– Жизнь в пяти шагах, – шепнула Ария. Мои глаза уже начали привыкать к свету, и вот я увидел, что перед нами стоит старик в халате, а у его ног сидит огромная, черная кошка. Глава города еле стоял на ногах у небольшого стула.

– Вы справились! – рухнул на стул старик, и прикрыл руками лицо, его голос дрожал. – Вы последние, в башне больше нет людей.

– Сколько нас не было? – спросил я, убирая нож за спиной.

– Тридцать дней, из них первые десять дней вас ждали, – проговорил старик.

– Кто ждал? – спросила Ария.

– Они на площади, сами увидите, – встал со стула старик .– Следуйте за мной, члены совета.

Старик подошел к каждому из нас и вручил по кольцу с голубым камнем. Когда я надел кольцо камень на нем моментально почернел, а затем вновь стал голубым, однако у остальных камень на кольце приобретал свои цвета. У Арии красный, у Сиры белый, у Махшуда, почернев, вообще не изменил цвета, да так и остался черным, а у Харии камень позеленел. Глава города повел нас по коридорам нулевого этажа и тихо рассказывал нам о том, что произойдет после того как мы выйдем на площадь. Сейчас закат, а ночью он придет к нам, чтобы нанести татуировки количества этажей. Такова традиция, и если мы захотим, эта татуировка станет невидимой для чужого глаза, кроме разве что видящих, которых можно по пальцам пересчитать. Хотя подобное мало кому нужно, ведь татуировка это не просто какое-то число, это сила, с которой стоит считаться. Также говорил старик и об Арии, она подтвердила желание стать главой города, что теперь сделать было легче простого. Она последний выживший проходчик, и единственный, что претендует на эту должность, ведь старику хочется уже уйти в мир иной, но при этом он хочет все же успеть передать свой пост, как того требует традиция.

Огромные каменные ворота со скрипом открывались перед нами и яркий свет бил нам в глаза и безумно слепил, не давая толком рассмотреть что творится снаружи. Огромная площадь была заполнена людьми, что разом зашумели, закричали, увидев, что открываются ворота, которые были заперты целый месяц.

– Идут! Башня пройдена! Где Харон, кто там, Саиди?! Кто вышел!? – возбужденно кричали люди, и чем шире раскрывались ворота и показывали лишь нас, толпа срывалась то в плач, то в проклятия.– Эта сука жива, Зверь жив! Где мой сын, где отец! Твари!

Но вот эти крики, полные боли, стихли, и до наших ушей донеслись совсем иные слова. Когда глаза привыкли к свету мой отряд сделал шаг вперед. Лишь небольшую часть площади занимали местные жители, вокруг же, насколько хватало глаз, стояли воины в блестящих доспехах, и было их многие тысячи.

– Хра-а-а! – в едином порыве проревело войско. От них отделился мужчина с флагом на копье, что побежал прямо на нас, но на полпути словно споткнулся и пал на колено.

– Мы дождались вас, господин! – прокричал воин, стоя на колене и не поднимая глаз. – Как только колдуны сказали, что вы ждете нас, мы стеклись, словно ручьи в одну реку и прибыли выполнить любой ваш приказ. Мы пришли, чтобы смыть кровью свой позор!

– Хра-а! – выдохнули тысячи глоток, и войско в едином порыве встало на колено.

– Мы ждем вашего приказа, господин! – рев тысячи голосов слился в единый голос, а мы смотрели на Махшуда, который скромно улыбался, и как мне казалось, даже стеснялся того, что происходит на площади.

– Я вернулся! – прокричал Махшуд шагнув к воинам, и, набрав побольше воздуха, прокричал что было сил. – Я вернулся, чтобы забрать то, что у нас отняли!

– Хра-а-а-а-а-а! – ответило ему войско, а Махшуд повернулся к нам и, улыбнувшись, произнес.

– Не откажетесь ли вы посетить мой костер в последний раз? – проговорил Махшуд – Как друзья, перед тем как я отправлюсь на верную гибель.

Дым от костра стелил по небу как надо, вдохнув покрепче вечерний воздух я улыбнулся звездам, что смотрели с неба на наш костер. Вот она, свобода, где я не ожидаю каждую секунду смерти. В воздухе спокойствие, вокруг меня мои друзья, а по кругу передается чаша с вином, что раньше я не пробовал, а над костром кипит огромный котел, в котором шкворчит ароматное мясо, и вокруг меня сотни таких же костров, откуда доносятся песни.

Дивные и мелодичные, на вечные темы о жизни и смерти, дружбе и предательстве. Пели и про Калибана, и о священном городе, родом откуда этот народ. О том, как город был основан чудовищем, Калибаном, что стал покровителем народа Махшуда, в честь которого и назвали ныне утерянный века назад город. Проклятый Калибан же до сих пор присматривал за своим народом, только это слово было не совсем его именем, а больше званием раба, что стал свободным, скинув с себя цепи богов.

Удивительная история Калибана перекликалась с историей того, кто был по крови ближе к чудовищу из всех ныне живущих. Махшуд, сын Иракла, законного правителя страны под названием Бесконечные Степи или Арания. И Махшуд законный правитель страны, которой скоро может и не стать, её присоединит к себе пустынная империя, которую называют просто Империум. Однако страна пала не потому, что их воины были перебиты или оказались слабее, нет, Арания так просто бы не сдалась и все еще существует на картах. Империум решил поступить хитрее, мудрее. Зачем воевать с гордым степным горным народом если можно взять все хитростью и вместо бунтовщиков на своей огромной границе получить пограничников на стыке своей территории и территории враждебного государства Архагалак? Династические браки всегда имеют глубокие цели, и Империум шел к тому, чтобы просто соединить два государства, мирно, бескровно и по любви, но готовиться к этому нужно было не одно десятилетие, и мой друг оказался всего лишь первым шагом в плане Империума.

– Отец тогда строго сказал – пора жениться, – ополовинив глиняную чашу проговорил Махшуд, утираясь рукавом и со злостью смотря на костер, словно это он виноват во всех бедах. – У нас с этим строго, отец сказал – вот твоя жена, я сказал – есть. Тем более, как казалось отцу, это свяжет руки Империума, она же их крови. Да и постоянная война на границах и постоянные стычки измотали, истощили Аранию, нам был нужен мир на пару десятилетий как воздух. Мара была прекрасна и я полюбил её, но мое счастье продлилось не долго.

– Она тебя предала? – однажды пройдя сквозь подобные интриги спросил я.

– Нет, Рык, хорошая у меня жена, – помрачнел Махшуд. – Сына мне родила, в котором моя кровь. Имя ему я дал, Айгар…

Наследника признал его отец, внука признал и коронованный дед, признал народ, вот только после этого Махшуд больше не был нужен Империуму. Спустя несколько лет Махшуд тихо сгинул на границе от рук разбойников, что в то время расплодились на окраинах страны. Следом через пару лет, не выдержав горя, скончался и король, потеряв единственного сына. Делами же государственными начала управлять жена Махшуда, Мара, как королева-мать, до тех пор, пока не станет его сыну ровно двадцать лет. Столько ему и исполнилось, вчера. Была у Айгара, сына Махшуда, одна проблема, его отец был жив, и знал об этом весь его народ.

В этом мире нет быстрых способов передачи информации, нет соцсетей или телефона, и даже поговорить с кем-то на другой части города было проблемой. Но было в этом мире нечто, что вносило раздор в мирную жизнь подданных страны Арании, и нет, это были не увеличившиеся корпуса Империума на их земле, и даже не те слухи, что жена Махшуда разделяет ложе с послом Империума. Магия не давала покоя подданным, и особенно связь колдуна Махшуда с Калибаном.

Каждый раз, когда верующие и поданные Арании обращались к своему покровителю, был им один ответ.

– Я жив, – сказал Махшуд, положив руку на место, где раньше, до башни была нанесена серебряная печать. – Только найти меня не могли из-за рабской печати. Моя жена приезжала в столицу, во дворец императора. Там, в зале приемов, стоял твой дед, Ария, а я был его верным оруженосцем, и там, среди вельмож, по красным коврам бегал мой ребенок.