— Почему?

— Потому что у него нет счастливых воспоминаний, — девушка села прямо, глядя на мать. — Ведь так не бывает! Должны быть, он, мне кажется, просто не видит их. Или не позволяет себе увидеть… Но зачем это надо? Да и кому? Ведь это счастливые воспоминания!

Гермиона грустно опустила глаза, вспоминая прошедшую ночь. Гарри. Гарри Поттер не видел своих счастливых воспоминаний. Он их все забыл, потому что его год за годом заставляли их забыть. Он думал, что у него нет счастливых воспоминаний, а Гермиона будто открыла ему глаза на них. Таким он выглядел в эту ночь, когда она проснулась от его стонов за стеной. Она поспешила в комнату, боясь того, что увидит. А потом он жутко кричал, мечась по кровати и плача во сне.

Было ли когда-нибудь с ним что-то подобное за прошедшие годы с Джинни? Гермиона была уверена — не было. Уверена, что Джинни своей любовью заслонила его сердце от кошмаров и снов, что она своими объятиями дарила Гарри покой хотя бы ночью.

И Гермиона сама не заметила, как подарила Гарри свои объятия, свою защиту. Оказывается, она тоже могла защитить Гарри от его прошлого, хотя, по сути, в последние дни они избегали друг друга.

Странно было начинать все с начала, стоя посередине. Казалось, что они просто хорошие знакомые или родственники, не очень близкие и не очень-то родные. Но ночью, когда она рассказывала Гарри о том, что хранила ее память, они словно снова проходили долгий путь их дружбы. Только уже без Рона.

— Роза, я не знаю, что за мальчика ты такого нашла, — Гермиона улыбнулась дочери, — но если он тебе нравится, ты можешь попытаться помочь ему. И себе заодно… Наверняка у него есть счастливые воспоминания, но ему надо помочь вспомнить их. Или же… создать новые.

Тедди следил глазами за Мари-Виктуар, которая бродила по гостиной их небольшого домика и пыталась репетировать. Тедди не понимал, зачем она это делает, ведь театр на неопределенное время закрыли — чтобы не создавать соблазна для оборотней большим скоплением народа. Но, поскольку Мари теперь не знала, чем же ей занять себя, то она просто готовилась к тому прекрасному времени, когда театр для магов «Танталлегра», наконец, откроется.

— Тедди, милый, иди сюда, все равно ничего не делаешь, — окликнула его Мари-Виктуар, стоя у камина с пергаментами в руках.

Люпин улыбнулся — он вообще-то вычитывал газетные страницы, которые в понедельник нужно было отдавать в печать, но промолчал. Поднялся и подошел к девушке, мягко улыбаясь.

Она была очень красива, когда играла. Потому что тогда ее глаза блестели каким-то особым огнем — жаждой быть звездой, ощущать на себе взгляды, слышать аплодисменты. Играть — и наслаждаться своей игрой.

— Помоги мне, — попросила она, показывая Тедди место в своих листах.

— Что я должен делать? — покорно спросил Люпин, даже не взглянув в ее сценарий. Все равно она сама расскажет, что и как. Это было не впервые.

— Ты должен меня убить, — просто ответила Мари.

— Нет уж, вот это без меня, — Люпин развернулся и сел на прежнее место. — Мне хватает того, что чужие мужчины тебя убивают, режут, душат, а еще целуют и обнимают на сцене.

— Ну, Люпин, это же театр! — в сотый, наверное, раз произнесла Мари, подходя к нему. — Ну, что тебе стоит? Просто убей меня…

— Как? — Тедди улыбался, глядя на свою невесту. Кто бы услышал их разговор…

— Ты должен в ярости ударить меня кинжалом.

— За что на этот раз?

— Люпин! — она запустила в молодого человека свитком, что лежал на столе. Он рассмеялся, поймал свиток и продолжил глядеть на Мари-Виктуар.

— Нет, правда, за что тебя на этот раз убить должны?

— Из-за ревности, — она снова отошла на середину комнаты, словно примеривалась, как бы ей понатуральнее умереть.

— Фу, как банально, — Тедди взмахнул палочкой, и пара диванных подушек опустилась к ногам девушки. — Это для того, чтобы тебе потом не мучиться синяками.

— Какой ты заботливый, — она послала ему одну из своих самых задорных улыбок, а потом скользнула взглядом по сценарию. — Ну, Люпин, ну, будь душкой, убей меня!

— Что вы опять ставите? — Тедди даже не двинулся, просто любуясь актерской мимикой Мари. Когда она входила в образ, он всегда не мог оторвать от нее глаз. Просто восхищался тем, как она умеет преобразиться.

— «Диадему» Сандры Пруэтт, — кинула Мари-Виктуар, пробегая глазами по пергаментам. — Я тебе, кстати, об этом уже говорила.

— Да? Когда?

— Люпин, когда-нибудь я тебя сама убью, — пообещала девушка, даже не поднимая глаз. — Я тебе рассказывала, что мы уговорили призрак Елены Рейвенкло — Серую Даму — играть саму себя после смерти. В самом конце есть сцена, как она помогает Гарри Поттеру найти украденную диадему.

— А ты играешь Елену при жизни, — вспомнил Люпин. Она действительно ему это рассказывала. — И тебя убьет Барон? Его вы тоже уговорили играть в пьесе?

— Люпин, хватит издеваться, — попросила Мари-Виктуар, отбрасывая прочь сценарий. — Ты же знаешь, что он бы нас одним взглядом убил. Да и Серая Дама отказалась быть с ним на сцене в одно время…

— Какая трагедия, — усмехнулся Тедди, возвращаясь к своим газетным страницам.

— Тедди, я тебя в последний раз прошу — убей меня! — девушка начала сердиться — она взмахнула палочкой и вырвала газету из рук Люпина. Он тяжело вздохнул и поднялся с дивана.

— Чем мне тебя убивать? — спокойно и даже покорно осведомился Тед, подходя к девушке. Она с милой улыбкой протянула ему бутафорский кинжал. — Куда бить?

— В грудь, конечно, Люпин! Ну, все отвергнутые возлюбленные бьют девушек именно в сердце, это же так трагично, — она встала перед ним. — Ну! Чего ты ждешь?

Люпин посмотрел на кинжал, потом хитро улыбнулся, схватил девушку за джемпер и притянул к себе, целуя и наклоняя назад.

— Ах ты, подлый обманщик! — она легко укусила Тедди за губу и ударила кулачками в грудь. — Ты действуешь не по сценарию. Ты должен был убить меня!

— Не буду я тебя убивать, — улыбнулся Люпин, возвращаясь в исходное положение. — И учти — на премьере я закрою глаза в тот момент, когда какой-то там очередной смазливый актер будет бить тебя в сердце…

— Ну, Тедди, ну, помоги мне репетировать… — Мари прильнула к нему, хлопая ресницами. — Ну, я без тебя никак не могу обойтись. Я хочу представить себе, как будет выглядеть эта сцена… Я тебя поцелую… Много раз… И не только поцелую… Только убей меня!

Его руки уже привычно обняли ее, его хитрую Мари, но тут раздался шорох от камина. Они обернулись — на коврике стояла слегка огорошенная чем-то Гермиона и переводила взгляд с одного на другого. Ну, да, они стояли, обнявшись, но что в этом такого, что на лице Гермионы застыло такое недоумение?

— Вы о чем, простите? — выдавила гостья, так и не сдвинувшись. И только тут до Люпина дошла вся комичность ситуации. В его руке — кинжал, а Мари так проникновенно просит его «убей меня!». Не удивишься тут, не зная предыстории…

Люпин отпустил Мари-Виктуар, которую душил внезапный смех. Это было ей присуще — вдруг расхохотаться в голос, внезапно — и заразительно.

— Привет, Гермиона, мы тут репетировали очередную роль Мари, — Тедди подошел к гостье, чтобы взять ее мантию, но, кажется, Гермиона не собиралась надолго задерживаться. — Что-то случилось?

— Я… искала Гарри, — немного растерянно произнесла она, а за спиной Тедди беззвучно сотрясалась от хохота Мари — наверное, ее живое воображение нарисовало в красках всю сцену, что предстала перед Гермионой. — Но, судя по всему, здесь его нет.

— Он сегодня не заходил, — покачал головой Люпин, тоже мрачнея.

— Странно. Я была в Хогвартсе, а он оставался с Альбусом. Ал приболел немного, и я думала, что Гарри будет весь день с ним, но сейчас там Ангелина, а Гарри куда-то ушел.

— Гермиона, не волнуйся так, — попытался успокоить женщину Тедди. — Может, он пошел в Министерство? Или к мистеру Уизли?

— Может, — неуверенно ответила Гермиона. А Тедди думал о болезни Альбуса.