— Паша ты хоть поспал? — Наташа грустно выглядывала из-за большой кружки с кофе большими серыми глазами, а я скалился в преувеличенно бодрой улыбке, всем своим видом демонстрируя, как я прекрасно выспался: — Может не повезёшь меня, а ляжешь и поспишь? Тебе же после рейда отдых положен? А я до трассы дойду и проголосую…

— Нет, любимая, я тебя на работу отвезу, потом посплю… вкусные оладушки у тебя получились, с деревенской сметаной вообще объедение. Пожалуйста, кофе мне сделай и покрепче.

Двумя часами позднее.

Локация- кабинет отдела Дознания Дорожного РОВД.

Зачёт на знание Уголовно –процессуального кодекса я сдал, проблем с этим особых не было. По сути, процессу дознания тут было посвящено, от силы, три страницы, запомнить которые для меня проблемы не составило. Довольная начальник отдела дознания, не откладывая дело в долгий ящик, поздравила меня с вступлением в их дружный коллектив, вручила пять стопок исписанных листков казенной бумаги, из которых я должен был оформить уголовные дела, в частности, снабдить картонными корочками, прошить, пронумеровать, внести в опись, после чего прочитать и начать работу по ним.

— Слушаюсь! — мотнул я и отправился промаршировал в соседний кабинет, с трудом протиснувшись среди тесно сдвинутых офисных столов, которые УВД закупало в производственном цеху местной колонии общего режима, аккуратно уложил дела в металлический шкаф, а одно, самое верхнее, положил перед собой и начал читать. Это было последнее действо, на что хватило моей «батарейки». Следующее мгновение, когда я себя осознал, был шум поднятые моими симпатичными коллегами, которые дружно и шумно собирались на обед. Я сидел за столом, подставив под лоб деревянную линейку, и глядел на первую страницу дела, который я начал читать пару часов назад. Не знаю, о чем хихикали девчонки, глядя на меня все это время, вряд ли они не заметили, что я все это время проспал.

Так больше продолжаться не могло — я привык чувствовать себя в рабочем кабинете хозяином, а не бесправным подселенцем и не готов делить это помещение с этим многочисленным коллективом красавиц. Дождавшись окончания обеда, так как экземпляром ключа для себя я не озаботился, моя вина, признаю, я собрал тощую стопку своих дел, ручку кружку, ежедневник, и двинулся в подвал. Дверь моей бывшие каморки была по-прежнему заперта. Я с силой дёрнул одну из деревянных панели, которыми были оббиты стены подвала, сунул туда руку и, через несколько секунд, нащупал длинный латунный ключ. Вернул панель на место и открыл свою каморку с огромным удовольствием. Судя по всему, с того дня, как начальник розыска перевёл меня на первую оперативную зону, в этот кабинет никто не заходил. Девочка, выпускница средней школы милиции, которые отдали мою бывшую работу по линии автоугонов и краж автомашин, сидела в кабинете с нашей «секретчицы», дружным женским коллективом, и, ни в какой подвал, переселяться не планировал. И вообще, насколько я помню, этот кабинет я выпросил у руководство РОВД лично, следовательно, все, кто попытается лишить меня индивидуального отдельного помещения, будут посылаться в пешее эротическое путешествие. В принципе, тут было все, необходимое для работы. Пустой сейф, с воткнутым в скважину ключом, стоял на распашку, на нижней полке виднелась пачка бумаги, которую я лично купил на свои деньги и забыл при переезде. Осталось только забрать в кабинете первой оперативной зоны мой электрический чайник и мою керамическую кружку с китайскими иероглифами и переезд в отдельное жилье можно считать завершенным.

Я убрал в железный ящик, выданные мне для расследования, дела, повесил на дверь листок бумаги, где печатными буквами вывел «ИО дознавателя старший лейтенант Громов», и посчитал официальную часть вселения завершенной.

За моим скальпом пришли через полчаса — в подвал, с грохотом, почти бегом, рискуя поломать ноги, ворвался начальник уголовного розыска майор Окулов:

— Громов! Ты какого хрена тут делаешь? Резко собрал свои манатки и пошёл отсюда! Две минуты тебе даю, потом выкину отсюда на хрен. — если бы начальник не только орал, а еще и топал ногами, образ бы был завершенный, а так… Не знаю, что случилось с шефом за последние пару месяцев, я вроде бы ему ничего плохого не делал.

— И вам здравствуйте, товарищ майор. Вы опять до обеда водку кушали и белочку словили? — очень грубо, но я чувствовал, что в ближайшее время мне с бывшим шефом детей крестить не придется, а так, возможно, будет опасаться лишний раз со мной связываться: — Если вы забыли, то я сейчас работаю в другом подразделении, и вам абсолютно не подчиняюсь.

— И, если вы будете вести себя не потребно и пытаться испортить вверенные мне уголовные дела — я потряс перед майором стопкой бумаг:- То, в соответствие с действующим законодательством я вынужден буду защищать следственные документы любым способом, вплоть до применения оружия.

— Тебе что, пистолет снова дали? — начальник розыска сделал шаг назад. Судя по его лицу, репутация в отделе у меня сложилось не самая добрая, мысли начальника розыска читались легко: — а вдруг начнёшь этого дебила вытаскивать из кабинета, а он, с дуру, возьмёт да пальнет на поражение, и потом, с торжествующий физиономией, достанет какой-нибудь документ, по которому выйдет, что его в тюрьму не в тюрьму надо сажать за убийство вышестоящего офицера, а, напротив, исключительно награждать.

Майор сплюнул на пол и, матерись вполголоса, побежал наверх, а я, на цыпочках вышел из кабинета и подкрался в дальний угол подвала, откуда падал свет из приоткрытой двери кабинеты группы ' тяжких'. В щель между входной дверью и косяком я заметил любопытный глаз, который, без всякого сомнения, мог принадлежать только капитану Князеву, так как остальные его подчинённые находились в бегах.

— Что, сдал меня сучёныш? — я внезапно шагнула из-за двери, Князев, от неожиданности, отшатнулся, уронив свой костыль, у с трудом удержался, ухватившись за стену.

Не зря мне показалось, что за пять минут до прихода бывшего шефа возле моего кабинета кто-то осторожно ходил.

— Хана тебе, Князь, допрыгался ты… — я шагнул в кабинет, отчего капитан побледнел, и, подволакивая ногу и хватаясь за столы и прочую мебель, он зашкандыбал к приоткрытому сейфу, где, уверен в этом, у него лежал табельный пистолет, выданный «на постоянку». Я остановился, как вкопанный, поняв, что моя внезапная вспышка злобы ни к чему хорошему не приведет, я точно проиграю, если дам волю своим эмоциям. Когда в кабинете раздался скрип несмазанной дверцы сейфа и щелчок предохранителя, я уже шел по коридору, направляясь к своему закутку.

Надеюсь, что у Князева хватит ума, чтобы не наносить мне ответный визит, требуя сатисфакции.

Полковник Дронов до спуска в подвал опускаться не стал — мне позвонили из его приёмной и велели немедленно явиться под начальственные очи.

— Ты что, Громов, рейдерскими захватами тут занялся? Ты почему кабинет в подвале самовольно занял? Совсем уже берега попутал?

— Я, товарищ полковник, ничего самовольно не занимал, а этот, так называемый, кабинет, в котором в прошлом году лежала только груда мусора и старых бумаг, вы лично отдали в мое персональное пользование, что я сейчас и делаю — используя кладовку исключительно в служебных целях. А товарищ майор… — я обличающе кивнул на сидящего здесь-же Окулова: — просто вводит вас в заблуждение о принадлежности этого помещения, но на это у нас есть замечательный документ, вами же утверждённый, который называется «Распределение помещение дорожного РУВД между службами». Если товарищ майор покажет мне такую бумагу на котором эта кладовка закреплена за уголовным розыском, я эту комнату освобожу в течение пяти минут и принесу официальные извинения товарищу майору. Но товарищ майор, меня, как птенца из своего гнезда выкинул, поэтому я занимаюсь в этом закутке дознанием. И вообще, я не понимаю, в чем проблема? С того момента, как я на сессию ушел, кладовка эта никому не нужна было, в нее ни разу никто не зашел, но стоило мне там расположится, как Александр Александрович прибежал, начал орать на меня матерно и угрожать, что выбросит меня с моими бумажками оттуда. Мне кажется, что это уже личное и совсем не связано с интересами службы.