За ужином Влад шутил. Подливал мне вино, рассказывал истории и все время хвалил первое приготовленное мной для него блюдо, а я робко привыкала к растущему внутри чувству безопасности.

После ужина я поднялась по лестнице на второй этаж и заперлась в ванной комнате. Голова кружилась от вина, щеки пылали в тон тунике. Я подошла к раковине и плеснула в лицо прохладной водой.

«А как же наш с дочкой отъезд? Я ведь так хотела уехать в Италию и начать все сначала! Влад предлагает совсем другое. Он предлагает семью…» — мелькали тревожные мысли.

Но в голове шумело, и мне совсем не хотелось принимать никаких решений. Только не сегодня ночью!

Я открыла дверь ванной комнаты и столкнулась с Владом.

— Дочка спит, — тихо произнес он. — Температуры почти нет. Думаю, она понемногу идет на поправку.

— Это же хорошо…

Наши глаза встретились. В его взгляде читалась жажда, и от этого по коже пробежала ответная волна.

Он резко прижал меня к стене. Его губы медленно опустились на мои, и все снова перестало иметь значение. Был только Влад и его власть над моими чувствами.

Его губы жадно заскользили по моей шее, руки забрались под шелковую тунику, а я плавилась от разливающегося под кожей жаркого желания.

Его язык дерзко скользил по моим губам и врывался в рот. Руки неистово ласкали спину и плечи, обжигали кожу прикосновениями.

Мое тело пронизывала сладкая истома. Я обвивала его крепкую шею руками, запускала пальцы в его взлохмаченные черные волосы и растворялась в его мужской силе. За годы разлуки ничего не изменилось — я хотела его также, как и в первую ночь.

Влад отстранился на миг, жадно коснулся моих истерзанных губ новым поцелуем, и вдруг подхватил меня на руки.

Я не успела испугаться, как мы оказались в полумраке его спальни.

Он осторожно опустил меня на кровать и накрыл мои губы своими. Нет, в нем ничего не изменилось за эти годы. Его рубашка была наполовину расстегнута, обнажала некрасивые шрамы от ожогов, но это никак не влияло на мои чувства. Я хотела. Хотела его каждой клеточкой своего тела, и сходила с ума от желания принадлежать ему. Мое тело знало и тянулось к нему одному.

Его ненасытные губы были повсюду, и от грубых поцелуев кожа горела огнем.

Его руки сжимали, гладили, уверенно и властно задирали подол шелковой туники, а я вся дрожала. Я вдыхала его запах, впитывала его своей кожей и выгибалась навстречу ласкам, от которых каждая клеточка полыхала жадным желанием, и больше не было никаких сомнений — между призрачной надеждой на счастье в другой стране и жизнью с Владом я выберу Влада.

Всхлипнув, я подалась ему навстречу. Волна горячего тепла, сводя сладкими спазмами, прокатилась по телу, и с моих губ сорвался тихий вскрик. Пальцы впились ему в плечи, и я закрыла глаза.

Его руки снова скользили под шелковой тканью, уверенно тянули к себе, заставляли подчиниться. Губы блуждали по шее. Мы не разговаривали — за нас говорили прикосновения. Здесь, в полумраке спальни, я горела в его сильных руках. Прижималась к его сильному телу и с наслаждением вдыхала аромат его кожи с легкой примесью терпкого лосьона. От его настойчивых и страстных ласк я становилась податливей самого нежного шелка.

Наслаждение обрушивалось на меня волнами, и я прежняя растворилась в новой роли — отныне я принадлежала Владу по-настоящему.

Дочка крепко спала, а мы еще долго не могли сомкнуть глаз. Поцелуи, объятия, нежные прикосновения — все закружилось в терпкий вихрь, горько-сладкий и страстный.

Потом, обессиленные и потерявшие счет времени, мы лежали в постели. Его пальцы рассеянно скользили по моей коже, а я таяла в его объятиях.

— Как только дочка поправится, я отвезу тебя к родителям, — хрипло заговорил Влад.

— Зачем?

— Я должен вас познакомить. Представь, никто не знает, что у меня есть дочка.

Я приподнялась на локте и заглянула в его глаза.

— А где живет твоя семья?

— Далеко. На краю света, — он улыбнулся. — Но тебе там понравится.

— Где же этот край света? — я сгорала от любопытства.

— В горах, — он поцеловал мою обнаженную спину. — Ты была когда-нибудь в горах осенью, Катя?

— Нет, никогда не была.

— Там потрясающе красиво. А какой там воздух…

— И где это место?

— В Адыгее. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Ни о чем.

— Я так и знал, — он усмехнулся и потянул меня на себя. — Отец с матерью держат в горах хороший дом отдыха. Отец очень любит маму. Он — русский, и в свое время дед по маминой линии был очень сильно против их брака.

— А почему в итоге дал согласие?

Влад улыбнулся.

— Об этом история умалчивает, но думаю, мое скорое появление на свет все расставило по местам.

Я обхватила его колючие скулы ладонями и поймала острый взгляд карих глаз.

— Я буду ждать поездку! Даже не представляешь, как я хочу, чтобы Владу полюбили твои родители!

Он улыбнулся.

— Они полюбят вас обеих. Обязательно полюбят.

— А твоя мама не увлекается кройкой и шитьем?

— Ей некогда шить. Гостевой дом отнимает много времени. А вот у тети свое большое ателье в городе. Почему ты спрашиваешь?

— Наша дочка очень любит шить наряды для своих кукол. В моей семье никто даже иголку толком в руках держать не умеет. Вот я и удивлялась всегда, откуда у нее это увлечение?

Влад погладил меня по волосам и бережно прижал к себе.

— От моих родственниц пришло.

Я притихла у него на груди.

Ощутила, как он укрывает меня мягким одеялом, и глаза закрылись сами собой. Он прижал меня к себе крепче, и стало безумно хорошо. От мягкого одеяла, от его теплой шероховатой руки, от горячего дыхания в шею. Влад вернулся в мою жизнь, и впервые за последние несколько лет я заснула спокойно.

Стрелка часов медленно приближалась к половине четвертого утра. Трель от звонка сотового телефона врывалась в мозг тонкими вибрациями, вызывая желание разбить телефон о стену.

Артур Олегович Козырев крепко спал на роскошной кровати в своей спальне и не желал искать источник противного звонка. Вокруг было наставлено слишком много бокалов, на столике увядали красиво нарезанные фрукты и овощи. Мясная и сырная нарезка заветрелась, но общий беспорядок никого не трогал.

С обеих сторон от Артура спали красивые девушки — блондинка и брюнетка из ночного клуба «Панорама», куда Артур наведался накануне вечером. Марат не пожелал подписывать документы о передаче своей доли в клубе в счет долга. Не просто не пожелал! Он позорно сбежал через черный ход от головорезов с пистолетами, которые пожаловали в клуб вместе с Артуром. Что ж, Козырев в долгу не остался. Он и его компания взяли в заложники управляющего клубом и персонал, и весь вечер развлекались за счет заведения. Охранников приковали наручниками к лестнице, ведущей на балкон и сообщить двум оставшимся хозяевам о безобразии было некому — после бегства Марата персоналу оставалось только молиться, чтобы беснующаяся компания с пистолетами никого не убила в пьяном угаре.

В тот вечер Артур был не просто расстроен. Он бился в агонии после того, как дверь в квартиру Кати открыл Залесский. Где-то Артур читал, что жертва начинает испытывать к похитителю чувства, но, чтобы Катя и Залесский!

«Сучка! Неблагодарная тварь!» — мысленно выплевывал некрасивые слова он, и в глазах темнело от ярости.

Артур выбрал Катю для себя! Никто не имел права к ней прикасаться!

Только перед Залесским Артур потерялся, позволил ему взять вверх. Дверь позволил у себя перед носом захлопнуть! Залесский выставил его, как мальчишку! Как же Артур ненавидел эту его вальяжную расслабленность и уверенность в себе! А от того, что дал слабину перед настоящим соперником, злился еще больше.

Под утро он забрал из клуба двух танцовщиц, и отправился к себе на квартиру.

Сейчас веселье закончилось. Утомленные Артуром девушки крепко спали.

Трель сотового телефона врывалась в мозг, вызывая лишь одно желание — разбить его о прикроватную тумбу. Артур не выдержал и потянулся за трубкой.