Кадет эль Тэйтана обессиленно прикрыла глаза и, протяжно вздохнув, закашлялась — в горле совсем пересохло. Наверняка из-за этой проклятой говядины за ужином. «И угораздило же меня всю ее съесть», — подумала герцогиня. Посидела еще немного, снова вздохнула и, спустив ноги с кровати, сунула босые ступни в сапоги. Потом сдернула с койки одеяло, закуталась в него по самую шею и поплелась в уборную. В общей спальне воды взять было неоткуда.

В передней на столике у двери горела одинокая лампа, а рядом, на табуретке, привалившись плечом к стене, спал кто-то из старшекурсниц. Орнелла насмешливо фыркнула себе под нос — она-то ни разу не засыпала на посту! — и свернула по узкому коридорчику к уборной. Там было темно, но всё же не так, как в спальне, — ночь стояла лунная, ветер разогнал облака, и сквозь высокое окно лился призрачный голубоватый свет. Кадет эль Тэйтана напилась парой пригоршней воды из ближайшего рукомойника и подошла к окну. За ним темнели припорошенные снегом казармы. Лагерь спал. Полная луна висела над ним — огромная и сияющая, а в черном небе вокруг нее осколками льда поблескивали крупные звёзды. Орнелла, обхватив себя руками за плечи, подняла к ним лицо. Там, наверху, наверное, очень холодно, вдруг подумалось ей. Красиво — и холодно… Девушка поежилась. В уборной, правду сказать, тоже было не жарко. Но возвращаться в постель не хотелось — вдруг тот кошмар вернется снова? Перед ее мысленным взором из темноты выступило резко очерченное смуглое лицо с горящими яростью глазами, и Орнелла привычно вздрогнула. «Неужели ты так и будешь преследовать меня всю жизнь? — подумала она. — Боги! Как я тебя ненавижу!» Она тряхнула головой, прогоняя непрошеное видение, и уже развернулась было к двери — но вдруг застыла.

Там, за стеклом, на долю секунды закрыв собой светлый лик луны, мелькнула размытая тень. Не на земле, в воздухе. Герцогиня, стиснув пальцами края одеяла, чуть подалась вперед. Вгляделась в ночь, прищурилась — и тихо ахнула, прижав ладонь ко рту. На крыше казармы напротив сидела большая белая ворона. Та самая!

Или тот самый?..

Орнелла, боясь обмануться, шагнула вплотную к раме. А птица, сорвавшись с крыши, опустилась на карниз у окна спящей казармы и заглянула внутрь. Секунда, другая — и вот белые крылья, вновь распахнувшись, искрящейся снежной пылью сверкнули под луной. Следующий карниз, новое окно… Ворона искала. Кого именно — можно было даже не спрашивать. И будь это не Райленд, а Даккарай, уже давно бы нашла, подумала Орнелла, не сводя глаз с мечущейся от окна к окну птицы. «Только здесь несколько сотен казарм, и женская от мужских не отличается ровно ничем. Так ты до лета проскачешь зря, — промелькнуло в голове кадета эль Тэйтаны. — Если в конце концов не попадешься». Последняя мысль заставила Орнеллу нахмуриться. О белой вороне за окном экипажа Орнелла подруге так и не сказала: не захотела расстраивать, да и, по совести, совсем не была уверена, что поняла всё правильно. После трех дней в седле под снегопадом и не такое привидеться может! Кассандра рассказывала ей о фантоме, что друг поднял для нее из пруда, но она говорила лишь о драконе. А в магии Орнелла ровным счетом ничего не смыслила. Дракон и ворона, пусть даже белая, разные вещи!

Только вот птица, живая птица, никак не может рассыпаться в пыль под ветром. И заглядывать в окна казарм по темному времени обычной вороне нет никакой нужды — поживиться там нечем… Орнелла заколебалась. Ей вспомнилось серенькое утро, дремлющие холмы восточного пригорода, проплывающие за окошком, — и отчаянный взгляд ярко-голубых, совсем не птичьих глаз, прикипевший к лицу ее спящей подруги. Нет, та «ворона» не была плодом ее фантазии. Это был фантом — тот же самый, что теперь торопливо перепрыгивал с карниза на карниз у окон казармы напротив. Герцогиня неуверенно положила ладонь на холодную деревянную раму. Позвать? А если кто-нибудь из дозорных услышит? И потом, ведь это же маг! Кэсс говорила, конечно, что фантом — лишь творение, не творец, и вреда здоровью причинить не может, но… В памяти вновь всплыл образ Энрике Д’Освальдо, и кадет эль Тэйтана сдвинула брови. «Да и демон с ней, с магией! — вдруг подумала она. — Уж этот-то, надо думать, целовать меня не полезет!» Решившись, ее светлость быстро оглянулась назад, прислушалась к тишине из передней и обхватила пальцами задвижку на окне. Потянула — та поддалась легко и беззвучно — и, упершись коленом в холодный подоконник, вслед за задвижкой дернула на себя раму.

Белая ворона замерла, услышав справа, чуть позади, тихий протяжный скрип, и резко повернула голову: одно из окошек казармы у нее за спиной приоткрылось. Заметили!.. Птица расправила крылья, уже готовая сорваться с карниза, да так и застыла с одной приподнятой лапой. Из распахнувшегося окна на нее смотрела герцогиня эль Тэйтана — простоволосая, вместо мундира закутанная в одеяло. И призывно махала рукой.

Рама всё с тем же легким скрипом вернулась на свое место. Орнелла, подумав, задвинула стержень щеколды обратно в паз и повернулась к умывальной тумбе. Сидящая на ней белая ворона шевельнула сложенными крыльями. На вид она была совершенно обычная, разве что слишком крупная и чистая.

— Вы… — неловко начала герцогиня и умолкла, смешавшись. Птица переступила с лапы на лапу и взглянула в лицо ее светлости уже знакомыми голубыми глазами. Как показалось Орнелле — вопросительно.

— Вы ведь пришли за Кэсс? — помолчав, сказала она. Ворона кивнула, словно бы клюнув воздух. С тревогой покосилась на запертую дверь уборной, потом в окно, и опять уставилась на девушку — словно бы в ожидании.

— Она здесь, — сказала Орнелла, чувствуя себя невероятно глупо. Она стояла посреди уборной в одном одеяле и разговаривала с птицей! Кому рассказать — не поверят!.. «Хотя оно, вероятно, к лучшему», — подумала кадет эль Тэйтана. И заметив, как в голубых глазах напротив зажглась надежда, покачала головой: — Вся казарма спит. Включая дневального, но если я сейчас начну тащить Кэсс из постели, ничем хорошим это не кончится.

Птица с досадой щелкнула клювом. А потом снова переступила с лапы на лапу — всё так же молча. Герцогиня наморщила брови.

— Погодите, — вдруг дошло до нее. — Так вы не можете говорить?

Кивок.

— И как же тогда вы собирались…

Белая ворона склонила голову набок. Опять с подозрением покосилась на дверь, на миг сощурила свои голубые глаза и, чуть приподняв левую лапу, выбила когтем дробь о дерево тумбы. Потом еще. И еще. Орнелла, уже было приоткрывшая рот, чтобы шикнуть на гостя, молча закрыла его и навострила уши.

Разведчиков в Даккарае готовили не хуже ударных бойцов. Их учили не только держаться в седле. И сигнальную азбуку в них вбивали с самого первого курса — причем иногда буквально. В свое время герцогине немало пришлось помучиться, разбирая учебные шифрограммы, а переводной экзамен по условным кодам она сдавала четыре раза, храни боги мастера Лоредо и его терпение. Экзамен Орнелла в конечном итоге выдержала. А сигнальную азбуку возненавидела — зато запомнила на всю жизнь.

«Пока так, — вот что ответила птица. — Я над этим работаю. Сандра меня поймет?»

— Да, — кивнула Орнелла, придвигаясь поближе к тумбе. — Тише, тише! Я разберу, не беспокойтесь. Вас никто не видел в Райленде?

«Один кадет. В окне. Принял за птицу».

— Хорошо. Здесь полно магов…

«Знаю. Их обхожу. Дозоры тоже. Как Сандра?»

— В порядке, — Орнелла на миг опустила глаза. — Она очень расстроилась, что не дождалась вас тогда. Вы не смогли прийти?

«Я пришел. Поздно. Мне помешали. Искал здесь. Каждую ночь, днем нельзя. Спасибо».

— Да не за что, — улыбнулась герцогиня. — Кэсс ведь мой самый близкий друг!

«И мой».

Белый ледяной коготь, застыв на мгновение в воздухе, вновь опустился на тумбу. Орнелла придвинулась еще ближе, боясь пропустить хоть слово.

«Нужно ее увидеть. Сказать. Много. Сегодня никак — а завтра?»

Кадет эль Тэйтана задумалась.

— Завтра в карауле Герда, у нее мышь не проскользнет, не то что ворона, а вот послезавтра по графику очередь Селли. Сельвия Д’Ориан, может быть, Кэсс говорила вам? Мы вместе жили в одной комнате.