— Я никогда ничего такого не делал, Тони. Всю мою жизнь…

Голос Коронциса прерывался от волнения.

— Вы хороший друг, Тони, лучше у меня никогда не было. — Он немного помолчал, стараясь справиться с волнением. — А когда приблизительно я получу деньги?

— Очень скоро, — заверил его Тони. — И тогда у тебя не будет никаких забот. «И у меня тоже, — в восторге подумал Риццоли. — Никогда».

В порту стояли два туристских судна, и в музее поэтому все время было полно народу. Обычно Коронцису нравилось наблюдать за посетителями, пытаться угадать, кто есть кто. Среди туристов бывали американцы и англичане, а также много всякого народу из разных стран. Сегодня же он был в такой панике, что и думать о них не мог. Он взглянул на две витрины, где были выставлены копии, предназначенные для продажи. Вокруг них толпились люди, и две продавщицы едва успевали из обслуживать.

«Может, они все распродадут, — мелькнула у Коронциса надежда, — и я не смогу сделать то, что велел Рицолли». Но в душе он знал, что надежды его напрасны. В подвале музея хранились сотни копий наиболее выдающихся экспонатов. Ваза, которую Риццоли предложил ему украсть, считалась одним из главных сокровищ музея. Амфора с красными мифическими фигурками на черном фоне относилась к 15 веку до нашей эры. Последний раз Коронцис брал ее в руки пятнадцать лет тому назад, когда он с душевным трепетом помещал ее в витрину, где она должна была находиться вечно. «И теперь я собираюсь ее украсть, — с отчаянием подумал Коронцис. — Да поможет мне Бог!»

Весь день Коронцис был как в тумане, с ужасом ожидая момента, когда он превратится в вора. Он вернулся в кабинет, закрыл дверь и уселся за стол: «Я не могу этого сделать. Должен же быть какой-то другой выход. Но какой?» У него не было ни малейшей возможности достать такую сумму. В ушах до сих пор звучал голос Приззи: «Ты отдаешь мне деньги сегодня, или я скормлю тебя рыбам. Усек?» Этот человек — настоящий убийца. Нет, выбора у него не было.

За несколько минут до шести часов Коронцис вышел из своего кабинета. Две женщины, которые торговали копиями древних экспонатов, уже готовились закрывать свой киоск.

— Sidnomi, — обратился к ним Коронцис. — У моего приятеля день рождения. Хотелось бы подарить ему что-нибудь из музея. — Он подошел к витрине и сделал вид, что изучает ее. Там было полным полно ваз, бюстов, кубков, книг и карт. Он долго из разглядывал, как бы не зная, что выбрать. Наконец он указал на копию красной амфоры. — Пожалуйста, вот это подойдет. — Вне всякого сомнения, — сказала женщина. Она достала амфору из витрины и протянула ее Коронцису.

— Дайте мне, пожалуйста счет.

— Конечно, мистер Коронцис. — Может быть, завернуть ее покрасивее?

— Нет, не надо, — быстро сказал Коронцис. — Просто положите ее в пакет.

Он проследил, как она положила амфору и счет в бумажный пакет.

— Спасибо.

— Уверена, вашему другу понравится.

— Я тоже так думаю. — Он взял пакет трясущимися руками и вернулся в кабинет.

Заперев дверь, Коронцис вынул копию из пакета и поставил ее на стол. «Еще не поздно, — подумал Коронцис. — Пока я еще не совершил никакого преступления». Он мучился, не зная, на что решиться. В голову лезли мысли, одна страшнее другой. «Можно сбежать в какую-нибудь страну и бросить жену и детей. Или покончить жизнь самоубийством. Или пойти в полицию и заявить, что мне угрожают. Но стоит правде выйти наружу — мне конец». Нет, выхода не было. Приззи убьет его, если он не заплатит долг. «Надо быть благодарным Богу за то, что у меня есть такой друг, как Тони. Не будь его, я уже давно был бы трупом».

Он взглянул на часы: время действовать. Коронцис поднялся, ноги у него дрожали. Глубоко дыша, он постоял немного, стараясь взять себя в руки. Почувствовал, как вспотели ладони. Вытер их об рубашку. Затем положил копию в бумажный пакет и направился к двери. Охранник, стоящий у входной двери, уходил в шесть, после того как музей закрывался. Другой охранник делал обход, но в данный момент он находился в дальнем конце музея. Его и Коронциса разделяли с полдюжины залов. Коронцис вышел из кабинета и сразу наткнулся на охранника. От неожиданности он вздрогнул.

— Простите, мистер Коронцис. Не знал, что вы еще не ушли.

— Да. Я… я как раз собирался уходить.

— Знаете, — сказал охранник проникновенно, — я вам так завидую.

«Знал бы ты!»

— В самом деле? Почему?

— У вас такие обширные познания обо всех этих чудесных вещах. Я вот тут хожу, смотрю, а ведь это все частички истории, верно? А мне о них ничего не известно. Может, вы когда-нибудь мне что-либо расскажете. Я ведь…

Этот проклятый дурень никогда не замолчит.

— Ну, разумеется. Когда-нибудь. Буду рад.

На противоположной стороне зала Коронцису хорошо была видна витрина с драгоценной вазой. Надо было во что бы то ни стало избавиться от охранника.

— Там… там в подвале, похоже, что-то не ладно с сигнализацией. Не затруднит ли вас проверить?

— Конечно. Как я понимаю, некоторые вещи, что здесь хранятся, относятся…

— Может, вы прямо сейчас проверите? Не хотелось бы уходить, не убедившись, что все в порядке.

— Разумеется, мистер Коронцис. Я тут же вернусь.

Коронцис видел, как охранник пересек зал, направляясь в сторону подвала. Стоило ему скрыться из глаз, как Коронцис рванулся к витрине с красной амфорой. Вынул ключ и подумал: "А ведь я и впрямь решился. Сейчас я ее украду. — Ключ выпал у него из рук и со звоном упал на пол. — «Может, это знак? Может, Господь хочет меня вразумить?» Пот потоками струился по его лицу. Наклонившись, он поднял ключ и уставился на вазу. Она была просто великолепна. Тысячи лет назад его предки вложили в нее столько любви. Охранник прав: это частичка истории, восполнить которую невозможно. Коронцис зажмурил глаза. Его передернуло. Огляделся, чтобы убедиться, что никто за ним не подсматривает, открыл витрину и осторожно вынул вазу. Из бумажного пакета он достал копию и поставил ее в витрину, на то место, где только что был подлинник.

Минуту он стоял, разглядывая копию. Она была отлично выполнена, но на его опытный взгляд все в ней говорило: «Подделка!» Это было очевидно. «Но только для меня, — успокаивал себя Коронцис, — и еще нескольких специалистов». Никто другой не разглядел бы разницы. И кому вздумается разглядывать ее с пристрастием? Коронцис закрыл витрину, запер ее на ключ и положил подлинную вазу в бумажный пакет, где уже лежал чек.

Вынул платок и вытер лицо и ладони. Дело сделано. Посмотрев на часы, увидел, что время десять минут седьмого. Надо было спешить. Он уже направился к двери, когда увидел идущего ему навстречу охранника.

— Я не обнаружил никаких неполадок в системе сигнализации, мистер Коронцис, и…

— Прекрасно, — сказал Коронцис, — всегда лучше лишний раз проверить. Охранник улыбнулся:

— Тут вы правы. Уходите?

— Да. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Второй охранник у дверей уже собрался уходить. Он заметил бумажный пакет в руках Коронциса и широко улыбнулся:

— Должен проверить. Сами правила устанавливали.

— Разумеется, — поспешно согласился Коронцис и протянул пакет охраннику.

Охранник заглянул внутрь, достал вазу и увидел чек.

— Подарок приятелю, — объяснил Коронцис. — Он инженер по профессии. («Зачем я это говорю? Какое ему дело? Нужно вести себя естественно».) — Очень мило. — Охранник кинул вазу обратно в пакет, и на какое-то мгновение Коронцис испугался, что она разобьется.

Он прижал пакет к груди:

— Kalispehra.

Охранник открыл ему дверь:

— Kalispehra.

Коронцис вышел на свежий воздух, тяжело дыша и борясь с тошнотой. В его руках была вещь, которая стоила несколько миллионов долларов, но он не привык смотреть на эти вещи через призму денег. Он думал о том, что предает свою родину, украв кусочек ее истории и продав его какому-то безликому иностранцу.

Он спустился вниз по ступенькам. Как и обещал Риццоли, у входа его ждало такси. Коронцис открыл дверь и сел в машину.