— Уважаемый Константин Сергеевич… — я примирительно улыбнулся, хотя этот потный полковник мне, за последние два часа, изрядно надоел: — Моя задача, по закону, установить истину, тем более, что дело ваше очень неоднозначное.

— Это чем же оно не однозначно? — заведующий клубом переглянулся с заявителем — гражданином Воронцовым: — Все же кристально ясно — в присутствии свидетелей оскорбили уважаемого человека, причем весьма цинично и в особо оскорбительной для ветерана войны форме. Что вы еще пытаетесь выяснить?

— Так вот именно, что ничего кристально ясного я здесь не вижу. Из восьми человек присутствующих при, якобы имевшем место оскорблении, оскорбление слышали всего трое — потерпевший, вы, уважаемый заведующий, и ваш заместитель, который является зависимым лицом от заведующего…

— Вы на что это намекаете? — грозно надул щеки полковник.

— Абсолютно ни на то, объясняю, как выглядит картина произошедшего при всестороннем анализе. Остальные ветераны, присутствующие при игре дали показания, что не слышали или не помнят ничего подобного…

— С вами просто связываться не хотят, вы же всю душу вымотаете… — пробубнил вполголоса Воронцов.

— Мне их мотивы не интересны, я вам факты излагаю. Кстати, для справки — если вы господин Воронцов надеетесь озолотится на этом деле, я вас уверяю — не получится, компенсация морального вреда ваших затрат и усилий не оправдает.

— Это мы еще посмотрим! — заведующий клубом бросил на потерпевшего ободряющий взгляд: — Я совсем другое читал…

— Значит вы не то и не там читали. — я саркастически посмотрел на Воронцова: — Тем более, в чужом глазу соринку видим, а в своем бревна не замечаем.

— Вы на что намекаете?

— Да я не намекаю, я вам прямо говорю — за два года до войны вы же совершили грабеж с применением насилия и получили полтора года лагерей? А тут пожилого человека решили под суд подвести…

Воронцов переменился в лице, встал и молча вышел из помещения клуба ветеранов, а полковник напустился на меня:

— Как вам не стыдно, молодой человек⁈ Напоминаете заслуженному человеку то, что давно быльем поросло. Мало ли, что по молодости случается, тем более, что вы должны знать, что за время тогда было. Я просто уверен, что там дело имело политическую подоплеку. Мы на вас такую жалобу накатаем коллективную, что вы…

— Начальник РОВД ведет личный прием по средам. — я не прощаясь вышел из помещения клуба — до угроз отставного полковника мне не было никакого дела, а вот искрение изумление на лице заявителя меня удивило — сколько бы лет не прошло, но я бы не забыл, если по молодости лет отсидел пару лет в лагерях, а этот заявитель реально изумился… И «условно» в те времена не давали практически, стране нужна была дармовая рабочая сила. Загадка? Загадка. Но о ней я подумаю завтра, на свежую голову, а сегодня…

Начальник отдела дознания, увидев шесть протоколов допросов, благосклонно закивала головой, даже не вдаваясь в подробности, после чего, ровно в шесть часов, как «белый» человек я вышел из здания РОВД. А потом со мной случился дежавю — примерно в том месте, где меня чуть не застрелил наркома в красной ветровке, я увидел голосующего Руслана, и это был именно он — немного помятый, ободранный, похудевший, но Руслан.

— Здорово. — я опустил стекло со своей стороны двери: — Тебя подбросить.

— Привет. — мой бывший приятель обошел машину и плюхнулся на пассажирское сидение рядом со мной: — Хорошо, что ты этой дорогой поехал…

— Да, если ты меня искал, то тебе повезло, я хотел развернутся напротив отдела, но что-то толкнуло прямо ехать. Что в отдел не зашел?

— И зачем? Я теперь не сотрудник милиции, за дня до посиделок в кабаке был уволен по собственному желанию, сегодня только трудовую с выпиской из приказа получил и окончательный расчет.

— Били в процессе увольнения?

— Нет, просто спать не давали. Реально, через конвейер пустили, в четыре смены работали. Меня сегодня утром выпустили. Я в ближайшем дворе нашел скамейку и просто уснул, часа два назад, как проснулся, в пельменной на проспекте двойной порцией накидался и сюда, надеялся тебя увидеть.

— И что тебе «шили»?

— Связь с этим мужиком, что пацанов пострелял. –лицо Руслана перекосило:

— Якобы я ему куртку дал и задачу поставил их завалить.

— И зачем? — я ухмыльнулся.

— Вот я главковских все время и спрашивал — зачем? У меня эту куртку с самого начала вечера подрезали. Я ее в гардероб сдавать не стал, решил, что так сохраннее будет. Потом вышел покурить, парни все за столом оставались, а когда вернулся — ветровки на спинке стула уже не было. И никто ничего не видел. Ну, я скандал поднял, а толку… Ну а пацаны давай меня уговаривать кипешь не поднимать, мол, найдется куртка, никуда не денется. Ну я рукой махнул, остался. Потом курить вышел, заметил «УАЗ» — «Таблетку» у крыльца «кабака», подошел, я там слышно, голоса, люди шепчутся. Ну я все понял, и под закрытие через кухню ушел. Ночь у Инны переночевал, а утром мама звонит, и говорят, что за мной приехали, и чтобы домой шел. Ну а я что? Я же вроде, ни в чем не виноват, пришел, а мне «ласты» завернули в и «область», где начали за соучастие в убийстве пацанов «крутить». Я им говорю — идите на хрен, я начальнику РОВД Дронову помогал, а они — иди на хрен, ты заказал из-за личных неприязненных отношений с коллегами, или вообще был эксцесс исполнителя. Ну я вижу, что ни хрена у них нет, понял, что надо зубы стиснуть и держаться — результат ты видишь. Вот только вопросики у меня остались…

— Ко мне, что ли, вопросики? — я уставился в глаза Руслану.

— Да были бы к тебе вопросики, я бы тебя не тормозил. — Руслан помотал головой: — Просто я вообще ничего не понимаю — что это было.

Уважаемые читатели, приношу Вам свои извинения в связи с задержкой проды, но я сейчас в отпуске в Калининграде, и неожиданно бывшая Восточная Пруссия так мощно меня впечатлила, что я встаю рано утром и возвращаюсь на место пребывания только поздно вечером, когда сил ни на что не остается. Исходя из изложенного выше, скорее всего, следующая глава будет выложена 13 сентября, после возвращения в Город.

Глава двенадцатая.

Август 1993 года.

Клад.

— Ну, наверное, жизнь все расставит по своим местам. Тебя куда отвезти?

— Я даже не знаю…- Руслан заметно помрачнел: — Домой не хочу, у меня сейчас сил на объяснения с родителями и теткой никаких нет, а Инна тоже меня не ждет, в последнее время у нас с ней трудности с взаимопониманием начались. Мне кажется, что она в Германию хочет свалить, а я в этом деле ей как пятое колесо- не нужен.

— Давай тогда ко мне, помоешься, в себя придешь, там решишь, что дальше делать будешь.

Руслан пожал плечами, показывая, что возражений он не имеет, и я, поглядев в зеркало, вырулил от обочины.

Наташа на сидящего рядом со мной Руслана отреагировала, как на что-то само-собой разумеющееся, но, с вопросами к нему не приставала, сама рассказывала о том, как прошел ее день на работе. От Завода мы двинулись в сторону площади Бородатого основоположника, где в начале улицы Второго космонавта расположился гастроном «Рассвет», хозяева которого, очевидно, решили широтой своего продуктового ассортимента затмить все продовольственные магазины Города, забив прилавки и морозильные лари всем, о чем только может подумать взыскательный кулинар, вплоть до яиц баранов, доставленных, якобы, из солнечной Испании — любой каприз, только плати деньги.

Набрав с Наташей две сумки продуктов, мы вернулись в машину, к грустному Руслану, после чего поехали в наше садовое общество.

— Паша, это же дом… — Руслан понял, куда я его привез только вылезая из машины.

— Ну да, приобрел у Князя, могу документы показать, но не сегодня. Сам понимаешь, здесь я их не храню.

Ну да, бывший сосед Игорь, наконец-то, разродился деньгами за бывшую Аллину квартиру и документами на садовый участок, правда для этого, устав от его «завтраков», мне пришлось приехать в риэлтерское агентство, принадлежащее Игорю, в настоящем костюме милиционера, и просидеть там несколько часов, с важным видом, раскрыв папку с протоколами и изображая «работу с документами». Не знаю, на что надеялся Игорек, возможно, по-современному обычаю, попытался «кинуть» или хотел выцыганить какой-либо бонус дополнительно, но, после того, как все его клиенты, при входе в агентство, видя сотрудника милиции, оформляющего какие-то бумаги, с порога разворачивались, вспомнив о иных делах, а посланный по мою душу здоровяк — охранник, очарованный видом моей кобуры, отказался выводить меня из офиса, сосед быстро нашел деньги, и даже все документы на бывший садовый участок Князева оказались перепереоформлены на меня.