— Не знаю, — пожал тот худыми плечиками. — Ты не спрашивал…

— Значит, ты так и сделал с собакой? Стал играть картинками, да?

Альбус кивнул:

— Это было легко. Только там был еще кто-то. Я не мог поделить картинки на плохие и хорошие, как показывал черный человек. Кто-то мешал… И собака боялась.

— Кто там был, Альбус? Это важно…

— Я не знаю… Папочка, я, правда, не знаю, — глаза мальчика вдруг расширились, и он придвинулся к отцу. — Кто-то страшный. Темный и страшный. Он не давал мне найти хорошие картинки.

Гарри обнял сына, гладя по черной макушке.

— Все хорошо, милый, все прошло. Ты дома, со мной. Я больше тебя никуда не отпущу и не оставлю. Тебе больше не придется смотреть в глаза своему страху. Ты мне веришь?

Альбус кивнул, обвивая руками шею отца:

— Знаешь, я просил дедушку из снов, чтобы он привел маму… Но он сказал, что не может этого сделать.

— Ты расстроился?

— Не очень, — Альбус сел прямо, но не снял рук с плеч отца. — Дедушка показал мне картинки, где была мама. И ты. Вы были маленькими. И Гермиона. И дядя Рон. Много картинок.

— О чем они были, эти картинки?

— Я не знаю. Но они были хорошими, и мне было хорошо, и дедушка улыбался. Правда, он очень грустно улыбался. Мне кажется, ему тоже было жалко, что мама умерла, — Ал потер шею, отчего Гарри слабо усмехнулся.

— Да, наверное, — согласился мужчина. — Пойдем, что-нибудь съедим, что-нибудь, кроме конфет, а потом поднимемся в комнату и почитаем.

— Хорошо! А мыльные пузыри будут? — Альбус тут же вскочил на ноги. И Гарри кивнул, глядя, как лицо сына вновь становится беззаботным и чуточку рассеянным.

Именно таким он оставил сына в спальне Хьюго, когда мальчик, наигравшись с пузырями, уснул, положив кулачок под щеку. Гарри поцеловал его на ночь и спустился вниз.

Все свечи погасли, и гостиную затопил лунный свет. Гарри сделал шаг к окну и увидел желтый диск. Полная луна. Как там Рон? Гарри надеялся, что они вместе с Гермионой справятся, что у них все наладится, хотя бы они должны быть счастливы!

Вид луны всегда заставлял Гарри думать о Люпине. О Сириусе. О родителях. О Снейпе. О Дамблдоре.

Черт! Дамблдор! В какие игры опять играет этот волшебник? И как это возможно?!

Гарри вспомнил слова портрета Дамблдора в кабинете МакГонагалл. Опять загадки. Помощь придет вовремя. Любовь против ненависти. Любовь, а не месть.

Но разве была сейчас в душе Гарри любовь? Да, к его удивлению, была. Нежная любовь к своим детям. Любовь, которая давала ему силы жить дальше. Жить без Джинни.

Он смотрел на желтый диск луны и не замечал, как текут по его щекам слезы. Потому что раньше ОНА всегда была рядом, подходила и обнимала, заслоняя его своими объятиями от бездны в его душе. Теперь ее не было, а бездна была готова поглотить его. Но он не сдастся. Потому что в его жизни есть любовь. Есть наивные зеленые глаза сына, просящие заслонить его от чего-то темного, чего мальчик впервые сегодня коснулся.

Гарри вытер слезы и пошел в свою спальню, чувствуя, как устал. Когда он ложился, в комнате Хьюго радостно, словно увидел что-то приятное, улыбнулся во сне Альбус Северус Поттер.

Насмешка судьбы. Игры Хогвартса. Повторение истории. Как это назвать?

Он мерил шагами свою комнату. Восемь шагов туда. Восемь обратно. Шаги в привычной тьме. Размеренные шаги. Размеренные мысли.

Он не ошибся. Ему не было места в Хогвартсе. Раньше не было. Теперь — есть. Но какая же насмешка судьбы!

Тео остановился. Ровно посередине. Мысли размеренно текли. Как и минуты.

Время. Несколько минут. Магия времени. Всего несколько минут — и ничего бы не случилось.

Зря он задержался. Зря задержал взгляд на НЕЙ. Но он любовался. Впервые он любовался. Девушкой. Как эстет. Как художник. Как скульптор.

Всего пара минут. И ее неповторимость. Спина. Волосы. Поворот головы. Руки. Перо в ее пальцах.

Он любовался. Разве девушка может быть такой? Какой? Тео сам не знал. Впервые не подобрал слова. Просто любовался.

Минуты. Если бы не потраченные на это минуты! Всего лишь время.

Тео был уверен — насмешка. Насмешка над прошлым.

Пустой коридор. Мальчишка не ждал встречи. Тео тоже. Теодик не был готов. Впервые не был готов.

Они оба не были готовы.

Мальчик из памяти Гарри Поттера. Студент. Заносчивый подросток. С усмешкой на лице.

Мальчик из памяти отца. Студент. Наглый подросток и его друзья. С усмешкой на лице. Унижение. У-ни-же-ни-е отца. Беспомощность отца. Беспомощность перед силой.

Тео не был беспомощен. Он мог ответить. Силой.

Он не слышал слов мальчишки. Того самого мальчишки. Мальчишки, отнявшего у отца его рыжую девочку. Мальчишки, сделавшего отца одиноким. Жестоким. Великим.

Все слилось. Потому что Тео не был готов.

Подстегнула ли его палочка Поттера? Нет. Он даже не видел ее. Только насмешку на лице. Ту же насмешку. Те же наглые глаза. Презиравшие глаза.

Тео утратил контроль. Впервые за много лет. Он снова стал Теодиком. Школьником. И сыном. Он мстил. За себя. За отца.

Месть — это справедливость. Ответ на причиненное зло. Равновесие силы. Это — справедливо.

Всего лишь мгновение. Но его хватило.

Насмешка судьбы. Переворот времени.

Джеймс Поттер и его друзья. Отец. Защищавшая его рыжая девочка. Сила против беспомощности.

Джеймс. Она так назвала его. Кинулась защитить. Девочка из памяти Гарри Поттера. Рыжая девочка. Лили. Он был почти уверен — Лили. Она защищала Джеймса Поттера. Более слабого. Более беззащитного.

Отец был слаб. Но у него была рыжая девочка с зелеными глазами. Ему было, что терять.

Тео был силен. Но у него не было никого. Никто бы так не стал его защищать.

Никогда никто не защищал. В школе его боялись. Звали безотцовщиной. И за это он умел отомстить. Редко, но всегда. Все его сторонились. Он привык. У него не было ничего. И он ничего не мог потерять.

Ее глаза. Не такие зеленые. Не такие красивые. Но с такой же болью. С презрением.

Она была права. Его враг — лишь мальчишка. Но разве враг? И разве в ответе он за прошлое?

Тео снова начал размеренно шагать. Мысли спокойно выстраивались в голове.

Он потерял контроль.

Игра времени. Игра судьбы. Снова они пересеклись. Поттер и Снейп. И Лили. Только теперь сила была у Тео. А рыжая девочка — у Джеймса.

История сделала виток. Насмешка.

В дверь постучались. Три шага. На пороге стояла Ксения Верди.

— Можно?

Он кивнул. Пять шагов. Он смотрел на нее.

Талантливая девочка. Он учил ее. Любознательная. Спокойная. Чуть надменная.

— Целитель Тео, скажите, зачем?

Тео сложив на груди руки. Взволнована. Обеспокоена. Расстроена. Поттер, видимо.

— Зачем вы это с ним сделали? Ну, что такого произошло, что вы ТАК поступили?! — в ее глазах и голосе — холод. Холод для него. — Вы же учили нас, что легилименция — это дар, который должен быть использован только во благо человека. Вы сами это говорили.

Разочарование. В голосе девушки — разочарование.

Они много общались в Академии. Ксения. Целитель душ. Редкая квалификация. Практически эфемерная. Но у нее был дар. И предназначение. Поэтому Тео выделял ее из класса. Развивал ее. Учил.

Разочарование. Подрыв доверия? Да, возможно.

— Почему вы молчите? — все тот же холод. — Вы хоть знаете, что сделали?!

Нотки отчаяния? Ксения, да что с тобой?

— Он неделю назад похоронил мать. Едва не потерял отца. Его кузину чуть не похитили. — Четкая расстановка фактов. Она всегда умела подавлять эмоции. — Мы две недели его и Лили в адекватное состояние приводили («Все-таки Лили»). Чтобы вы одним легким движением все перечеркнули.

Тео молчал. Просто смотрел. Фиксировал. Зачем говорить? Банальности? Она и не ждет от него этого. И оправданий не ждет. Просто хочет понять.

— Нас — и вас — учили, что целитель всегда должен думать о благе других, а не о себе. Что бы мы не чувствовали, мы должны помогать. Не вредить. Тео, неужели вы так изменились?