— Будьте как дома.
— Просто чудесно, — прошептала Кэтрин. На письменном столе стояли свежие цветы. — От мистера Демириса.
«Он обо всем подумал!»
Эвелин Кэй, проводившая ее до кабинета, была полной женщиной средних лет с приятным лицом и спокойными манерами.
— Пройдет несколько дней, пока вы привыкнете, но в принципе тут нет ничего сложного. Это один из нервных центров империи Демириса. Мы занимаемся координацией отчетов, поступающих из подразделений в разных странах, и затем переправляем их в Афины. Я руковожу этой конторой. Вы будете моей помощницей.
— О! — «Значит, я помощник начальника этой конторы». Кэтрин и представления не имела, что от нее требовалось. Ей казалось, она попала в мир грез. Персональные самолеты, лимузины, прекрасная квартира с прислугой…
— Уим Вандин — Наш местный математический гений. Он просчитывает все отчеты и составляет основную схему финансового анализа. У него ум работает быстрее, чем любой компьютер. Пойдем в его офис, и я вас с ним познакомлю. По коридору они прошли в офис в самом конце холла. Эвелин открыла дверь, не постучав. — Уим, познакомься с моей новой помощницей.
Кэтрин вошла было в комнату, но остановилась на пороге. Уим Вандин оказался худым мужчиной лет тридцати с хвостиком. Рот его был слегка приоткрыт. С тупым и отсутствующим выражением на лице он смотрел в окно.
— Уим! Уим! Познакомься с Кэтрин Александер.
Он обернулся:
— Настоящее имя Екатерины I было Марта Скавронская. Она была служанкой, родилась в 1684 году, захвачена в плен русскими, вышла замуж за Петра I и была русской императрицей с 1725 по 1727 год; Екатерина Великая — дочь немецкого князя, родилась в 1729 году и вышла замуж за Петра, который стал императором Петром III в 1762 году. Убив его, сама стала императрицей. При ней трижды делили Польшу и было две войны с Турцией… Казалось, этот монотонный поток информации нескончаем.
Пораженная Кэтрин только и нашлась, что сказать:
— Это… это очень интересно.
Уим смотрел мимо нее.
Эвелин объяснила: «Уим очень застенчив с незнакомыми».
«Застенчив? — подумала Кэтрин. — Да он с приветом. И это гений? Что же за работу мне придется выполнять?»
В Афинах, в своей конторе на улице Св. Геронда, Константин Демирис разговаривал по телефону с Альфредом, звонившим из Лондона.
— Прямо из аэропорта я отвез мисс Александер на квартиру и, как вы приказали, мистер Демирис, спросил, не хочется ли ей куда-нибудь поехать, но она отказалась.
— У нее вообще не было никаких внешних контактов?
— Нет, сэр. Разве что она позвонила по телефону из квартиры, сэр.
Об этом Демирис не беспокоился. Экономка Анна немедленно бы доложила ему. Успокоенный, он положил трубку. Она не представляла для него непосредственной опасности, следует только за ней присмотреть. В этом мире она была одна как перст. Ей было не к кому обратиться, кроме своего благодетеля, Константина Демириса. «Надо будет вскоре съездить в Лондон, подумал он весело. — Чем скорее, тем лучше».
Кэтрин нравилась ее новая работа. Ежедневно из разных концов света приходили отчеты о делах в огромной империи Демириса. Среди бумаг были счета за погрузку на сталелитейном заводе в Индиане, документы, касающиеся ревизии автомобильного предприятия в Италии, накладные от принадлежащих Демирису газет в Австралии, с золотодобывающих приисков, от страховой компании. Кэтрин суммировала данные и следила за тем, чтобы информация попала к Уиму Вандину. Уим просматривал отчеты, пропускал все данные через тот невероятный компьютер, каким была его голова, и практически немедленно подсчитывал, какую прибыль получила компания или сколько потеряла.
Кэтрин нравилось ближе узнавать своих коллег, и она не уставала восхищаться красотой старого здания, в котором ей выпало работать.
Она как— то сказала об этом Эвелин в присутствии Уима, на что Уим заметил: «Это государственная таможня, построенная в 1721 году сэром Кристофером Уреном. После Большого лондонского пожара Кристофер Урен переделал 50 церквей, включая церковь святого Павла, святого Михаила и святой Невесты. Он -автор проектов Королевской биржи и Букингемского дворца. Здание переделали под офисы в 1907 году, и во время второй мировой войны правительство официально объявило его бомбоубежищем на время налетов».
Бомбоубежищем служила большая бомбонепроницаемая комната, в которую можно было попасть через тяжелую железную дверь в подвале. Кэтрин побывала в этой комнате и подумала о британцах, которые, стар и млад, прятались здесь от бомбежек гитлеровской авиации.
Сам по себе подвал был огромным, протянувшимся по всей длине дома. Там находилась бойлерная для обогрева всего здания, напичканная приборами и телефонами. С бойлером постоянно были неприятности. Уже несколько раз Кэтрин пришлось сопровождать ремонтных рабочих в подвал, чтобы осмотреть его. Каждый из них, немного повозившись около бойлера, объявлял его исцеленным от того, чем он предположительно был болен, и откланивался.
— У него такой опасный вид, — сказала как-то Кэтрин. — А он не может взорваться?
— Типун вам на язык, мисс! Конечно, нет. Предохранительный клапан видите? Значит, если бойлер перегревается, этот клапан выпускает излишний пар, и дело в шляпе. Никаких проблем.
После работы ее ждал Лондон со своим изобилием замечательных театральных, балетных и музыкальных спектаклей. Еще там были такие интересные книжные магазины, как те, что принадлежали Хатчарду и Фойлу, и десятки музеев, маленьких лавочек древностей и ресторанов. Кэтрин посещала мастерские литографий, ходила за покупками к Харродсу, Фортнуму, Масону и Спенсеру, а по воскресеньям пила чай в гостинице «Савой».
Время от времени непрошеные мысли приходили ей в голову. Очень многое напоминало ей о Ларри. Голос… фраза… запах одеколона… песня. «Нет. С прошлым покончено. Теперь главное — будущее». С каждым днем она становилась все сильнее.
Кэтрин и Эвелин Кэй подружились и часто проводили время вместе. Как-то в воскресный день они пошли на художественную выставку на берегу Темзы. Десятки художников, молодых и старых, демонстрировали свои картины. У всех у них было одно общее — они были неудачниками, не имеющими возможности выставляться в художественных галереях. Картины были просто ужасны. Кэтрин купила одну из чистой жалости.
— Где вы ее повесите? — спросила Эвелин.
— В бойлерной, — ответила Кэтрин.
Часто, гуляя по лондонским улицам, они встречали художников, рисующих цветными мелками прямо на панели. Некоторые работы изумляли. Прохожие останавливались полюбоваться и бросали художникам монеты. Однажды днем, возвращаясь с обеда, Кэтрин остановилась понаблюдать за стариком, рисующим мелом великолепный пейзаж. Он уже заканчивал его, когда пошел дождь. Старик стоял и смотрел, как вода смывает его картину. «Совсем как мою прошлую жизнь», — подумала Кэтрин.
Однажды Эвелин предложила Кэтрин поехать в шеферд-маркет. «Очень интересное место», — сказала она.
Зрелище действительно было впечатляющее. Там был ресторанчик под названием «Тидди Долз», впервые открытый триста лет назад, журнальный киоск, женская парикмахерская, пекарня, магазины, торгующие антиквариатом, и несколько двухи трехэтажных жилых зданий.
Таблички на почтовых ящиках казались очень старыми. На одной было написано: «Элен», а снизу — «Уроки французского». На другой — «Рози», а под именем — «Здесь обучают греческому».
— Здесь что, живут учителя?
Эвелин громко рассмеялась: «В определенном смысле — да. Только предметы, которые преподают эти девушки, не стоит включать в школьную программу».
Увидев, как Кэтрин покраснела, Эвелин расхохоталась еще громче.
Большую часть времени Кэтрин была одна, но она так много работала, что скучать не приходилось. Она использовала все дни без остатка, как будто пыталась восполнить то, что у нее было украдено. Она не хотела думать ни о прошлом, ни о будущем. Она посетила Виндзорский замок и Кентербери с его замечательным собором, а также Хэмптон Корт. По выходным она отправлялась за город, останавливалась в маленьких уютных гостиницах и много гуляла.
