У него был особый талант хирурга — нечто, чему невозможно научить. Но 1 сентября 1939 года армия третьего рейха нарушила границы Польши, а через два дня Англия и Франция объявили Германии войну. Началась вторая мировая война.

Алана Гамильтона забрали в армию в качестве хирурга.

22 июня 1940 года, когда фашисты уже захватили Польшу, Чехословакию, Норвегию и другие страны, когда пала Франция, вся тяжесть военных действий легла на Англию.

Сначала каждый день сто самолетов сбрасывали бомбы на Британские острова. Скоро их число увеличилось до двухсот, а затем до тысячи. Эту кровавую бойню трудно себе представить. Кругом лежали раненые и убитые. Города пылали. Однако Гитлер недооценил британцев. Бомбардировки только укрепляли их боевой дух. Они готовы были отдать жизнь за свободу. Оперировать приходилось бесконечно, днем и ночью, и иногда Алан не спал по шестьдесят часов подряд. Когда бомба попала в госпиталь, где он оперировал, он перевел своих раненых в помещение склада. Он спас бесчисленное количество жизней, хотя работать приходилось в нечеловеческих условиях.

В октябре бомбардировки особенно усилились, снова зазвучали сигналы воздушной тревоги. Люди спасались в подземных бомбоубежищах. В одну из бомбежек Алан делал операцию и, не желая оставлять пациента, отказался уходить в укрытие. Разрывы бомб приближались. Врач, ассистировавший Алану, сказал:

— Надо убираться отсюда к чертовой матери.

— Еще минуточку. — Алан Гамильтон удалял осколок шрапнели из груди раненого.

— Алан!

Но Алан не мог уйти. Он сосредоточился на операции и не слышал, что снаряды рвались уже вокруг госпиталя. Взрыва бомбы, попавшей в здание госпиталя, он так и не услышал.

Шесть дней он был без сознания, а когда пришел в себя, то узнал, что вдобавок к многочисленным ранениям и травмам у него раздроблены пальцы правой руки. Врачи сделали все, что смогли, и с виду рука выглядела нормально. Однако с хирургией было покончено.

Ему понадобился год, чтобы смириться с этой потерей. За ним наблюдал психиатр, серьезный специалист, который однажды сказал ему:

— Пора перестать жалеть самого себя и продолжать жить.

— И чем же я займусь?

— Тем же, что и раньше, только по-другому.

— Не понял.

— Алан, ты целитель. Ты восстанавливаешь людские тела… Но этим ты больше не сможешь заниматься. А ведь не менее важно врачевать человеческие души. Из тебя должен получиться хороший психиатр: ты умен и умеешь сопереживать. Подумай об этом.

Вышло так, что это решение оказалось самым удачным в его жизни. Ему бесконечно нравилась его новая работа. Он находил большее удовлетворение, врачуя души отчаявшихся людей, чем когда лечил их телесные хвори. Он быстро завоевал себе репутацию и в последние три года вынужден был отказываться от новых пациентов. Кэтрин он согласился принять только потому, что хотел порекомендовать ей другого врача. Однако что-то тронуло его в ней. «Я должен ей помочь».

Вернувшись на работу после визита к Алану Гамильтону, Кэтрин пошла навестить Уима.

— Я сегодня была у доктора Гамильтона, — сказала она.

— Да? Для социальной адаптации в помощи психиатра нуждаются сто процентов лиц, потерявших супруга или супругу, 73 процента разведенных, 63 процента заключенных, 63 процента лиц, потерявших близких, 53 процента перенесших травму или серьезную болезнь, 47 процентов уволенных с работы…

Кэтрин молча слушала. «Как может человек, — недоумевала она, смотреть на все только с математической точки зрения? Никогда не видеть в другом человеке живое существо, никогда не иметь друга. У меня такое впечатление, что я нашла нового друга, — подумала Кэтрин. — Интересно, давно он женат?»

«Ты пытался меня уничтожить. Не вышло. Уверяю, для тебя было бы куда лучше, если бы твой план удался. Но сначала я уничтожу твою сестру».

Слова Константина Демириса продолжали звучать в ушах Ламброу. Он не сомневался, что Демирис приведет угрозу в исполнение. Господи, что же такое произошло с Риццоли, почему все сорвалось? Он все так тщательно спланировал. Но времени размышлять об этом не было. Главное сейчас было предупредить сестру.

В кабинет вошла секретарша:

— Посетитель, назначенный на десять часов, ждет. Пригласить его?

— Нет. Отмените встречу. Меня утром не будет.

Он снял телефонную трубку. Еще через пять минут он уже ехал к Мелине.

Она ждала его в саду.

— Привет, Спирос! У тебя был такой расстроенный голос по телефону. Что-нибудь случилось?

— Надо поговорить. — Он подвел ее к беседке, увитой виноградом. Сел и долго смотрел на нее. «Как же она очаровательна. Приносит счастье всем, кто с ней соприкасается. Такой судьбы она не заслужила».

— Так ты скажешь, что случилось?

Ламброу глубоко вздохнул:

— Я причиню тебе боль, дорогая.

— Ты пугаешь меня.

— Я это делаю намеренно. Твоя жизнь в опасности.

— Почему? Кто мне угрожает?

Он тщательно подбирал слова.

— Мне кажется, Коста попытается тебя убить.

Мелина смотрела на него с открытым ртом:

— Ты шутишь.

— Нет, я говорю серьезно.

— Дорогой, конечно, Коста не ангел, но ведь и не убийца. Он не может…

— Ошибаешься. Он уже убивал.

Она побледнела:

— Что ты такое говоришь?

— Не своими руками, конечно. Он нанимал людей для этого…

— Не верю.

— Помнишь. Кэтрин Дуглас?

— Женщина, которую убили…

— Ее не убили. Она жива.

Мелина недоверчиво покачала головой:

— Не может быть. Ведь они… казнили людей, которые ее убили?

Ламброу взял сестру за руку:

— Мелина, Ларри Дуглас и Ноэлли Пейдж не убивали Кэтрин. Пока шел суд, Демирис прятал ее.

Ошарашенная Мелина сидела, потеряв дар речи, и вспоминала женщину, которую мельком видела в доме.

«Кто была та женщина, которую я видела в холле?»

«Приятельница моего делового партнера. Она будет работать у меня в Лондоне…»

«Она напоминает мне жену летчика, который у тебя работал. Но, разумеется, это не возможно: они убили ее».

«Да, они убили ее».

Наконец она нашла силы заговорить:

— Я видела ее у нас в доме, Спирос. Коста тогда солгал мне.

— Он безумен. Давай собирайся — и прочь отсюда.

Она взглянула на него и тихо сказала:

— Нет, это мой дом.

— Мелина, я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

В ее голосе звучал металл:

— Не волнуйся. Со мной ничего не случится. Коста не дурак. Он же понимает, что если навредит мне, то дорого заплатит.

— Он твой муж, но ты его совсем не знаешь. Я за тебя боюсь.

Он взглянул на нее и понял, что уговорить ее не удастся.

— Если не хочешь уезжать, пообещай мне одну вещь: не оставайся с ним наедине.

Она потрепала его по щеке:

— Обещаю.

Сдерживать обещание она не собиралась.

Когда Константин Демирис вернулся в тот вечер домой, он увидел, что Мелина ждет его. Кивнув ей, прошел в спальню. Она последовала за ним.

— Самое время поговорить, — сказала Мелина.

Демирис взглянул на часы:

— У меня всего несколько минут. Опаздываю на встречу.

— Да что ты? Собрался убить кого-нибудь сегодня?

Он повернулся к ней:

— Что ты злишься?

— Спирос приходил сегодня утром.

— Придется сказать твоему брату, чтобы держался подальше от моего дома.

— Это и мой дом, — заметила Мелина. — Мы не плохо поболтали.

— В самом деле? И о чем же?

— О тебе, Кэтрин Дуглас и Ноэлли Пейдж.

Она видела, что он заинтересовался.

— Старая история.

— Разве? Спирос сказал, что ты сделал так, что двух невиновных людей казнили.