Кто-то попытался ему ответить — зажглась пара букв, но тут же и погасла — похоже, чат, как это с ним уже случалось, внезапно засбоил.

Между тем Корнилов, Чубаров и пришлая штабс-ротмистр поднялись на сцену и заняли места за столом. Юные же целительницы и целители встали тесной толпой поблизости от входа в зал. По головам я не считал, но навскидку, было их там дюжины полторы.

— Господа кадеты, прошу садиться, — подал нам команду Юрий Константинович. — Уважаемые гости, вас сие тоже касается, — кивнул он салатовому скоплению у дверей.

Мы дружно опустились на скамьи. Торопливо расселись и дальневосточники — так же как стояли, плотной кучкой, в стороне от остальных.

Затем Корнилов представил нам штабс-ротмистра — дама, уже ожидаемо для меня, оказалась куратором первого курса Амурского института полевого целительства, фамилия ее была Неверович.

— Итак, к сути, — проговорил Юрий Константинович, покончив с формальностями. — Уже завтра вам предстоит ваш первый полевой выход. Как для Федоровского кадетского корпуса, так и для Амурского института полевого целительства, сие новая, еще непривычная форма аттестации по итогам учебного семестра, поэтому в двух словах расскажу, что оная из себя представляет. Вы будете разбиты на мини-группы, в каждую из коих войдет по два московских кадета и один курсант из Хабаровска. Сии тройки будут заброшены в малонаселенный район Восточной Сибири. Ваша задача — пройти по заданному вам маршруту, отмечаясь в контрольных пунктах и выполняя по пути те или иные задания — все, разумеется, в рамках учебной программы первого семестра. По результату работы вам будут начисляться некие баллы. Помимо собственно семестровой аттестации, у Федоровских кадетов оные очки также пойдут в обычный зачет соперничества отделений. У амурских курсантов своя система рейтинга, на ней я подробно останавливаться не стану. Главное, что работа вам предстоит командная: как успех, так и неудачу разделит вся тройка…

Многие из наших, и я в том числе, вольно или невольно вновь воззрились на гостей в салатовой униформе — кто оценивающе, а кто и откровенно скептически. Что же это получается, наша аттестация зависит от чужаков?

— Кстати, о неудачах, — продолжил между тем Корнилов. — Так как форма сие экспериментальная, к тому же, заведомо таящая в себе элемент случайности, принято решение, что в случае провала — буде такой случится — тройка неудачников получит возможность для пересдачи — уже в тепличных условиях аудитории. С определенным снижением итогового балла, разумеется. Но уверен, что до сего не дойдет! — заметно повысив голос, заявил заместитель начальника корпуса. — И с полевого выхода все вы возвратитесь не в учебные классы, а прямиком на заслуженные каникулы!

«Да здравствуют каникулы!» — воскрес вдруг умерший было чат.

«Рано радуешься: вот загремишь на пересдачу — и никаких тебе каникул!»

«Кстати, все не получалось написать: а вон та блондиночка на втором ряду — очень даже ничего! Хочу с ней в тройку!»

«Втроем хочешь? Ну ты затейник!»

«Хотеть не вредно!»

«Интересно, а что у них так пацанов мало?»

«Ну так девицам вообще целительство лучше дается!»

«Зато в каком малиннике вращаются парни!»

«Завидуешь?»

«Есть немного».

— Внимание, — поднялась тут со своего места штабс-ротмистр Неверович — Корнилов, кстати, вещал сидя. — Мне поручено огласить состав экзаменационных троек. Итак. Первая: молодая графиня Воронцова — господин Гончаров — госпожа Измайлова. Вторая: молодой граф Кутайсов — госпожа Журавлева — госпожа Пешкова…

«Наших по два человека из одного отделения ставят».

«Ясное дело — чтобы внутрикорпусной командной борьбе не мешать».

«Интересно, в первом отделении нечетное число кадетов, „жандармов“ сейчас тоже всего одиннадцать — из-за Ивановой. И как будут выкручиваться?»

Выкрутились незамысловато: Алина Зиновьева из «воронцовцев» просто попала в команду с нашим Востряковым.

Мне же в партнеры достались Муравьева, и от хабаровчан — та самая Цой.

— Вы помните меня, молодой князь? — робко поинтересовалась азиаточка, приблизившись к нам с Машкой по завершении собрания.

— Конечно, сударыня, — учтиво поклонился я ей. — Позвольте представить вам мою сокурсницу, Марию Муравьеву.

— Диана Цой, — в свою очередь назвалась хабаровчанка — собственно, имени-то ее я до сих пор и не знал.

Девушки обменялись рукопожатиями.

— Как вам Первопрестольная, сударыня? — светски поинтересовалась затем Машка.

— Увы, города мы еще не видели, — вздохнула Диана. — Прибыли порталом прямо сюда. Но на каникулах рассчитываю все наверстать, — тут же заявила она. — Лучшей полудюжине нашего курса обещана недельная поездка в Москву — очень хотелось бы войти в число счастливчиков. Пока надежда есть: иду пятой.

— А лучшее отделение Федоровки в Китай поедет, — к слову заметил я. — И, кстати, наши с Марией шансы тоже довольно неплохи.

— В Китае интересно, — со знанием дела кивнула черной челкой Цой.

— В Москве тоже есть на что посмотреть, — заметила на это Муравьева.

— Что ж, тогда поможем друг другу завоевать свои призы, — улыбнулась, продемонстрировав белые зубки, азиаточка.

Тут ее позвали к Неверович — все остальные хабаровчане уже собрались возле своего куратора — и, простившись с нами до утра, наша с Машкой новоиспеченная напарница ускользнула к своим салатовым сокурсникам.

в которой я бреду по тайге

— Совсем не то место… — хмуро пробормотала Муравьева, оторвавшись от изучения карты. — Мы в добрых ста верстах от той точки, где должны были оказаться!

— Не может быть! — ахнула Цой. — Я не могла так ошибиться!

— Значит, могли, — забрав у Машки волшебный навигатор, выданный утром нашей тройке Корниловым, я убедился, что длинноножка абсолютно права. Мало того: наша отметка на пергаменте располагалась у самого верхнего края карты, еще немного — и вовсе вылезла бы за ее границу. То есть нам еще, можно сказать, повезло: выбрось нас из портала лишь чуть-чуть севернее, и мы вовсе не смогли бы определить, где находимся! — Ладно, все ошибаются, — собрав волю в кулак, демонстративно-миролюбиво бросил я: если позволить атмосфере в команде накалиться — все пропало.

— Но не на сто верст! — вопреки моим ожиданиям, отнюдь не приняла примирительного тона Диана. — Позвольте? — требовательно протянула она руку к артефакту.

Я отдал ей пергамент и, пока азиатка пялилась в него своими миндалевидными глазенками, еще раз огляделся вокруг.

Наша незадачливая троица стояла по колено в снегу посреди небольшой полянки, со всех сторон окруженной высоченными не то соснами, не то кедрами — ботаника, признаться, не мое: короче, чем-то хвойным и зеленовато-серым. Солнце в ясном кристально-лазурном небе будто бы клонилось к закату — при том, что из Федоровки мы выступили ранним утром и минуло с тех пор от силы часа два. Ну, разумеется: мы же в Сибири, здесь уже дело к вечеру…

На нас с Муравьевой были короткие черные полушубки. На ногах — толстые ватные штаны, тоже черные — такие получили все кадеты, и парни, и девицы: по зимней тайге в юбке особо не разгуляешься. Довершали спецэкипировку валенки и меховые рукавицы. Из прежнего обмундирования нам оставили только каракулевые шапки.

Цой была одета практически так же, только ее полушубок со штанами были белого цвета, а на пушистом меховом головном уборе, там, где у нас крепилась федоровская кокарда, у хабаровчанки красовался значок целителя.

Это должен был стать уже третий этап нашего лихого марш-броска по Восточной Сибири. Два первых контрольных пункта мы прошли без особых проблем: задания попадались несложные, а переходы по тайге между ними, если двигаться под магическим допингом, выдавались не слишком утомительные: гоняли нас не по снежной целине, а по более-менее утоптанным тропам, часть пути — так и вовсе по проезжему тракту.