Джеймс нахмурился, потирая шею:

— Получается, ты со мной только…

Она прижала ладонь к его губам, качая головой:

— Нет, я с тобой потому, что я так хочу… Ведь мы начали встречаться задолго до того, как я узнала, что свет, о котором говорится в пророчестве, это твой отец. Ты был для меня просто Джеймсом Поттером, к которому меня тянуло, — Ксения держала его руку в своих холодных руках.

— Ксения, я боюсь… За тебя и за отца, и за Гермиону… — парень взволнованно теребил ее пальцы и смотрел на их переплетенные руки. — Судя по реакции Гермионы, эта твоя задумка с проводником не самое легкое и безопасное занятие.

— Джим, все будет хорошо. Все получится, — она обняла его, сомкнув руки на его шее.

— Но ведь тобой управляют, неужели ты не понимаешь? — с болью произнес Джеймс. — Тобой играет Дамблдор — так же, как он играл моим отцом. Я боюсь, что в итоге ты станешь такой же…

— Нет, что ты, — она отстранилась и заглянула в его обеспокоенное лицо. — У твоего отца не было выбора. Его заставили стать частью пророчества, понимаешь? Он не мог выбрать, потому что выбор сделал Волан-де-Морт. У твоего отца никогда не было выбора — он просто с осознанием шел по тому пути, на который его толкнули. У меня же был выбор, я сама его сделала. Мною никто не управлял, никто на меня не давил. Я просто знаю, что должна помочь Гарри Поттеру, потому что это решит судьбу света. Света, за который я столько боролась в других, света, которому я поклялась служить…

Джеймс смотрел, мучительно пытаясь найти слова, чтобы отговорить ее, но при этом понимая, что он может потерять отца. Как выбрать?! Невозможно. Тем более у него тоже не было выбора — эта привилегия досталась лишь Ксении. И, наверное, он должен был принять ее решение, смириться. Разве не за эту ее борьбу за свет он так сильно ее любил? Разве не это выделяло Ксению из сотен других девушек?

— Что значит стать проводником?

Ксения мягко улыбнулась, убирая его волосы со лба:

— Это магический обряд, который может совершить лишь настоящий целитель душ. Я должна буду соединить себя с миссис Уизли, а потом провести ее в твоего отца, на уровне чувств, на уровне души. Я могу видеть души, я могу их чувствовать, я могу в них проникать. И я могу провести туда кого-то другого и удерживать связь. Но я могу сделать это лишь однажды, потому что даже моих магических сил мало, чтобы совершить подобное дважды.

— Есть шанс, что ты все-таки сохранишь свой дар? — шепотом спросил Джеймс, кажется, уже начиная примиряться.

Она лишь покачала головой, но глаз не опустила. Не было на ее лице ни сожаления, ни грусти — лишь решимость.

— Я всегда знала, что однажды это произойдет, так что ты тоже не должен переживать, — сказала Ксения. — Ну, Джим, улыбнись, все будет в порядке. Я останусь целителем, я буду делать то, чего хотела всегда — исцелять людей. И у меня будешь ты… А у тебя будет отец…

Папа. Что же с тобой происходит, отец?

— С ним действительно все так плохо, как ты говорила Гермионе? Он действительно может… умереть?

Ксения покачала головой:

— Не умереть. Угаснуть. Утонуть, захлебнуться. Душа не выдержит, она захлестнет твоего отца, она затопит его разум, его чувства, и он просто сгорит. За несколько дней. И это состояние уже близко. Я видела, как тьма растет внутри него, как она поглощает Гарри Поттера… Я уверена, что у него даже есть симптомы ухудшения: сны, где мешается свет и тьма, вспышки гнева и раздражения, тоска, неприятие близких людей, желание убить и причинить боль. Потом он станет безразличным ко всему, просто его поглотит внутренний мир, и внешний мир ему уже будет не нужен. И он уйдет от нас, уйдет от реальности, он утонет в той тьме, что растет внутри него. Он уже не вернется из своего туннеля… И останется там навсегда…

Джеймс крепко зажмурился, чувствуя, что слова Ксении причиняют ему физическую боль. Она обняла его, прижала к себе, ее прохладные руки гладили его затылок.

— Прости, не нужно было мне этого говорить, — прошептала она. — Все будет хорошо, я уверена, Гермиона справится…

— Почему именно она? — выдохнул он, чувствуя, как откуда-то взявшиеся слезы появляются на глазах. Почему слезы? Откуда?

— Потому что она была с ним всегда, она была с ним с того момента, как обычный мальчик-сирота был вынужден стать героем и спасителем, был вынужден учиться ненавидеть, мстить, убивать, терять близких, но все равно биться за весь мир… Она знает его, как никто другой. И она сильная. И ей понадобятся все ее силы, чтобы пройти тот туннель самой и провести по нему Гарри Поттера. И не просто провести — вывести его оттуда. И выйти самой.

— Ксения…

— Я буду рядом, я помогу им, — прошептала она, увидев страх в его глазах. Заметила ли она слезы? Наверное.

— Можно, я пойду с тобой?

— Нет, — твердо ответила девушка, чуть отстраняясь. — Ты можешь помешать.

— Но я не смогу быть тут, зная, что ты и отец…! — он встал и начал ходить по комнате. Девушка следила за Джеймсом глазами.

— Тебе придется, — немного сурово ответила она. — Потому что у тебя нет выбора.

Он остановился и в упор глядел на нее. Она собиралась пожертвовать частью себя, чтобы спасти его отца. Чтобы их семья не была окончательно разрушена. И она шла на эту жертву не с обреченностью или грустью — она была даже счастлива, что сможет помочь отцу.

Он шагнул к ней и заключил в объятия, крепко прижав к себе и зарывшись лицом в золото ее волос.

— Прости, но я очень за тебя боюсь, — пробормотал он, поспешно целуя ее виски и лоб. — Я люблю тебя, и ты не представляешь, как сильно. Я люблю тебя и благодарен тебе за то, что ты собираешься сделать.

Она судорожно целовала его в губы, холодными руками обхватив его лицо.

— Где мадам Помфри?

— На педсовете, — Ксения позволила Джеймсу утянуть ее на одну из кроватей. Она запустила руку в задний карман его брюк, вытащила палочку и наложила запирающие чары на дверь.

— Тебе нужно экономить силы на следующую ночь? — спросил Джеймс вполне серьезно, опускаясь на подушку и опуская девушку на себя.

— В твоих объятиях я становлюсь только сильнее, — она легко и как-то поспешно вытащила рубашку из его брюк и запустила прохладные пальчики под нее. — Но нам придется перебраться в Выручай-комнату, мадам Помфри скоро вернется…

Джеймс усмехнулся:

— Ночь длинная, — он сорвал с ее плеч мантию, — а педсоветы обычно заканчиваются не раньше полуночи. Так что у нас еще есть время на то, чтобы уйти…

Они оба тяжело и часто дышали, покрывая друг друга какими-то лихорадочными поцелуями. Ксения остановила его руку, освобождавшую ее от форменной юбки:

— Погоди немного, мне нужно кое-что сделать… — она достала свою палочку и прикоснулась к его виску. Джеймс почувствовал дискомфорт, покалывание, а потом легкий холодок в том месте, куда мгновение назад упиралась ее палочка. — Я разорвала нашу связь…

— Зачем? — он уже почти задыхался.

— Потому что… она мне помешает… завтра, — она легко расстегнула его ремень. — А еще я боюсь… что не выдержу… еще и твоих… эмоций сейчас…

Джеймс усмехнулся, а потом ловко перевернулся, прижав девушку к кровати, — ему понадобилась вся его сноровка, чтобы не свалиться с узкой больничной койки.

Не было нежности и долгих ласк того вечера в спальне Лили — лишь страсть, которой они не знали до этого.

— Я люблю тебя, Джеймс Поттер, — прошептала Ксения в раскрытые губы гриффиндорца, прижимая его напряженное тело к себе.

— И я тебя… люблю… Обещай мне… — он уткнулся лицом в ее шею, не желая двигаться после такой стремительной и яркой близости, — я тебя умоляю… обещай мне… — он почти справился со своим дыханием, — что ты вернешься… вернешься из того туннеля… обещай…

— Обещаю, любимый, — она прижала его голову к своей груди. — Я вернусь. И верну твоего отца.