Мария огрызнулась:

– А достижение всемирной власти США – это нормально?

Стивен покачал головой:

– Мария, ну что ты, в самом деле!.. Мы об этом уже говорили. Не заставляй меня повторяться снова и снова.

Ави поинтересовался:

– А если бы мы изменили доктрину… в смысле, отказались от доктрины всемирной власти, вы бы оставили нас в покое? У нас совсем крохотный клочок земли, здесь ни капли нефти, здесь только песок да скалы…

Стивен вздохнул, развел руками:

– Сами знаете, не сможем. Израиль должен не только пасть, но исчезнуть с карты мира. Навсегда. Мы помним о мормонах, о вашей способности выживать в любых условиях, для вида принимая даже чужую религию, но тайком осуществлять свои ритуалы… Да и вообще мир становится единым, а вы хотите, чтобы на планете остались только две державы: США и Израиль?.. Даже так: человечество и Израиль?

– Израиль и человечество, – ответил Ави, и снова Стивен не понял, шутит контрразведчик или говорит серьезно. – Стивен, ты ведь не простой турист, верно?

– Верно, – ответил Стивен.

– И не рядовой, – сказал Ави утвердительно.

Стивен улыбнулся:

– В моем-то возрасте…

– В твоем сколько угодно рядовых, – возразил Ави, – но по тому, как ты строишь фразы, я бы сказал, что ты после ряда успешных боевых операций несколько лет провел на службе… уже в правительственных зданиях. И ранг твой достаточно высок.

Стивен кивнул:

– Он достаточен для высокого жалованья, своего дома и ранчо, виллы во Флориде и солидного счета в банке. Это я к тому, что могу содержать семью и кучу детей, обеспечивая их не только всем необходимым, но и… некоторыми предметами роскоши. Но насчет каких-то рычагов… гм… Если бы речь шла о какой-нибудь операции морской пехоты, ну, скажем, по захвату вашего атомного реактора или похищению секретного истребителя, то да, я мог бы оказаться ключевой фигурой. Но в этой ситуации, сам понимаешь, даже военный министр, госсекретарь и даже президент связаны по рукам и ногам ситуацией… а она все ухудшается!

Тяжелое молчание повисло в комнате. Как ни странно, Стивен абсолютно не чувствовал страха, хотя оба контрразведчика понимают, кто он, а израильтяне отличаются той бесчеловечностью, что записана у них в законе: все люди, кроме евреев, – животные, их можно истязать и пытать, не чувствуя вины перед Богом.

– Давление на Израиль в самом деле просто чудовищное, – произнес Ави. – Неужели США в самом деле могут ввести блокаду?.. Я еще понимаю: санкции, но чтоб тотальную блокаду? С моря и суши?

– Боюсь, – сказал Стивен, – что и с воздуха тоже.

Ави покачал головой:

– Неужели будут сбивать? Не могу поверить.

– Если не смогут принудить к посадке, – ответил Стивен, – то почему нет?

Мария сказала горячо:

– Мы выстоим!

Стивен развел руками:

– Как? У вас нет ни капли нефти. Израиль зависит даже от привозной воды!.. Люди начнут покидать страну. Никто из нас препятствовать им не будет, раз уж принимают условия. А фанатики… долго ли продержатся?

Мария сказала яростно:

– Долго! Вечно, если понадобится!

Стивен подумал, сдвинул плечами:

– Не думаю, что вечность. Если правительство США решит, что у вас ведутся какие-то секретные разработки оружия, то введет войска напрямую.

Ави не сводил с него пристального взгляда.

– Ты очень убежденный человек. Убежденный в правоте своего правительства.

Стивен ответил с некоторой досадой:

– Только я ли? А другие? Скажи честно, какую политику должен защищать честный человек в Израиле? Только честно!.. Понятно же, что правительство всячески укрепляет тоталитарное фашистское государство. Понятно и то, что в Израиле неприкрытая национальная и религиозная дискриминация. Арабы, как евреи в фашистской Германии, должны носить опознавательные знаки: в Германии евреи обязаны были носить на рукаве повязку со звездой Давида, а в Израиле арабы на свои автомобили должны поставить белые номера. Ты думаешь, какой-то американец, воспитанный на идеях равенства и справедливости, смирится с этим?

Ави нахмурился:

– Насчет номеров… этому есть объяснение.

– Объяснение всему есть, – ответил Стивен с тоской. – И, конечно же, ни для кого в мире не секрет, что евреев с пеленок воспитывают в ненависти ко всем неевреям, ко всей мировой культуре, всему нееврейскому. Сейчас с Израилем воюют в открытую только их ближайшие родственники, арабы, но не секрет и то, что во всем остальном мире трудно отыскать человека, который бы согласился с доктриной иудейства, что лишь евреи – избранный народ, а все остальные – скоты, быдло.

Мария вспыхнула, сделала протестующее движение, но Ави остановил ее, придержав за локоть.

– Всем в мире понятно, – сказал Стивен с тоской, – почему здесь уперлись в свое превосходство? Если бы Израиль отказался от строительства и укрепления бесчеловечного фашистского режима… что, я говорю газетными штампами?.. А как сказать иначе, когда все здесь основано на расовом превосходстве евреев над всеми остальными народами? Если бы Израиль отказался от своего мнимого превосходства, тогда атаки палестинцев потеряли бы всякий смысл, и те правозащитники, которые сейчас защищают воинствующих арабов, начали бы защищать Израиль. А так не только палестинцы, а весь мир… да, весь мир! Только что не бросается камнями в интифаде, но негодует!

Он видел, что в черных глазах Ави появляется нетерпение, скоро круг вопросов сузится, и уже закончил без всякого энтузиазма, а так, по накатанной:

– Израиль претендует даже на единоличное право распоряжаться городом, который в равной мере принадлежит христианам и мусульманам, – Иерусалимом. Вообще Иерусалим давно уже принадлежит всему человечеству. Если б Израиль решился учредить демократическое общество, принять демократическую конституцию, а самое главное – упразднить возмутительные привилегии евреев перед другими гражданами…

Он вздохнул, ощущая тяжесть в груди. Евреи никогда на это не пойдут. Убрать их чувство превосходства – и ничто больше не помешает ассимиляции евреев с остальным человечеством.

Ави спросил неожиданно:

– Сколько, как ты полагаешь, вас сейчас в Израиле? Я имею в виду, элитных коммандос?

Стивен подумал, сделал ряд вычислений в уме.

– Полагаю, от восьми до десяти тысяч.

Мария ахнула, прижала ладони к губам, на Стивена смотрела с ужасом. Ави кивнул:

– Да, так нам и передали.

– Передали? – спросил Стивен.

– Утечка информации, – сообщил Ави, грустно улыбаясь. – Но уж очень намеренная. Нет, не деза, мы, как ты догадываешься, проверили по другим каналам.

Стивен спросил:

– Значит, обо мне было известно давно?

Ави кивнул:

– Тебя вели с аэропорта. А потом, когда ты успел предупредить насчет шахидки…

– Я не успел, – сказал Стивен с досадой.

– Ты многих спас, – возразил Ави. – К тому же многие видели, что ты бросился к ней, готовый то ли закрыть собой, то ли сорвать с нее пояс… Ты хороший человек, Стивен, хотя твое благородство могло привести к срыву твоего задания. И мне очень жаль, что благородный человек не на нашей стороне.

Он допил кофе и осторожно поставил чашечку за блюдце. Глаза его следили за каждым движением американца. Стивен ощутил, как неприятно засосало под ложечкой.

Мария отошла на кухню, вроде бы по делу, но в то же время чтобы не оказаться на линии выстрелов. Стивен слышал, как звякнул металл, но понимал, что в ее руке на этот раз не поварешка.