Итак, они отправились к нему в клинику и попросили аудиенции.

— Да вы настоящие маленькие стервы! — заметил доктор Маффеи, когда девочки изложили ему свой план. — Чем ваша бедная одноклассница это заслужила? Что она вам сделала?

— Бедная! — взорвалась Приска. И, не говоря ни слова, достала измятую записку и сунула ее под нос дяде Леопольдо.

— Хм, ну да! Вы правы. Это она стерва. Она заслуживает и большего, эта зазнайка. Но я не понимаю, при чем здесь я. Что вы от меня хотите?

— Совета, — сказала Розальба.

— Мне кажется, он вам не требуется. Вы и так уже все продумали. Здесь нужен не совет, а деньги в долг.

— Точно, — сказала Приска.

— Но вы отдаете себе отчет, что для ребенка вашего возраста это огромная сумма. Какие гарантии погашения долга вы можете предоставить?

Розальба сникла. Она была дочерью торговца и к тому же хорошо считала, так что понимала отчаянность их финансового положения.

Но Приска умоляюще сложила руки:

— Не мог бы ты одолжить нам эти деньги? Мы вернем тебе, когда вырастем. Мне достанется в наследство жемчужное ожерелье бабушки Приски и ее бриллиантовые сережки.

Элиза лягнула ее под столом ногой. Она ненавидела просить денег у дядей, даже чтобы купить такие необходимые вещи, как новые тетрадки или перья. Но дядя Леопольдо как будто не расслышал.

— Как ты думаешь, твой папа может предоставить вам кредит? — спросил он Розальбу. Розальба помотала головой. В магазине прямо над кассой висело объявление:

— Тогда ничего другого не остается, — заключил дядя Леопольдо. — Эти деньги вам придется заработать.

— Но как? И потом, мы потратим на это целую вечность, а Рождество уже через две недели, — возразила Элиза.

— Я заплачу вам вперед. Скажем так, это будет не долг, а рабочий контракт, — сказал дядя Леопольдо. — Ты, Розальба, посчитай-ка, сколько должна заработать каждая из вас, чтобы получилась нужная сумма.

Розальба покорябала на листочке и сказала:

— 11 667 лир…

— Отлично. На такую зарплату вы нанимаетесь с сегодняшнего дня до конца пасхальных каникул.

— А что нам надо будет делать?

— Значит так. Элиза каждые выходные будет мыть мне машину. Снаружи и внутри. Будет вытряхивать коврики, чистить щеткой кресла и выводить на них пятна, стирать пыль с приборной доски, вытряхивать пепельницы, полировать руль. И шины: тщательно мыть теплой водой и вытирать насухо. Хорошо?

— Хорошо, — со вздохом ответила Элиза. Она ненавидела запах в салоне автомобиля, ее от него просто тошнило. А еще больше запах гаража, в котором ей придется работать. Но она понимала, что это очень великодушное предложение и отказываться нельзя.

— Розальба, — продолжал доктор Маффеи, — раз в неделю будет приходить к нам домой, брать стремянку и выбивать пыль из всех книжек в моей библиотеке, полка за полкой. Это тонкая работа. Каждым томом нужно три раза хлопнуть по подоконнику. И, разумеется, ставить их на место нужно не как попало, а ровно так, как они стояли.

— Эту работу могу делать я… — вызвалась Приска. На самом деле из трех подружек она была главной по книгам. И возможность провести столько времени в кабинете своего тайного возлюбленного казалась ей очень соблазнительной.

— Нет, — сказал дядя Леопольдо, — раз ты так любишь рассказывать небылицы, будешь раз в неделю навещать мою бывшую медсестру, Олимпию, помнишь ее? Она живет здесь неподалеку, и ноги у нее так распухли от плохого кровообращения, что она не может выходить из дома и страшно скучает, к тому же она почти слепая, а сестра, которая за ней ухаживает, не умеет читать. Я уверен, что твои визиты будут для нее настоящим праздником.

— Ох, — сказала Приска, потому что не очень-то жаловала Олимпию. Она чересчур много болтала о дяде Леопольдо, да так, будто он ее собственность. «Мой доктор» то, «мой доктор» сё. «Я провела с ним бок о бок двадцать лет и умею читать его мысли, нам слова не нужны…»

Но приказ есть приказ, так что она, конечно, будет ходить как миленькая и читать лучшие страницы из своих записных книжек.

— А я пока окажу вам одну ценную услугу, — добавил дядя Леопольдо, — и совершенно бесплатно. Я пойду и лично куплю эти подарки и попрошу синьора Кардано не рассказывать ни одной живой душе, кому он их продал. Устроим этой маленькой ведьме Лопез настоящий сюрприз.

— Так странно! — сказал на следующий день за столом отец Розальбы. — Я не думал, что доктор Маффеи так дружит с Лопезами дель Рио.

— С чего ты это взял? — спросила его жена.

— Сегодня утром он заявился в магазин и скупил все, что синьор Лопез указал в своем списке. Он не ограничился залогом, чтобы их забронировать. Оплатил до последнего цента, наличными.

— Но с чего ты взял, что он сделал это для Лопезов? Это, наверное, для Элизы, — заметила жена. — Розальба, ты ничего об этом не знаешь?

Розальба энергично замотала головой. Она не могла ответить, потому что ее всегда учили не говорить с набитым ртом. А еще потому, что ей не хотелось врать. Но она чуть не задохнулась от радости при мысли, как она расскажет подружкам, что их верный союзник уже начал действовать.

— Нет. Для Элизы синьор Казимиро Маффеи уже забронировал велосипед, конструктор и плюшевого мишку, — сказал синьор Кардано. — И потом, ты же знаешь, Маффеи никогда не дарят племяннице одежду на Рождество. А Лопезы кроме игрушек выбрали еще пальто и элегантное платьице, и их доктор Маффеи уже велел прислать к нему в клинику.

— Наверное, он хочет отблагодарить Лопезов за какую-нибудь услугу, — сказала синьора Кардано.

— Кто знает? Он еще попросил меня не вешать табличку «Продано» на игрушки, выставленные в витрине. Видимо, хочет сделать им сюрприз…

— А если кто-нибудь другой захочет их купить?

— Да кто их купит? За такие деньги только Лопезы могут их себе позволить. Но вот что действительно странно. Доктор Маффеи попросил меня еще кое о чем…

— О чем? — спросила заинтригованная Розальба.

Но в этот момент Леонардо, у которого была дурацкая привычка качаться на стуле за едой, с грохотом упал навзничь, ударившись головой об пол. Он всего лишь набил себе шишку, но так рыдал, что началась страшная суета, и родители так и не вспомнили о докторе Маффеи и его странной покупке, а Розальба так и не узнала, о чем же еще попросил дядя Леопольдо ее отца.

Рождество приближалось, и каждая ученица 4 «Г» уже принесла свой дар бедным детям. Обе коробки были набиты до краев.

— Не хватает только Пунтони и Маффеи, — каждое утро говорила синьора Сфорца, сверяясь со списком в своем блокноте. — Чего вы ждете? Помните, что каникулы начинаются 22-го, а значит, торжественное вручение подарков мы должны устроить 21-го.

Элиза и Приска сделали вид, что не слышат.

— Вы, как всегда, все делаете в последний момент! — упрекала их учительница.

А Звева ругалась:

— Жадины-говядины, турецкий барабан! Я-то знаю, что вы ничего не принесете.

Она натравила на них весь ряд Подлиз.

— Как вы смеете называть себя христианками! — обвиняла их Эстер Панаро. — Сестра Джованна на катехизации сто раз говорила нам, что излишки надо отдавать бедным. Кто не делает пожертвования, попадает ад…

— А ты, Приска, совсем обнаглела: это же надо — послать маму забирать обратно эти старые туфли… — вторила ей Алессандра.

— Ну то, что Элиза ничего не приносит, еще можно понять. Она же сирота, выращенная на подаяния родственников, — говорила с сочувствием Эмилия Дамиани, которая всегда пыталась всех примирить, но только все портила.

И на этот раз ее реплика натолкнула Звеву на коварную мысль. Звева была вне себя от злости из-за того, что «враги» не реагировали на издевательства ее шайки. Она никак не могла взять в толк, почему Приска, которая обычно поддавалась на любую провокацию и тут же лезла в драку, сейчас только улыбается с видом превосходства.