Гэбриэл опасливо посмотрел по сторонам, но на них обратили внимание лишь ближайшие посетители Собора, и то только потому, что священник повысил голос. Гэбриэл учтиво улыбнулся им, и иностранцы продолжили знакомство с главной достопримечательностью Ватикана.

— А разве ты не бог для них? — продолжал Лука. — Они что-то упускают, когда поют в пост, что ты бог сильный, крепкий и бессмертный? Ты не силён воскреснуть? Или ты не можешь себя назвать бессмертным по отношению к ним? Или неберы не боги?

— Но Бог — это планета, наша земная Мать. И называть себя Богом с большой буквы — это гордыня и богохульство, — возмутился Гэбриэл. — Даже Господом называться непозволительно! — уже шёпотом добавил он.

— А Святым Духом?

— Это аллегория, — отмахнулся старик. — Святой Дух — это Извечная Мать. Смертным не нужно знать такие тонкости.

— Это верно, им не обязательно знать об этом. Но Господином они называют и своего вождя. Смирись уже с их слабостями и прими этот титул, как их духовного вождя.

— Ты пытаешься смутить мой Дух. Ты торгуешься, как жид.

— А я и есть жид, — шутливо пожал плечами Лука.

— Это шантаж, — запыхтел старик.

— Нет, это соглашение. Если ты хочешь, чтобы я выполнил твоё условие, ты должен выполнить моё.

— А ты сильнее, чем я думал прежде, — усмехнулся Гэбриэл. — Возможно, тебе действительно удастся воскресить твою христианскую Церковь.

— Эта Церковь будет не религией Иисуса…

— И слава Богу! Ибо сейчас они мёртвых почитают больше, чем живых. Я видел, как некоторые забирают деньги у семьи и тащат их в церковь, чтобы пожертвовать на храм. При этом их собственные дети голодают, их престарелые родители потом бродят неприкаянные и просят милостыню. Отвратительнейшее зрелище. Священники жиреют, а народ нищает.

— Ты прав, это отвратительно. Поэтому новая Церковь будет религией Разума, то есть Христа и священного женского начала — этого Духа Святого, как называют его католики. И со временем люциферы станут её частью, возможно лучшей частью, это будет зависеть от того, как они станут себя вести по отношению к остальным землянам.

— Что ж… Да будет так, как хочет Извечный! И чего Он не пожелает, да не свершится оно во веки веков! — произнёс клятвенное обращение к Извечному старик Гэбриэл, воззрившись в небеса и воздев руки, в одной из которых находились чётки розария.

— Так почему боги возлюбили этот Мир? — вдруг спросил Лука, словно подводя итоги и вынуждая старого жреца признать что-то сакральное.

— Потому что небесные ангелы выбрали его своим новым домом, домом своих будущих земных потомков, — пожал плечом старик.

— Так почему ты пошёл на самопожертвование?

— Что ты хочешь этим доказать? — Гэбриэл приблизился почти вплотную к обновлённой фреске, чтобы лучше разглядеть её.

Но Лука, взяв старика за плечо, заставил его отвлечься от изображений и посмотреть ему в лицо.

— Я отвечу тебе, почему ангелы отдали своего наследника в жертву. Отвечу не своими словами, а словами тех, кто писал Евангелия, не любимых тобою христиан, — говорил Лука Гэбриэлу прямо в глаза. — «Сын человеческий не пришёл в мир, чтобы мир судить, но чтобы его спасти». И «уничижил Себя Самого, приняв образ раба, став послушным даже до смерти, и смерти крестной». «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Скажешь, всё было не так?

— Ты пытаешься найти мне смысл в поступке двухтысячелетней давности?

— Нет. Я пытаюсь тебе доказать, что ангелы распятием спасли не только своих будущих потомков, но — ради собственного спокойствия и счастья в будущем — спасли и будущее простых смертных. Избавив их от неминуемого рабского повиновения тем, кто и по сей день продолжает мечтать о единоличном правлении миром, дабы быть правителем послушных и бессловесных рабов. Жрецы сделали всё, чтобы Земля не превратилась в рассадник дьяволов, каким стал прежний мир наших предков. И твой отец поддержал тебя. Твой Отец, твой Бог.

— Старики всегда знают, что лучше для будущего. С этим я согласен. И ты согласись, — Гэбриэл присматривался к плитам в полу и мысленно сравнивал их по цвету.

— Ты на самом деле спас человечество. Смертные хоть и писали немного о другом, но они сказали о тебе истинную правду. В этом уникальное совпадение, а может и промысел Извечного. Ты действительно их второй Адам, их Им-Ману-ил. Бог действительно был с ними, боги были с ними. Это давало людям надежду тогда и даёт теперь. Даёт веру в то, что они не брошены, что за ними наблюдают, что ждут, когда они станут совершенными. Это даёт им стимул стремиться к этому совершенству…

— Совершенными? — Гэбриэл сощурился и глянул на Луку с подозрением. — Именно все беды на планете Земля из-за того, что смертные стремятся быть совершенными! А делают они это только потому, что у них отняли их животное безмятежие и довольство жизнью. Смертные должны вернуться в Природу к земле. Это их спасение. Но не боги и не их стремление к совершенству, которое они ассоциируют с богами. Боги не совершенны! И никогда совершенными не были. Это привитое Адонаем заблуждение. Люди способны спасти себя лишь сами. Сами и только сами!

— Но для начала им нужно помочь это понять. Как ты учил их в своё время единству между людьми, между соседями. Теперь им нужно знание об их истинной сущности. И я тебе благодарен за все годы, что ты находился среди людей и пытался их вразумить. Так и я буду учить их единству, но уже единству с природой и их Матерью планетой, их Богиней.

— Это всё высокопарные слова. Земля сегодня сплошной рассадник дьяволов, — сказал Гэбриэл и потрогал мраморный постамент изваяния, будто проверял, гладко ли отполировали реставраторы бессмертный шедевр Бернини. — Такой беспредел, помнится, творился лишь перед расколом на южан и северян. И то тогда злоупотребляли знаниями боги, но не смертные. А такого, чтобы смертные угрожали жизни самой планете, не было никогда. Никогда! Разве что на планете Праоцов до её гибели. А это значит, что и эту планету мы превратили в жуткое чистилище.

— Вот это мы и должны изменить.

— Думаешь, это легко? Думаешь, тебе хватит на это сто лет? И всей жизни не хватит, уж поверь мне.

— Я знаю, будет тяжело. Но ведь ты будешь рядом. Хотя бы следующие сто лет. Без тебя мне не стать тем, кого ты хочешь во мне увидеть.

— Ладно, обращайся, если что, — смущённо пошутил Гэбриэл, поведя седой бровью.

— Вот теперь я хоть сию минуту готов приступить к возрождению нашего рода, — весело потирая руки, воспрял духом Лука.

— Это не так-то просто, — усмехнулся Гэбриэл. — Нужно найти семь девственниц, готовых родить без официального бракосочетания и огласки. При этом они должны быть не фанатичками, а современными людьми, почитающими науку в равной степени, как и религию. Но более всего они должны почитать природу и Извечную Мать, это Благо Живое. Они должны будут первыми войти в новый народ бессмертных, и должны будут оставаться верными ему до конца жизни. Найти таких сегодня будет крайне сложной задачей.

— А может и не потребуется семь девушек. Может, хватит и одной?

— На всё воля Божия.

— Тогда вперёд! — воскликнул Лука, воздев, подобно полководцу правую руку вверх, как знамя.

Полёт проходил в штатном режиме. Под крылом самолёта простирался Тихий океан, подёрнутый туманной дымкой облаков. Вдалеке показалась Австралия. Чудесный континент, яркий, самобытный, пугающий и прекасный, как первозданная природа Земли.

Гэбриэл только что проснулся и потянулся в кресле.

— Что ты читаешь? — поинтересовался он, заглянув в электронную книгу подопечного.

— Басни Крылова, — ответил Лука. — В данный момент я начал читать стишок про слона и Моську.

Гэбриэл удивлённо поднял брови и довольно хмыкнул:

— А ты учишься быстро. Ты уже понял, кто Моська?

— Разумеется, — многозначительно посмотрел Лука в глаза наставника.