Она уже направилась к двери, как зазвонил телефон.

Кэтрин улыбнулась. «Я была права. Он звонит, чтобы предложить мне присоединиться к нему в баре».

Она сняла трубку и весело спросила:

— Ну что, встретил снежного человека?

Незнакомый голос произнес:

— Миссис Рейнольдс?

Она совсем уж было собралась ответить отрицательно, но вовремя вспомнила, как Кирк записал их у дежурного.

— Да. Миссис Рейнольдс у телефона.

— Боюсь, у меня для вас дурные новости, миссис Рейнольдс. С вашим мужем произошел несчастный случай.

— О, нет! Это… серьезно?

— Боюсь, что да.

— Я сейчас приду. Где…

— Мне очень жаль, но он… он мертв, миссис Рейнольдс. Он спускался с горы и сломал себе шею.

Тони Риццоли смотрел, как она голая выходила из ванной, и думал: «Почему у гречанок такие большие задницы?»

Она скользнула к нему в постель, обняла и прошептала:

— Я рада, что ты выбрал меня, poulaki. Я тебя сразу захотела, как только увидела.

Тони Риццоли едва удержался, чтобы громко не расхохотаться. Эта сучка, видать, насмотрелась порнофильмов. — Конечно, — сказал он. — Я тоже, детка.

Он прихватил ее в «Ньюйоркере», сомнительном ночном клубе на улице Каллари, где она работала певичкой. Она была тем самым, что греки презрительно называют davyeezee skilo, или «тявкающая собака». Ни у одной из девиц, работающих в этом клубе, не было таланта, во всяком случае вокального, но за определенную мзду любую из них можно было увезти домой. Эту звали Хелена, она была довольно хорошенькая, с темными глазами, чувственным лицом и зрелым телом. Ей было двадцать четыре, и на вкус Тони Риццоли она была старовата, но он никого в Афинах не знал, так что выбирать было не из чего.

— Я тебе нравлюсь? — игриво спросила Хелена.

— Ага. Я с ума по тебе схожу.

Он принялся ласкать ее грудь и, почувствовав, как затвердели соски, ущипнул ее.

— Ой!

— Давай двигай вниз, детка.

— Я этим не занимаюсь.

Риццоли уставился на нее:

— В самом деле?

В следующее мгновение он схватил ее за волосы и дернул.

Хелена взвизгнула:

— Parakalo.

Риццоли дал ей увесистую пощечину:

— Еще один звук — и я сверну тебе шею.

Риццоли с силой ткнул ее лицом к себе в пах. — Он там, крошка. Ну-ка, доставь ему радость. — Отпусти, — простонала девушка. — Ты делаешь мне больно. Риццоли еще крепче ухватил ее за волосы.

— Эй, ты ж от меня без ума, разве забыла?

Он отпустил волосы, она подняла голову, глаза ее сверкали:

— А пошел ты!…

Но выражение его лица заставило ее замолчать. С этим мужчиной что-то было здорово не в порядке. И как она этого раньше не заметила?

— Нам нет причин ругаться, — сказала она, пытаясь его успокоить. -Мы…

Пальцы Тони впились ей в шею.

— Я плачу тебе не за разговоры. — Он опять ударил ее по лицу. -Заткнись и принимайся за дело.

— Конечно, радость моя, — торопливо сказала Хелена. — Конечно.

Риццоли был ненасытен, и Хелена выбилась из сил, доставляя ему удовольствие. Она лежала рядом с ним до тех пор, пока не убедилась, что он заснул. Тогда она тихонько выскользнула из постели и оделась. У нее все болело. Риццоли еще не заплатил ей, и в обычной ситуации Хелена попросту взяла бы деньги из бумажника, добавив хорошие чаевые. На этот раз какой-то инстинкт заставил ее уйти, не взяв никаких денег. Часом позже Тони Риццоли разбудил громкий стук в дверь. Он сел и посмотрел на часы. Четыре часа утра. Огляделся. Девушки не было.

— Кто там? — спросил он.

— Ваш сосед. — Голос звучал раздраженно: — Вас к телефону.

Риццоли потер лоб ладонью.

— Иду.

Он надел халат и прошел к креслу, на котором лежали брюки. Проверил бумажник. Все деньги были на месте. «Значит, эта сучка не дура». Достал из бумажника стодолларовую бумажку, подошел к двери и открыл ее.

Сосед стоял в холле в халате и тапочках.

— Сколько времени, знаете? — спросил он с негодованием. — Вы сказали…

Риццоли протянул ему сто долларов. — Мне страшно неловко, — сказал он извиняющимся голосом. — Я очень быстро.

Негодование соседа словно испарилось.

— Да ладно. Может, дело стоит того, чтобы будить людей в четыре утра. Риццоли вошел в номер соседа и взял трубку:

— Риццоли слушает.

— Тут возникла проблема, мистер Риццоли, — сказал голос в трубке.

— В чем дело?

— Я звоню по поручению Спироса Ламброу.

— О! — Внезапно его охватило беспокойство. — Что случилось?

— Это касается Константина Демириса.

— И что же?

— Один из его танкеров находится сейчас в Марселе.

— Ну?

— Нам удалось узнать, что мистер Демирис приказал перевести судно в Афины. Оно причалит в воскресенье утром и отплывет в воскресенье вечером. Константин Демирис собирается отплыть на Нем. — Что?

— Он пытается сбежать.

— Но мы с ним…

— Мистер Ламброу поручил мне передать вам, что Демирис собирается скрываться в Соединенных Штатах, пока не найдет способ от вас избавиться. Ну и хитрый, сукин сын!

— Понятно. Поблагодарите мистера Ламброу от моего имени. Скажите ему большое спасибо.

— Не стоит благодарности.

Риццоли положил трубку.

— Все в порядке, мистер Риццоли?

— Что? Да. Все в ажуре.

И так оно и было.

Чем больше Риццоли размышлял о телефонном разговоре, тем большее удовлетворение он испытывал. Он так напугал Константина Демириса, что тот пытается скрыться. Тем легче будет иметь с ним дело. Воскресенье. У него два дня на подготовку.

Риццоли знал, что должен быть осторожен. Куда бы он ни пошел, всюду за ним увязывался хвост. «Эти мудаки-полицейские, — презрительно думал Риццоли. — Когда будет нужно, я их стряхну в один момент».

Рано утром на следующий день Риццоли направился к телефонной будке на улице Кифиссиас и набрал номер Афинского государственного музея.

Сквозь стекло будки он видел мужчину, который делал вид будто рассматривает витрину магазина, и еще одного, через дорогу, с энтузиазмом беседующего с продавцом цветов, — те двое, что следили за ним.

«Успеха вам», — усмехнулся Риццоли.

— Кабинет куратора. Чем могу вам помочь?

— Виктор? Это Тони.

— Что-нибудь случилось? — в голосе Коронциса звучала паника.

— Да нет, — ответил Риццоли успокаивающе. — Все нормально. Виктор, помнишь хорошенькую вазу с красными фигурками?

— Амфора "К".

— Ага. Я ее сегодня заберу.

Последовала длинная пауза.

— Сегодня? Я… не знаю, Тони. — Голос Коронциса дрожал. — Вдруг что-нибудь не так…

— Ладно, дружище, забудь об этом. Просто хотел оказать тебе услугу. Тогда скажи Сэлу Приззи, что у тебя нет денег, и пусть он делает что хочет…

— Нет, Тони, подожди. Я… Я… — Еще одна затяжная пауза.

— Ты уверен, что сам этого хочешь? Виктор, если ты сам не хочешь, так и скажи, и я слиняю в Штаты, где у меня нет таких проблем. Знаешь, мне все эти трудности ни к чему. Я могу…

— Нет, нет. Я ценю все, что ты для меня делаешь. Правда, Тони. Хорошо, договоримся на сегодня.

— Ладно. Значит, когда музей закроют, ты пойдешь и заменишь настоящую вазу копией.

— Охранник на выходе проверяет все свертки.

— Ну и что? Ваши охранники что, специалисты по искусству?

— Разумеется, нет. Но…

— Слушай меня, Виктор. Ты просто возьмешь чек на одну из копий и прилепишь его к бумажному пакету с вазой. Понял?

— Да. Я… понял. Где мы встретимся?

— Не надо нам встречаться. Уходи из музея ровно в шесть. У входа будет ждать такси. Пакет должен быть с тобой. Скажи водителю, чтобы ехал в отель «Британика». Вели ему тебя подождать. Пакет оставь в такси. Зайди в гостиницу, найди там бар и выпей чего-нибудь. После можешь ехать домой. — Но пакет…

— Не волнуйся. Он будет в надежных руках.

Виктор Коронцис был весь мокрый от пота.