— Хорошо, — задумчиво согласился Яков и, поднявшись со стула, взял со спинки кресла плед.

На мгновение он замер в каком-то раздумье и, развернув плед, склонился над молодой женщиной, чтобы накинуть его ей на плечи; снова заглянул в её глаза.

— И вы по-прежнему надеетесь найти Бога в церкви, а не в институте генетики или репродуктивных исследовательских лабораториях?

— О чём это вы?

— О прощении и обретении счастья при жизни. Здесь и сейчас.

— Здесь и сейчас? Если Бог не простит, то никакие генетики и современные репродуктивные технологии вам не помогут, — уверенно, но уклончиво заявил ангел. — Я это знаю точно.

— Вы больше не будете одинокой, Анжела.

— Серьёзно? — ангел ещё не понимал, к чему клонит святой отец.

Яков вдруг снова замер, склонившись над женщиной ниже и ожидая какой-то её реакции. Он смотрел пытливо с ожиданием ответного взгляда. Но её взгляд был чист, как у неискушённого ребёнка. Она была заинтригована и ждала обещанных доказательств. Падре задал ей глазами немой вопрос и теперь ждал ответа, внимательно рассматривая её лицо, лишь на мгновение задержавшись взглядом на губах женщины.

И тут Анжела заметила в глазах отца Якова странный огонёк. В это же мгновение её словно жаром обдало. Она поняла: на неё смотрел уже не священник, а молодой мужчина.

— О, нет, святой отец! — отчаянно простонала она, протестуя, и хотела уже соскочить с кресла и убежать, но Яков прижал её плечи назад к креслу.

— Доверьтесь… — прошептал он, глядя ей в глаза. — Просто доверьтесь Богу.

— Что вы делаете, святой отец?! Вас же за это отлучат… Отец Яков…остано-ви-тесь! — не успела она договорить, как почувствовала благословляющий поцелуй в лоб, затем последовал чувственный поцелуй в губы, потом в щёку, далее в шею и плечо…

— Вы молили Бога о помощи. А теперь противитесь Его воле?

— Нет, вовсе нет, но… А как же вы? — жалобно произнесла она.

— Тогда молитесь.

— Но я падший ангел… Я Люцифер! — пыталась она его напугать.

— Молитесь, — умиротворяюще произнёс Яков.

Анжела от неожиданности вдруг распахнула глаза, глядя на Якова с изумлением, и замерла на вдохе, мгновенно поняв, что произойдёт далее.

— Молитесь. Самое время, — повторил святой отец.

И в пространстве что-то произошло. Время будто бы стало замедлять свой ход. Сошлись двое. Ангел и человек. Заклятые враги с незапамятных времён. Неужели многотысячелетней вражде конец? Что за битву они затеяли? И кто станет победителем, а кто побеждённым?

Блузка вдруг поползла по женским плечам вниз… Сутана начала расстёгиваться…

Каждая расстёгнутая на ней пуговица вдруг начала казаться ангелу такой же огромной и значимой, как и сорванная печать с Библейской Книги Жизни, что по легенде была некогда запечатана Господом Богом аж семью печатями. Анжела непроизвольно следила за рукой молодого священника, прикасавшегося к пуговицам своей сутаны. Промежуток же между расстёгиваниями этих волшебных чёрных пуговиц казался ей длящимся целую вечность. И вот расстёгнута последняя пуговица, расстёгнута так, словно то была снята последняя печать…

— Молитесь, — тихо повторил святой отец.

И Анжела прикрыла глаза:

— Отец наш Небесный, да святится имя Твоё, да придёт царствие Твоё… — прерывисто дыша, отверженный ангел зашептал христианскую молитву будто в забытьи, глянув на мгновение через открытое окно на небо. Сердце ангела учащённо забилось.

— …fiat voluntas tua sicut in caelo et in terra, — подхватил Яков на латыни, уже физически ощущая, как колотится сердце в груди женщины.

Показались первые проблески обнажённых тел. Это были тела не ангела и человека. Это были тела просто женщины и мужчины. Идеи и убеждения отошли на задний план. Одерживала победу Природа, сама Жизнь, Единое в противоположностях.

— Хлеб наш насущный подай на сей день и прости нам грехи наши, как и мы прощаем обидчикам нашим… — продолжала женщина шептать уже тише, снова прикрыв глаза то ли от смущения, то ли от страха. А может, просто надеялась, что видение сейчас исчезнет, и ей всё это будет только казаться. Разве люди так поступают? Яков сейчас явно подписывал себе церковный приговор об отлучении. Что же он делает? Почему? Ангел был в замешательстве.

— …et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo… — подхватил мужчина.

— Аминь… — наконец выдохнула женщина.

— Аmen.

И вот союз обнажённых тел начал свой традиционный танец, посвященный Всевышнему Творцу, всё больше и больше входя в экстаз, ускоряя и приближая Божественный акт творения к его логическому завершению, к цели всех творцов — сотворению. Казалось, время окончательно остановилось; движения и мысли становились медленными и заторможенными, а голоса протяжными и звучащими откуда-то далеко-далеко. Вдруг любовники на мгновение застыли, распахнув глаза навстречу друг другу в таком изумлении от восторга, будто им внезапно открылась Истина.

— Свершилось… — прошептал мужчина на латыни и удовлетворённо прикрыл глаза.

Их лица лоснились от пота, волосы были влажными, а тела разгорячёнными. Они улыбались чему-то неведомому, открывшемуся им вдруг неожиданно приятно. Мужчина поймал губы женщины и обрушился на них со страстью. И битва началась сначала. Битва по всем правилам Природы.

Так, не говоря больше ни слова, грешники Церкви пробыли наверху часовни до рассвета, вновь и вновь топя друг друга в животном экстазе, прерываясь лишь на почти что предсмертную молитву, во время которой они смотрели друг другу в глаза и в унисон шептали молитвенный текст как заклинание. Они были заодно, ибо один хотел спасти, а другой хотел спастись.

Рассвет любовники встретили в объятиях друг друга. Прижавшись, они сладко спали на полу, покрытым пледом. Сражение закончено. Только настольная лампа, убранная под стол, продолжала подсвечивать в полумраке. Наступал новый день. И новое солнце всходило над землёй.

Спустя время они проснулись и теперь лежали и смотрели друг на друга изучающе. Женщина лежала на животе, прижавшись щекой к пледу, а мужчина полулежал рядом, опершись на локоть, и водил свободной рукой по её позвоночнику, от ягодиц до шеи и обратно, убеждаясь, что у этого ангела крыльев нет и не было.

— Почему ты это сделал? — поинтересовалась Анжела, глядя куда-то вдаль.

— Как говорят русские, — «потому что».

Она перевернулась на спину, подложила под голову локоть и заглянула в глаза Якова.

— Что тебе за это будет?

— Думаю, Бог погладит по голове, а Церковь распнёт, — шутя ответил Яков.

— А ведь ты это сделал совершенно сознательно.

— В общем, да. Так и есть.

— Почему? — пытался дознаться ангел. — Ведь люди так не поступают! Они всего боятся. И ответственности в том числе.

— Если никто из мирян не в состоянии тебя понять, то святая обязанность священника помочь потерянной душе вновь обрести Бога.

— Жертвуя собой?

— Тем и отличается человек от остальных существ, — вздохнул Яков. — Спасая других, мы спасаемся сами.

В глазах ангела блеснули искорки восхищения.

— Благослови тебя Господи, — в ответ сказала Анжела и ласково погладила Якова по щеке.

— И ты будь счастлива. И сделай счастливыми других. Помоги им, если это в твоих силах.

— Надо же! Ты не испугался. И ты поверил… А ведь это было не просто.

— Ну… — игриво повёл он бровью, — мне захотелось изведать объятий одного из люциферов, о которых написано столько небылиц и рассказано множество страшилок. Ради спасения души падшего ангела, желающего вернуться к Богу, не жаль и собственную душу отдать.

— Невероятно! Я искала спасения везде, но только не в церкви, считая, что церковь для меня уж точно закрыта навсегда. Ведь это церковники измыслили легенду о падении ангела Света и наделили этот персонаж немыслимо омерзительными характеристиками. И уж тем более не ждала близости с католическим священником… Кто-кто, а иезуиты так точно не те, кто легко нарушает обеты…