Над головой грохотало так, словно обвалилось небо и наступил Судный день. Мария перевязывала Леви Пельцера, рядом с ним лежит в забытьи Йошуа Акива, дальше – Рувен Мессики и Малахи Коэн, а у самой стены уже остывшие тела Таля Зисмана, Ури Калаани и Баруха Новицки.

Старый Исраэль Лейбович, их рабби, печально читал над ними молитву, прося Всевышнего быть к ним снисходительным. Они выполняли Его волю, как… понимали Ее.

– Перевязочных материалов больше нет, – сказала Мария невесело. – Обезболивающее кончилось…

Ави, раненный в живот и в плечо, сидел, скорчившись, у самой двери. Ноутбук он поставил на пол, тихо постанывал, на экране быстро ползут по развалинам города танки, похожие сверху на металлических черепах.

– У нас все кончилось, – ответил он хрипло. – К сожалению, даже боеприпасы… подошли к концу.

Мария ответила, не поворачивая головы:

– Мы не первые, кто умрет за Израиль.

Ави ответил со стоном:

– Да, конечно… Но умирать не хочется. Еще больше не хочется, чтоб умирали близкие… Мария, почему ты не уехала с тем американцем?

Она ответила сухо:

– Ты знаешь.

– Нет, – ответил он искренне. – Мне показалось, ты к нему неравнодушна. Да еще как неравнодушна!

– Мне тоже так казалось, – ответила она еще суше. – Но это только показалось. Он на той стороне!.. И сейчас убивает мой народ.

Ави сказал совсем тихо:

– Ему не нравится убивать. Он мечтает о своем тихом ранчо. Вы бы жили там, растили детей… Кстати, евреев. Может быть, даже будущих израильтян…

Старик со вздохом разогнул спину, слышно было, как затрещали старые кости.

– Он прав, Мария.

– Нет, – отрезала Мария. – Я умею стрелять не хуже тебя, Ави.

– Я ничего другого не умею, – признался Ави. – Во всяком случае, лучше… А вот ты умеешь самое важное, что недоступно мне…

– Что? – спросила она настороженно.

– Рожать, Мария. Эх, если бы я мог рожать…

Грохот наверху усиливался, с потолка посыпалась бетонная крошка. Мария видела, как Ави открывает и закрывает рот, но ничего не услышала.

Грохот не умолкал, на экране ноутбука видно, как танки проходят такими массами, что с большой высоты выглядят мигрирующими леммингами.

Ави собрал оставшиеся заряды и, обвязавшись ими, набросил на плечи изорванную и перепачканную куртку. Мария вскрикнула:

– Ты что задумал?

– Бери рабби, – ответил Ави, – и уходи.

– Здесь еще Йошуа, Рувен и Малахи!

– У Рувена разворочен живот, – ответил Ави сухо. – У Малахи перебиты ноги. Йошуа, по-моему, уже не дышит… Только вы двое еще можете уйти.

– Нет!

– Уйти и рассказать, как все было. Уходите, это приказ!

Он начал подниматься по бетонным ступенькам. Сзади раздался хриплый стон. Рувен, придерживая рукой повязки, которые не дают вывалиться наружу кишкам, поднялся на ноги и слабеющей рукой взял автомат.

– Ого, – сказал Ави. – Да ты просто железный.

– У одного тебя не получится, – прошептал Рувен. – А мне все равно крышка, ты сказал верно.

Они отодвинули крышку люка, тяжелый грохот удалялся, танки уходят широким фронтом, иногда какая громадина содрогается, доносится эхо выстрела из танкового орудия.

– Мы не одни, – прошептал Ави. – А вот еще… Да какой роскошный!

Танк не выглядел роскошным, обычный серийный, но Ави чутьем военного угадал танк еще не командующего вторжением, но одного из высших офицеров. Постанывая от боли, он начал отползать в сторону, чтобы оказаться у него на пути, наконец затаился.

Рувен прохрипел в спину:

– Зачем…

– Нам отступать некуда, – ответил Ави.

– Знаю… Но зачем… так архаично?

Ави ответил, не оборачиваясь:

– А напомню просто… А то все твердят, что только один народ способен с гранатами под танки! Может, раскопают, кто именно вот так самым первым…

Грохот приближался, Ави высчитал момент, выскочил и, лавируя между обломками, бросился к танку наперерез. Тот внезапно остановился, огромная башня начала поворачиваться. Наблюдающий за схваткой человека и танка Рувен понял, что в танк мгновенно поступила через наблюдающий за полем боя спутник картинка о человеке, бросившемся к танку, вроде бы в руках пусто, но на всякий случай…

Хлестко ударила очередь из крупнокалиберного пулемета. Бетонные плиты лопались и превращались в крошево удушливой пыли под градом разогнанных чуть ли не до световой скорости пуль; Рувен замер – на мгновение показалось, что Ави убит. В танке, похоже, решили так же, громадная стальная махина сдвинулась и поползла, кроша развалины, вминая в землю, оставляя за собой ровную мертвую поверхность с двумя широкими следами траков.

Сгорбленная фигурка вынырнула прямо перед танком. Стальная коробка поспешно остановилась, но чудовищные траки уже подмяли тело человека. Рувен застонал сквозь зубы, раздался страшный взрыв, танк тряхнуло, он подпрыгнул и застыл. Через мгновение открылся люк, оттуда повалил дым, а затем, кашляя и судорожно хватаясь за стальные края, показался человек.

Рувен срезал его одной экономной очередью. Человек сполз обратно, а Рувен, глотая слезы, выметнулся из убежища, подбежал к танку и, уже не обращая внимания на вываливающиеся из изорванного живота внутренности, с натугой закинул в широкий, как жерло ракетной шахты, люк гранату. Еще раз рвануло.

– Чтоб вы сдохли, – прошептал он. – Сдохните все, все…

Он отступил к развалинам, понимая, что уходить бесполезно, у многих кружащих над разбомбленным городом вертолетов сейчас на экране картинка, как он ковыляет, услужливые компьютеры высчитывают его скорость, степень усталости, мощные приборы сканируют развалины на предмет подземных ходов…

Грохот сразу трех боевых вертолетов, заходящих с разных сторон, он услышал в тот момент, когда с высотного самолета вертикально вниз обрушилась бомба точного наведения.

Только бы Мария успела, мелькнула мысль. Женщины не должны погибать…

Мощный взрыв превратил в пыль бетонные глыбы в радиусе двадцати метров и оставил на теле земли тридцатиметровую воронку.

Тугая волна сжатого воздуха ударила в спину. Стивен взмахнул руками, будто хватался за невидимые поручни, но тут же сориентировался, упал, перекатился и вскочил, собранный и готовый к бою.

Натренированный взгляд командира сразу ухватил брешь в цепи коммандос и огромную дымную дыру на том месте, где только что видел человека в бронежилете и с автоматом в руках.

Коммандос сразу залегли, прозвучало несколько неприцельных выстрелов, Стивен прокричал зло:

– Прекратить огонь!.. Если кто и был здесь, то уже ушел. Раненые есть?

Он отпрыгнул, прямо на него сползала широкая бетонная плита с обломком подоконника. Справа и слева торчат металлические балки, с остатков зазубренных стен сыплется бетонная крошка, раскачиваются провода и кабели, сверкают искры высоковольтных разрядов.

С кучи обломков сползают глыбы камня, бетона, штукатурки. Ему показалось, что падают бесшумно, и тут понял, что слышит только крик о помощи и стоны, бросился со всех ног, под подошвами холодно хрустит стекло: оконное, витринное, а также осколки стаканов, фужеров, бутылок, не мог предположить, что их столько, он перепрыгивал через разбитые столы и стулья, даже неподвижные тела. Наконец увидел одного из коммандос: скафандр вскрыт, как гигантским консервным ножом, лицо залито кровью.

Стивен поспешно ввел обезболивающее, чтобы сердце не остановилось от болевого шока, подбежал Крис и спешно начал накладывать жгуты на пробитые осколками руки.

– А с тобой что? – спросил Стивен.

– Со мной? Все в порядке…

– На тебе кровь.

Крис оглядел бронедоспехи, Стивен видел, как побледнело его лицо.

– Господи, это же так из Нормана брызнуло… Сволочи!

– Еще бы, – сказал Стивен. – Ты в самом деле цел? Не контузило?

Крис огрызнулся:

– Не терпится отправить меня в тыл? Нет уж, хрен тебе.

Через семь минут приземлился вертолет, медики выпрыгнули и, уложив раненого на носилки, подали в вертолет. Тут же машина оторвалась от земли и стремительно пошла в сторону моря.