что дальше все будет хорошо, о предстоящих потрясениях, когда половина России, прекрасным августовским утром, проснется нищей, к тому же, в неподъемных долгах, но я попытался.

— Ладно, что я все про себя? — Наташа отодвинула пустую тарелку и уставилась на меня своими глазищами: — Ты то что, нормально. Я от твоей мамы слышала, что ты в милиции работаешь.

— Угу. Работаю. Напротив места, где ты меня чуть не задавила, сижу.

— И что, много жуликов поймал?

— Много. — серьезно ответил я на шутку: — Много поймал, только толку чуть. Чем больше их ловишь, тем больше новых появляется.

Поняв, что шутка не зашла, Наташа сменила тему.

— Не женился еще? — и лукаво блеснула граненым золотым колечком на безымянном пальчике.

— Жениться не успел, но, практически, овдовел.

— Это как?

Я кратко рассказал историю наших с Аллой недолгих отношений и их печальный конец.

— Какой ужас. — Наташины глаза стали еще больше, совсем как у героини японских анимэ.

— Не говори. Так что я теперь богатый отец-одиночка, наследство то от Аллы досталось большое, что уж Бога гневить.

— Ужас, ужас… — Наташа не могла успокоится: — Молодая женщина, только жить начала.

— Наверное судьба… — пожал я плечами: — И любовь к нехорошим мальчикам.

— Но с тобой то она связалась и ребенка родила? А ты вроде бы в детстве был вполне…

— Вполне себе увалень? — кивнул я головой: — Ну, наверное, жизнь заставила поменяться, вот только Алла, при всей любви к плохим мальчикам стремилась быть всегда сверху. Я то просто ушел, а другой ей голову проломил. Ладно, это все дело прошлое, а у меня к тебе один вопрос — ты случайно не знакома с коллегами, что контактные линзы в наш регион поставляет. Только мне желательно, как бы это объяснить, мультибрендового представителя, чтобы не одну марку поставлял, а несколько.

Я подумаю, поспрашиваю. Ты мне визитку свою оставь — не отказала мне в просьбе бывшая соседка.

Мы допили кофе, я расплатился, посетовал официанту, что в таком замечательном заведении мало посетителей, оставил девочке «на чай», ибо труд их тяжел и неблагодарен.

Наташа за две минуты домчала меня до здания РОВД, ткнулась сладко пахнущими губами в щеку, попросила звонить и, как комета, умчалась по своим около медицинским делам, а я уткнулся в свои уголовные дела — кажется несколько бумажек надо оформить, куда проще, дела, не требующие предварительного расследования, а, тем не менее, никто за тебя эти бумажки не оформит, не подпишет и не сошьет аккуратными стежками. Да и руководству понравился постоянно действующий конвейер из оконченных уголовных дел, что я через сдавал через день, что оно уже начало покрикивать давай- давай, Громов, я знаю, что у тебя есть еще!

Коллеги, квартет блондинок, сначала смотрел на это враждебно, дуя на меня губы, но потом поняли свое благо. Теперь по пятницам начальство не терроризировало их, что срочно, через пять минут, необходимо сдать законченные дела, иначе будете работать без выходных, теперь барышни работали без суеты и начальственных окриков, зная, что Громов, как фокусник из цилиндра достанет парочку законченных дел и все спокойно пойдут домой одновременно с окончанием рабочего дня.

Вечер. Локация — садовое общество Миронычевский район Города.

К моему удивлению Наташа на мой вечерний звонок не ответила, у ворот Завода, на проходной, ее тоже не было, по внутреннему телефону никто трубку не поднял, а охранник на мой вопрос позвонил на в дежурку и сообщил, что термический участок закрыт, опечатан и сдан на охрану, никто из сотрудников сегодня не задерживался.

Я, стараясь отогнать липкое чувство тревоги, поехал домой. Наташа не вышла встречать меня, когда я возился с воротами, хотя обычно это делала, но в домике горел электрический свет, и входная дверь была открыта. Я достал из багажника карабин и, прижав его к боку, стволом вниз, чтоб не видели глазастые соседи, двинулся к домику, стараясь держаться вне сектора обстрела. На половине пути я увидел, выбравшегося из кустов смородины и, бросившегося ко мне наперерез, Демона и на сердце сразу отлегло.

Живая и здоровая Наташа металась по дому, собирая вещи и запихивая их в чемодан.

— Надеюсь, ты не от меня бежать собралась? — я шагнул через порог и поставил карабин в уголок, за косяком входной двери.

— Ой, Паша! — Наташа отбросила вещи и, подбежав ко мне, повисла на плечах: — Прости, что не позвонила, все из головы вылетело. Просто твоя мама позвонила, сказала, что они с дачи домой приехали, а в ящике почтовом письмо на мое имя. Ну я у начальника нашего отпросилась, до твоих дошла, а там…

Я взял в руки двойной лист из ученической тетради, исписанный округлым детским почерком и мне сразу существенно полегчало — письмо на имя Наташи означало, что все мои близкие живы и здоровы, а остальное уже можно пережить.

Глава семнадцатая.

Сентябрь 1993 года.

Семейные дрязги.

Наташа получила послание от племянницы по имени Оля, семнадцатилетней девушки с обостренным чувством справедливости и верой в силу правды. Оля писала, что старшие родственники обманули, недовольные, что в завещании подмосковной тетушки появилась никому не нужная в их раскладах Наташа, подали иск о оспаривании завещания. Подробности девочка не знала, но тетки были очень довольны, что прошло уже несколько заседаний, а Наташа не разу в суде не появилась…

— Стоп. — я присел к столу, поймал за руку, пробегавшую мимо меня с какой-то блузкой девушку и, преодолев ее сопротивление, усадил к себе на колено: — Ты вещи зачем собираешь?

— Паша, но как? Мне же ехать надо, в суд, пока там без меня все не порешали!

— Ты меня прости, конечно, что я у тебя не спрашивал, как у тебя с наследством дело закончилось, как-то завертелось все, и у меня из головы вылетело… Но, лучше поздно, чем никогда, поэтому сейчас спрашиваю — как у тебя с оформлением наследства дело закончилось?

— Ну, я у нотариуса документы получила, на половину квартиры и дом в поселке, а вторую половину всего этого тетя завещала моему троюродному брату Юрию, сыну тети….

— Ой, давай без этого всего, я все равно не запомню! — остановил я попытку описания генеалогического древа семьи подруги: — Ты, я помню, рассказывала, что тебя встретили совсем неласково.

— Да нет, мы потом помирились. Тетя Софа, мама Юрика извинилась передо мной, сказала, что просто перенервничала и вообще. Ну мы договорились, что они пока поищут покупателя на дом и квартиру, а потом мне сообщат, чтобы я приехала.

— И что?

— Я пару раз им звонила по телефону, с переговорного пункта, но они сказали, что пока из покупателей с деньгами никого нет, очень тяжело все продается… Предлагают по бартеру шпалы или цемент, но сам понимаешь, никто с такими покупателями связываться не будет.

Я зажмурил глаза, пытаясь представить, по каким основаниям Наташа может лишиться наследства.

— Скажи пожалуйста, а кто из твоих родственников в суд на тебя подал?

— Ой, а Оля не написала. Она дочь тети Риты, которая родная сестра тети Софы, а баба Галя их мать…

— Твою мать! — хорошо, что это я прошипел практически, про себя, во всяком случае, Наташа на мое ругательство внимание не обратила.

— А что эти тетушки и э-э-э… Баба Галя, между собой переругались, Оля не написала?

— Нет, написала, что они все вместе в Москву ездили, себе обувь в Лужники, очень недорого отоварились.

То есть между тетей Ритой и тетей Софой противоречий нет, раз они ездят вместе в Москву, и завещание, как таковое, не оспаривается? Или оспаривается, так как даже если Юрик пролетит мимо наследства, как фанера над Парижем, имущество останется семье, скорее всего, доставшись этим теткам и примкнувшей к ним бабе Гале, а чуждая «московским» петербурженка останется ни с чем.