Дэн взглянул на него удивленно, а Курт спросил:

– Это… серьезно?

Стивен посмотрел на него строго:

– Мы военные, если ты еще не забыл, слоняясь по кабакам.

Курт кивнул, незаметно подтянулся, едва не отдал честь, глаза стали серьезными.

– Да, но… просто все ожидали другого.

– Что просто туристическая поездка?

Курт снова кивнул:

– Честно говоря, и сейчас ожидаем.

– Но вести себя должны так, – подчеркнул Стивен, – словно ежеминутно готовы к военным действиям.

Дэн подал голос:

– Я смотрел кино, там даже не в последнюю минуту, а в последнюю секунду удалось избежать войны!

Стивен молчал, что кино – это кино, а жизнь – это жизнь, но в последнее время жизнь идет за кино, а не наоборот, так что и сегодня, возможно, случится это спасение в последнюю минуту. Даже секунду, как сказал Дэн.

Шумно топоча и оглашая зал звонким почти детским смехом, ввалилась группа великовозрастных мальчиков и девочек, ярко и крикливо одетых, лица в пирсинге, волосы торчком, на шее и на груди яркие бусы, даже не поймешь сразу, кто из них самец, кто самочка. Они заняли место поближе к сцене, благо там свободны три столика, соседями у них оказались двое мужчин явно арабской внешности, судя по одежде, хотя Стивен так и не научился их отличать от евреев, только по одежде и пришибленной манере держаться, точь-в-точь как евреи в фашистской Германии.

Юнцы, напротив, на арабов посматривали сочувствующе и с симпатией, явно выходцы из Западной Европы, что так печется о всех униженных и оскорбленных.

Вайс Клемент наклонился к Стивену и шепотом сообщил, что, по сообщению Людвига, в том доме, где он заготовил тайник со снаряжением, в последние два дня обосновалась некая группа. Не столько арабы, как он ожидал, сколько сами израильтяне, но он отчетливо слышал и арабскую речь.

– Некстати, – сказал Стивен раздраженно.

– Да ладно тебе, – ответил Вайс, морщась, – нас здесь столько, а ты хочешь, чтобы нигде никаких проколов!

Стивен смолчал, Вайс чересчур чувствителен, для него ситуация щекотливая: его, как сына левита и выходца из ортодоксальной семьи, специалиста по еврейской мафии, после долгих проверок зачислили в особую группу, которая должна была внедриться в самом Израиле, подготовить плацдарм для групп другого уровня, пониже, эти будут готовить оружие и складывать в особые тайники, которыми воспользуются уже группы третьего уровня: суперэлитные коммандос. И вот сейчас, когда эти коммандос прибыли, у него что-то не в порядке, как бы не подумали, что он подъевреивает своим.

Они все с ожиданием смотрели на него, Стивен перевел дыхание, сказал ровным голосом:

– Вероятно, можем обойтись и тем, что у нас есть. Но можем и не обойтись. Снайперские винтовки класса «А-3» есть только там. Полагаю, что мы успеем изъять свое оружие.

Курт буркнул:

– Если те парни его не отыскали. Иначе и дивизия не приблизится к той вилле.

Стивен повернулся к Вайсу:

– Что скажешь?

Тот мотнул головой:

– Не отыщут.

– Почему?

– Чтобы отыскать, – ответил тот, – надо знать, что оно есть. А они просто заняли виллу под свои делишки.

Дэн спросил сердито:

– А как ты вообще мог прятать оружие на вилле, что принадлежит мафиози? Или боевикам?

Вайс окрысился:

– У меня нет сотни вилл по Израилю! Пользовался всеми, куда мог получить доступ. Эта была сравнительно чистая, доступ на нее через одного знакомого зубного врача. Откуда я знал, что еще у кого-то на нее виды?

Стивен сказал примирительно:

– Выходим по двое-трое. Вайс укажет адрес, соберемся на подступах через сорок минут. Там на месте все и решим.

По ночным улицам Курт вел машину виртуозно, но все в пределах правил, Стивен несколько раз проверился, но при нынешней технике это вообще-то устаревшая и бесполезная процедура. За ними могут наблюдать, сидя в далеком кабинете, рассматривать то издали, то крупным планом.

Городские кварталы как ножом отрезало, машина выметнулась на простор, по обе стороны замелькали невысокие холмы, дорогу освещают только автомобильные фары.

Стивен взял в руки карабин, это шоссе считалось ранее безопасным, а к тому, что в автомобили время от времени бросают камни, уже привыкли. Привыкли и к гвоздям на дороге, как и к огромным булыжникам за поворотом, поставленным так, чтобы наткнулся, если не сбавишь скорости, а справа – обрыв… Но с недавних пор здесь снова вернулись к более серьезным забавам: коктейлям Молотова, прицельным выстрелам издалека по машинам, затем пошли в ход гранаты и мины, дважды ухитрились установить даже фугасы.

Израильская армия подключилась с опозданием: нечто подобное началось на всех шоссе почти в один и тот же час, что не оставляет сомнений в скоординированности действий всех этих аль-аксов, фатх и хисболлах, а также групп, что возникают чуть ли не ежедневно, потрясают крикливыми лозунгами и оружием, но так же быстро исчезают.

Хуже всего, что шоссе очень часто идет внизу под карнизами обрывов, откуда и камнем можно убить, а уж если засядет человек с винтовкой или автоматом, то остается только гнать на предельной скорости и крутить руль из стороны в сторону, не давая прицелиться. Но шоссе здесь узкое, чуть перекрутил руль и – с обрыва…

– Я все это знаю, – повторял Курт, – шеф, не надо мне говорить, как держаться за баранку…

– Он тоже еврей, – сказал из-за спины Дэн злорадно. – Вот и знает…

– Сам еврей, – обиделся Курт.

– А откуда дорогу знаешь? Память предков, значит…

– Знаю, потому что уже поездил, – ответил Курт с немецкой обстоятельностью, – пока ты местных шлюх снимал. Не понимаю, чем они лучше твоих французских?

– Фламандских, – поправил Дэн.

– Да какая разница! Разве Фламандия – не во Франции?

– Пальцем в небо. Фламандки – толстые и мягкие, к тому же блондинки. А еврейки – темные и жилистые, все худые, как стервы…

– И чем лучше?

– Не лучше, – объяснил Дэн наставительно, – но кто знает, придется еще когда-то пощупать настоящую иудейку?

Они хохотали, веселые и довольные, Стивен стискивал челюсти, заставлял себя думать только о задании. У него всегда все получалось… кроме дел с женщинами. Но должно же когда-то хотя бы просто повезти?

По машине звонко щелкнуло. Стивен подавил импульс моментально ответить очередью в направлении, откуда бросили камень.

– Арабы, – вздохнул Курт.

– Я бы их всех утопил в Средиземном море, – ответил Дэн зло. – Нет, зачем море портить? Всех бы зарыл в их вонючие пески!

– За что? – удивился Курт.

– Да хотя бы за этот же камень!

– Откуда они знают, что в машине те, кто их освободит от еврейского засилья? Они уверены, что здесь одни юды! Ты что, не знаешь, что арабы в Израиле не имеют даже права голоса на выборах?

– Как это? – удивился Дэн. – Ты что-то перегрелся на этом солнце. У них даже свой депутат в кнессете!

Курт покачал головой:

– Я же говорю, поменьше бы по бабам, хоть что-то узнал бы о стране, куда попал. Уже не имеют. Когда Израиль убрал поселенцев из Газы и отгородился железной стеной, арабским боевикам стало почти невозможно проникать в Израиль. И тогда они попытались ускорить дестабилизацию с помощью демографии. Как известно, арабы в Израиле плодятся быстрее, чем евреи. А сейчас, когда другие способы вредить перекрыты, они начали плодиться втрое быстрее. В ответ на это правительство Израиля хоть со скрипом, но приняло закон, что право голоса имеют только чистокровные евреи.

Дэн покачал головой:

– Сволочи! Это же нарушение всех прав и свобод своих же граждан… Мы хоть ущемляем иракцев, да и то временно, но чтоб своих… Хотя, конечно, израильтянам ничего другого делать не остается, я бы тоже так сделал, но… нарушение прав человека! Нет, за это их нужно снова рассеять… как песок по ветру.

Они остановили машину на Хореши, в Беньямине это самая высокая гора. Прекрасно видно прибрежную равнину к западу, отсюда можно достать из дальнобойного оружия взлетно-посадочную полосу аэропорта Бен-Гурион, высотные дома Тель-Авива, кварталы Петах-Тиквы, пляжи Нетании, даже трубы электростанций. Но если взглянуть в сторону Иерусалима, то там все еще не усмиренная Рамалла, там под международным контролем дышащие ненавистью Бетуния, Мазра-эль-Кабалия и десятки других деревушек, где длится неостановимый демографический взрыв, в каждой семье по десять быстро подрастающих детей, и каждый мечтает о героической участи шахида…