— Не слишком заманчивая перспектива, — Романов категорически не поддержал восторги коллеги.

— Генрих великодушно предложил нам половину трафика, по одной шестой вам, Мадриду и мне, это немалые деньги за транзит! — не сдавался упорный француз и горячо аргументировал, — Подумайте большую часть клиентов составляют транспорты Британии, незначительная доля у Испании, а мы с вами просто будем стричь с этого свой процент!

— Я бы не согласился и на четверть, вкладывать деньги, чтобы в итоге основным бенефициаром стал Лондон не желаю! — Самодержец еще пару лет назад ухватился бы за предложенную идею руками и ногами, но сейчас, после свершений Михаила, затея выглядела предельно жалко.

— Не понимаю, такая выгода, ваш сын ничего не получит с этих гиблых земель, только потеряет время и силы, борясь с туземцами, а так они станут жемчужиной в его владениях, золотой рекой, исправно пополняющей казну! — искренне недоумевал Людовик Валуа, даже растерявшись от холодности собеседника.

— К сожалению, вынужден отклонить данное предложение, — твердо стоял на своем Петр Иванович.

— Ммм… прошу вас не говорить окончательное нет, я проведу дополнительные переговоры с Изабеллой Испанской, несомненно она примет выгодное предложение, а потом мы вместе сможем вас убедить, — не терял надежды король Франции.

— Мое решение твердое, Михаил самостоятельно, без помощи извне будет развивать суверенные территории Российской Империи в Новом Свете, — Романов к разочарованию коллеги поставил жирную точку.

— Оооо… — не нашел слов расстроенный Луи и скомкано завершил беседу, — Прощайте!

— Моя царственная сестра, секунду назад я натолкнулся на стену холода и отчуждения. Ты не знаешь, чем Франция могла обидеть Петра Романова? — неспокойный Людовик Валуа тут же набрал правительницу Испании.

— Возможно, он расстроен неудачей с Панамским Каналом, Москва возлагала на наш совместный проект большие надежды, — вывернулась глава Трастамаров.

— Но в том-то и дело, что я предложил отличную альтернативу! — нисколько не сомневаясь в себе парировал Луи Французский.

— При всем уважении, но у русских свой взгляд на выгоду, — уклончиво ответила хитрая испанка.

— Ну посуди сама, мы договорились с Генрихом Винчестером о паритетном разделении канала, половина Британии, половина нам, без войны, равноправное партнерство! — патетично произнес Валуа, — Какое у тебя мнение по этому поводу? Ты согласна, что это крайне выгодно?

— Думаю, что одна шестая на каждого из нас абсолютно не выглядит равным партнерством, — жестко ответила Изабелла, — Особенно если учесть тот факт, что Михаил Романов легитимно владеет всеми этими землями.

— Но, насколько помню, Мадрид соглашался и на меньшую долю, когда Британия строила канал, — француз живо нашел контраргумент.

— Тогда Винчестеры продавили выгодные для себя условия в обмен на инвестиции, но времена поменялись, а чтобы канал заработал, теперь нам всем требуется вложить огромные суммы в реконструкцию, — не согласилась глава Трастамаров и добавила, — Тогда почему у лайми половина, ведь они ничего не инвестируют?

— Ммм… — растерялся Людови, начиная подозревать, что у недавних партнеров есть какое-то альтернативное решение вопроса.

— Одним словом, я против сотрудничества с Лондоном, по крайней мере на таких условиях, — поставила точку Изабелла Испанская.

— Оооо… — Луи Французский второй раз за вечер не нашел, что сказать.

— Господа, только что имел беседу с Петром Романовым и Изабеллой Испанской, сделал им крайне выгодное предложение по Панамскому Каналу, которое мы недавно обсуждали, — расстроенный Людовик Валуа собрал ближайших соратников, дабы те прояснили сложившуюся ситуацию, — Однако получил безапелляционный отказ. У кого какие мнения, что происходит, может быть что-то слышали?

— Ваше Величество, детали неизвестны, однако хотел вам доложить, что Москва, Мадрид и… Пекин провели трехсторонние переговоры, абсолютно секретные, — взял слово герцог Мэнский, — Возможно эти трое выработали какое-то альтернативное решение.

— Ваше Величество, мы подтверждаем состоявшийся саммит, были привлечены военные, дипломаты, технари, с высокой долей вероятности обсуждали возможность восстановления Панамского канала, — внес своею лепту Анри де Ломени граф де Бриен.

— Хмм… но каким боком тут Поднебесная, и как они рассчитывают обойтись без Британии? — задумался Людовик Валуа.

— Китай скорее всего привлечен в качестве основного инвестора, потом Пекин обладает свободным парком тяжелой техники и металлообрабатывающими мощностями для реконструкции канала, они недавно закончили проект гигантской ГЭС, высвободился квалифицированный персонал, краны, бульдозеры и прочее, — дал экспертную оценку министр промышленности.

— Допустим так, но это не снимает вопрос лайми, они все еще контролируют западную половину канала, — недоумевал глава дипломатического ведомства.

— Тут только два варианта, или Москва договорилась с Лондоном за нашей спиной, или они рассчитывают выдавить британцев военным путем, — высказался Луи-Огюст де Бурбон.

— Хмм… похоже на то, у лайми всегда есть пара вариантов в рукаве, — согласился король Солнце и тут же принял импульсивное решение, — Соедините меня с Генрихом Винчестером, а пока принесите вино, ветчину, сыр и фруктов, все эти переговоры так утомительны!

Король славился любовью к пышным балам, разнузданному чревоугодию, не пропускал ни одной юбки. Государственные дела откровенно тяготили хозяина Версаля, только алчность могла пробудить интерес. Сейчас наклевывалось заманчивое дело, которое в перспективе приносило бы немалый, стабильный доход, однако твердолобые партнеры никак не хотели увидеть очевидную пользу. Чертовы идиоты вели себя, словно неразумные дети, ставя свои обиды выше державных интересов.

— Ваше Величество, император Британии на связи, — вскоре доложил адъютант.

— Соедини немедленно! — нетерпеливо распорядился Валуа.

— Луи, внимательно слушаю, — по-свойски приветствовал Генрих Винчестер и тут же спросил, — Надеюсь у тебя хорошие новости по поводу Панамского канала? Длительный простой не выгоде никому, мы теряем деньги.

— Отнюдь, новости плохие, — мрачно ответил француз, — Ни Москва, ни Мадрид не согласны с предложением, складывается ощущение, что они имеют какой-то альтернативный проект. Может договорились с тобой за моей спиной?

— Мой брат, как ты можешь так плохо думать обо мне? — картинно возмутился коварный британец, ему ничего не стоило предать коллегу, просто пока не нашел более удобный вариант, — Я полностью полагаюсь на тебя и ждал результа переговоров с Романовыми и Трастамарами.

— Тогда не понимаю причин отказа, — развел руками Людовик Валуа, — Есть только сведения о переговорах Москвы и Мадрида с Пекином, но не знаю каким боком здесь китайцы.

— Неужели эти трое вознамерились самостоятельно завладеть каналом? — тут же заподозрил Винчестер.

— Пришел к схожим выводам, например выдавят ваши ЧВК с перешейка, а потом Китай перебросит технику, солдат и корабли через Тихий океан, — набросал Валуа, читая короткую справку, подготовленную бастардом.

— Ммм… это многое объясняет, только у Цинь Ши Хуанди есть такая возможность, — согласился император и задал риторический вопрос, — Значит они хотят войны?

— Жадные придурки, — зло бросил француз.

— Мой брат, предлагаю тебе их доли, зачем нам жалкая Испания, потерявшая все влияние в Новом Свете и Россия, которая вообще там новичок, — начал коварный владыка Туманного Альбиона, — Нанеси превентивный удар по нарождающейся коалиции, захвати Каракас, восточную часть канала, знаю у тебя под рукой много пехоты и кораблей. Такой маневр заставит Пекин изменить свою позицию, тогда Романовы и Трастамары останутся ни с чем.

— Хмм… значит половина? — ненадолго задумался Валуа и решительно добавил, — Я в деле!

Мятежный адмирал Уртаде де Мендоса за свою жизнь пережил немало взлетов и падений. В свое время, казалось, что пост главы испанского королевского флота — это предел мечтаний, однако потом переворот герцога Эскалона подарил новую возможность. Трастамары ослабли, женщина на троне дискредитировала древний род, крутила шашни с безвольным сопляком, которого возвела на пост главы правительства и даровала титул маркиза де Вильена. Многие древние роды отвернулись от сюзерена, не желая подчиняться жалкому фавориту, однако ослепленная любовью правительница не видела пагубность своего пристрастия.