Риццоли снова поднял голову к вертолету и заорал диким голосом: «Вернись! Я дам тебе все, что захочешь!» Ветер отнес его слова в сторону. Последнее, что увидел Тони Риццоли, прежде чем судно перевернулось и горящая соленая вода залила ему глаза, был вертолет на фоне полной луны.

Кэтрин была в состоянии шока. Она сидела на диване в своем гостиничном номере и слушала, как Ганс Бергман, старший в группе лыжных спасателей, говорит ей, что Кирк мертв. Звук голоса Бергмана волнами накатывался на Кэтрин, но слов она не разбирала. Слишком потрясена она была ужасом всего случившегося. «Все близкие мне люди умирают, — думала она в отчаянии. — Ларри мертв, и теперь — Кирк». Были и другие — Ноэли Пейдж, Наполеон Чотас, Фредерик Ставрос. Какой-то нескончаемый кошмар. Сквозь пелену отчаяния она с трудом расслышала голос Ганса Бергмана: — Миссис Рейнольдс… Миссис Рейнольдс…

Она подняла голову.

— Я не миссис Рейнольдс, — сказала она устало. — Я Кэтрин Александер. Мы с Кирком… были друзьями.

— Понятно.

Кэтрин глубоко вздохнула:

— Как… как это случилось? Кирк так хорошо ходил на лыжах.

— Знаю. Он бывал здесь неоднократно. — Бергман покачал головой. — По правде говоря, мисс Александер, я и сам не понимаю, что случилось. Тело мы нашли на Лагалпе — спуске, закрытом на прошлой неделе из-за снежной лавины. Может, ветром снесло указатели? Мне очень жаль.

«Жаль… Какое незначительное, глупое слово!»

— Не хотите ли распорядиться насчет похорон, мисс Александер?

Значит, смерть не есть конец всему. Надо было еще насчет чего-то распоряжаться. Гроб, место на кладбище, цветы, родственники, которых следует известить. Кэтрин хотелось закричать.

— Мисс Александер?

Кэтрин взглянула на Бергмана:

— Я извещу семью Кирка.

— Благодарю вас.

Всю обратную дорогу в Лондон она пребывала в ужасном настроении. Она поехала с Кирком в горы, полная надежд на то, что эта поездка, возможно, откроет ей дверь в новую жизнь.

Каким Кирк был добрым и терпеливым! «Я должна была уступить ему, подумала Кэтрин. — Но в конечном итоге разве это что-нибудь бы изменило? Ничего вообще-то невозможно изменить. На мне лежит проклятье. Я несу гибель каждому, кто приближается ко мне».

Она была слишком угнетена, чтобы сразу приступить к работе. Она заперлась в квартире и отказывалась кого-либо видеть. Экономка Анна готовила ей еду и приносила в комнату. Но Кэтрин не могла есть.

— Вы должны что-нибудь съесть, мисс Александер.

Но Кэтрин мутило от одной мысли о еде.

На следующий день ей стало еще хуже. Грудь как бы налилась свинцом. Было трудно дышать.

«Так дальше продолжаться не может, — решила Кэтрин. — Надо что-то делать».

Ей пришла мысль поговорить с Эвелин.

— Я виновата в том, что случилось.

— Ты говоришь глупости, Кэтрин.

— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Все равно ощущаю себя виноватой. Может, стоит с кем-нибудь поговорить? Например, с психиатром?

— Я одного знаю, он просто великолепен, — заметила Эвелин. — Кстати, к нему время от времени ходит Уим. Алан Гамильтон его зовут. У меня была подруга, которая все стремилась покончить жизнь самоубийством. После курса лечения у него она забыла об этом и думать. Хочешь пойти к нему?

«Вдруг он скажет, что я сумасшедшая? А если я и в самом деле сумасшедшая?»

— Хочу, — ответила Кэтрин неохотно.

— Я постараюсь договориться о визите. Он очень загружен.

— Спасибо, Эвелин. Очень мило с твоей стороны.

Кэтрин направилась в кабинет Уима. «Он обидится, если я не расскажу ему о Кирке», — подумала она.

— Уим, ты помнишь Кирка Рейнольдса? Несколько дней назад он разбился, катаясь на лыжах.

— Да? Вестминстер 0471.

Кэтрин опешила:

— Что?

Внезапно она сообразила, что Уим назвал номер телефона Кирка. Как Уим представлял себе людей? Как цепь номеров? Неужели он начисто лишен чувств? Не может любить, ненавидеть или жалеть?

«Наверное, ему лучше, чем мне, — вздохнула Кэтрин. — По крайней мере, он не способен чувствовать той ужасной боли, что мы все».

Эвелин договорилась, что доктор Гамильтон примет Кэтрин в следующую пятницу. Кэтрин собралась было позвонить Демирису и рассказать ему об этом, но потом решила, что не стоит беспокоить по столь незначительному поводу.

Приемная Алана Гамильтона находилась на улице Уимрол. Когда Кэтрин шла туда в первый раз, она была раздражена и ее терзали мрачные предчувствия. Она боялась того, что он может сказать о ней, и злилась, потому что ей приходилось обращаться за помощью к совершенно незнакомому человеку, вместо того чтобы выпутаться из своих проблем самостоятельно. Женщина в регистрационном окне обратилась к ней:

— Доктор Гамильтон ждет вас, мисс Александер.

«Да, но хочу ли я видеть его? — засомневалась Кэтрин. Неожиданно ее охватила паника: — Что я здесь делаю? Зачем мне полагаться на какого-то шарлатана, возможно возомнившего себя богом?»

— Я… я передумала, — сказала она. — Мне, в общем-то, не нужен врач. Я с удовольствием заплачу за визит.

— В самом деле? Подождите минуточку, пожалуйста.

— Но…

Женщина исчезла за дверью кабинета.

Через несколько секунд дверь отворилась и показался Алан Гамильтон. Это был высокий блондин лет сорока с небольшим, с яркими голубыми глазами и спокойными манерами.

Он взглянул на Кэтрин и улыбнулся.

— Вы принесли мне удачу, — сказал он.

Кэтрин нахмурилась:

— Каким образом?

— Я и не подозревал, какой я блестящий врач. Не успели вы войти в приемную, как вам сразу стало легче. Нечто вроде рекорда.

Кэтрин попыталась защититься:

— Простите. Я ошиблась. Мне вовсе не нужна помощь.

— Рад слышать, — заметил Алан Гамильтон. — Хотелось бы пожелать того же всем моим пациентам. Раз вы уже здесь, мисс Александер, может, все-таки зайдете на минутку? Выпьем по чашечке кофе.

— Нет, благодарю вас. Я не…

— Обещаю, можете пить кофе стоя.

Кэтрин заколебалась:

— Хорошо, но только на минутку.

Она прошла за ним в кабинет. Там все было просто, но выполнено с большим вкусом. Обстановка больше напоминала гостиную, чем кабинет. На стенах висели картины в спокойных тонах, а на журнальном столике стояла фотография прелестной женщины с мальчиком. «Ладно, у него симпатичный кабинет и привлекательная жена. Ну и что?»

— Право, мне не стоило бы отнимать у вас время, доктор. Я…

— Об этом не беспокойтесь. — Он сел в кресло, внимательно разглядывая ее. — Вам пришлось много пережить, — заметил он сочувственно.

— Откуда вы это знаете? — резко спросила Кэтрин. Тон был значительно агрессивнее, чем ей бы того хотелось.

— Я расспросил Эвелин. Она рассказала мне, что случилось в Сент-Морице. Мне очень жаль.

«Опять это проклятое слово».

— В самом деле? Уж раз вы такой замечательный доктор, то, может, вернете Кирка к жизни?

Вся горечь, которая накапливалась в ней, вдруг прорвалась бурным потоком, и, к своему ужасу, Кэтрин поняла, что она безудержно рыдает.

— Оставьте меня в покое, — закричала она. — Оставьте меня в покое.

Алан Гамильтон, сидел, молча глядя на нее.

Перестав наконец рыдать, Кэтрин сказала устало:

— Мне очень стыдно. Извините меня. Мне нужно идти. — Она встала и направилась к двери.

— Мисс Александер, я не уверен, что смогу помочь вам, но мне хотелось бы попытаться. Единственное, что я могу вам обещать, так это то, что не причиню вам вреда.

Кэтрин в нерешительности стояла у двери. Повернулась к нему, и глаза снова наполнились слезами.

— Не понимаю, что со мной, — прошептала она. — Я чувствую себя такой потерянной.

Алан Гамильтон встал и подошел к ней:

— Почему бы нам не попытаться узнать, что с вами? Вместе. Садитесь. Посмотрю, как там насчет кофе.