Он выделил на экране участок, все увидели быстро скользящую черточку.

– Наша гордость, – сообщил Юмекс с достоинством. – Тяжелый гиперзвуковой самолет SHAAFT. Он летает на высоте тридцати километров со скоростью, превосходящей скорость звука в двенадцать раз! Двадцать пять тысяч километров без дозаправки, если вы можете себе представить это расстояние. Конечно же, он не досягаем ни для русских, ни для китайских, ни даже для американских ракет, так как летит куда быстрее их.

Ваучер спросил с подозрением:

– Куда он направляется сейчас?

– У него обычное патрульное задание, – объяснил Юмекс. – Взад-вперед. Ничего особенного. Сейчас он несет двенадцать крылатых ракет с дальнобойностью в две тысячи километров, а это значит, что в состоянии поразить любую цель на любом материке планеты.

Он сделал паузу, давая понять, что все двенадцать ракет могут в любой момент ударить по целям в Израиле, если только политикам не удастся договориться.

– Вообще-то, – сказал он оптимистически, – когда все это закончится… я имею в виду нынешнее напряжение, этот чудо-самолет будет американские спутники на орбиту выводить, а все чужие – сбивать. Ну ладно, на некоторое время можно оставить всякие там английские и французские, это уже почти американские, но потом в космосе должны вообще остаться только американские. Даже если будут запущены из Лондона или Парижа.

Со стороны моря заходят три стратегических гиперзвуковых бомбардировщика «Глобальная достигаемость», каждый в двести пятьдесят тонн и длиной в семьдесят метров. Их прикрывают два RLV, оба на скорости, превосходящей скорость звука в пятнадцать раз, но со стороны Ирака заходит вообще космическое чудовище: SMV, этот летает с такой же легкостью в космосе, как и в атмосфере, абсолютно не достижим ни для каких современных видов вооружения, а его умные бомбы обладают такой же абсолютной невидимостью, как и сам самолет.

Все эти самолеты могут с легкостью прыгнуть в космос, чтобы оторваться от кучи преследователей, пройти там к цели, а оттуда поразить ее отвесными и абсолютно неотвратимыми ударами. Хоть на суше, хоть на море.

Госсекретарь пробормотал:

– Господи… Да одним можно стереть весь Израиль с лица земли! Зачем все эти чудовища стягиваются к его границам?

Файтер смолчал, но взгляд его сказал лучше слов, что даже здесь есть те, кто, несмотря на завесу сверхсекретности и клятву молчать, сразу же все услышанное и увиденное переправят в Израиль.

И это хорошо, ответил ему взглядом Олмиц. Пусть эти пейсатые увидят, что их ждет, если не откроют свои арсеналы, заводы, подземные хранилища и не назначат свободные демократичные выборы.

Начальник Объединенных штабов переключил изображение, показалась плывущая по морю эскадра, вид с большой высоты, корабли не рассмотреть, понятно только, что в центре сразу два авианосца.

– Наш флот, – сказал Юмекс почти с извиняющейся улыбкой, – благодаря распаду СССР внезапно занял уникальное положение. Российские океанские силы все слабеют, Индия и Китай пока еще дикари на каноэ, так что для американского флота не осталось серьезных соперников. Да, нам осталось только проецировать мощь на сушу. Новую стратегию мы уже опробовали под названием «Дельта», довольно успешно отрабатывали удары по берегу.

Он объяснил, что американские эскадры подходят вплотную к берегам, наносят сокрушающие удары эшелонами крылатых ракет и палубной авиацией, разрушая целые города, чтобы облегчить их захват морской пехотой. И каждый шаг любому солдату виден прекрасно: даже если враг впереди залег и замаскировался, от телеглаза спутника не укроется, на дисплее наступающего морпеха видно и цель, и расстояние до нее, и какого типа бронежилет на противнике…

– Сейчас, – напомнил он, – со стороны моря к Израилю приближаются атомные субмарины «Вирджиния». Их специализация – действия в прибрежных водах. Помимо разведки и уничтожения кораблей противника, они ударят крылатыми ракетами вглубь Израиля, затем высадят диверсионные группы. Тридцать эсминцев DD-21, это уже не эсминцы, а плавучие ракетные батареи, каждый несет на борту двести пятьдесят пусковых установок «Томагавк» да несколько сот этих ракет в трюме. Дальность боя «Томагавков» две тысячи восемьсот километров, а весь Израиль… ну, вы знаете, что весь Израиль – это узкая полоска пляжа, простреливаемая насквозь!

Подойдут еще три авианосца… Понимаю ваши усмешки, как будто с истребителями и танками против мышонка, но, как я понимаю, наша операция – прежде всего демонстрация серьезности наших намерений? Наши суперавианосцы не подойдут к берегу, они обеспечивают вторую линию. С их палуб тоже поднимутся тяжелые бомбардировщики… Я имею в виду, что в любой момент могут подняться, если переговоры политиков зайдут в тупик…

Файтер попытался представить себе, что же предстоит бомбить этим палубным бомбардировщикам, если там даже после первого же удара крылатых ракет остается только перемолотый щебень от бывших городов и сел? Где после второго – все сплавится в шлак, не остается даже живой земли? Но ведь планируется наносить и наносить удары… по мертвой земле?

Впрочем, это рассуждения человека, обремененного душой и совестью. А государственный деятель в нем знает, что нужно освободиться от всего накопленного арсенала. На планете уже не осталось противника, а против инопланетян крылатыми ракетами не повоюешь. С ними можно воевать только тем, что сейчас проектируется в институтах, создается в бюро, как опытные образцы, а вот эти простые снаряды… лучше вот так, чем топить в самом глубоком месте Тихого океана!

Он подумал, что надо было использовать три ампулы, а то снова учащается что-то в груди, грудная жаба проснулась и ворочается, нажимая толстым задом на сердце, заставил себя сосредоточиться, но не столько слушал, сколько смотрел на участников совещания, следил за их реакцией.

А начальник Объединенных штабов с удовольствием рассказывал, как в старину корабли подходили к берегу, открывали огонь из всех пушек и одновременно высаживали десант. Десант, естественно, закреплялся, рыл окопы, а противник, опомнившись, пытался сбросить его в море. Но на этот раз десанту не нужны плацдармы, как не нужна пауза в ожидании подкрепления. Крылатые ракеты и умные бомбы сметают впереди любое серьезное сопротивление, потом амфибии с десантниками на борту еще в море выбирают слабые места в обороне противника: на своих экранах они видят страшные разрушения на берегу и направляют машины именно в щели.

Выкатившись на берег, они двигаются вперед на полной скорости, за ними внимательно следят сверху, заботливо подавляя всякое сопротивление шквалом огня с самолетов и ударами крылатых ракет с кораблей. Морпехи следят за происходящим впереди не столько своими глазами, что увидишь в клубах пыли от взрывов, но на экраны моментально выводится любая запрашиваемая информация, видны все такие же машины с десантниками, вся карта огромного поля, по которому двигаются боевые машины, там красным мигают крохотные очаги, где еще теплится какая-то жизнь…

Плавающие броневики, сделанные из титана, керамики и композита, вдобавок защищенные добавочной броней, по морю двигаются со скоростью пятьдесят километров в час и восемьдесят – по суше, бьют на полной скорости без промаха из пушек и пулеметов, бьют ракетами, ставят дымовые завесы…

Снова Файтер сказал себе вяло: надо же, никто и не удивляется, зачем такие силы на захват груды щебня и перепаханной осколками земли?

С ума сойти, мелькнуло в голове. Каждая машина неуязвима в самом буквальном смысле, а к тому же у нее есть свой интеллект, который может заранее обнаружить запуск противотанковых ракет, а в ответ сам, не запрашивая разрешения, ставит либо лазерные помехи, либо сбивает ракеты эти своими крохотными ракетами-перехватчиками.

Каждая машина связана защищенными каналами со штабным бронетранспортером. У каждого танка-амфибии, как и вообще у любого танка, на вооружении система управления, что вообще ведет бой в автоматическом режиме, успевая реагировать раньше, чем медлительный человеческий мозг. Такой танк видит и слышит все, что ему необходимо… и таких танков-амфибий в операции «Эллинизация» задействована тысяча единиц? Да они же там будут лбами сталкиваться, стараясь уместиться на территории крохотного Израиля!