Иоланда и правда не вернулась, и Аделаиде рассказала, что ее отдали в служанки к богатым господам из деревни ее бабушки. Приска так и не получила никакого ответа на свое письмо, и к директору ее не вызывали.

— Я думаю, что секретарша просто выкинула твой конверт и не стала передавать его адресату, — говорила Розальба.

Но однажды во время Карнавала дедушка повел ее с собой в Городской театр на оперу «Мадам Баттерфляй» Пуччини. Это очень грустная опера об одной японской девушке, на которой в шутку женится американский лейтенант Пинкертон, а потом бросает ее с маленьким ребенком. Она в отчаянии делает себе харакири, то есть вспарывает живот кинжалом. Но сначала завязывает глаза ребенку, чтобы не напугать его.

В антракте Приска с дедушкой встретили элегантно одетого директора школы, который провожал жену в буфет.

— Добрый день, синьор Пунтони! — сказал директор. — Как поживаете? Вам понравился баритон? Вам не кажется, что Судзуки фальшивит? (Судзуки — так звали верную служанку мадам Баттерфляй.)

Дедушка что-то проворчал, потому что не любил обсуждать оперу, которая еще не закончилась, а директор в ответ:

— А это, значит, ваша знаменитая внучка?

— Почему знаменитая? — удивился дедушка.

— Прекрасно соображает! И прекрасно пишет! — сказал директор, противно потрепав Приску по волосам. — Она продолжит семейную традицию, правда? Прирожденный адвокат!

— На самом деле на нее у нас другие планы, — сдержанно сказал дедушка.

— Вы получили мое письмо или нет? — не выдержала Приска.

Директор заговорщицки ей подмигнул.

— Не волнуйся, — сказал он ей, отводя в сторонку. — Я никому его не показывал, и главное — не показал твоей учительнице. Ты не очень-то хорошо о ней отзываешься, правда? Знаешь, я тебя понимаю. Дети в твоем возрасте — такие идеалисты и не могут понять, что на самом деле правильно, а что нет. Как раз для этого и нужны взрослые. Чтобы вас направлять, решать, что для вас лучше. Когда ты подрастешь, ты поймешь, что некоторые люди неспособны пользоваться преимуществами образования. От них в классе один беспорядок, так что лучше их устранять. Ты же знаешь, как написано в Евангелии? «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя…»

Приска была уверена: Иисус не имел в виду Иоланду. Она почувствовала, как глаза у нее наполняются слезами. Слезами горечи и бессильной злобы.

— Ну, ну, — добродушно сказал директор, потрепав ее по щеке. Потом наклонился к ней и, дурачась, пропел вполголоса арию из оперы, которую только что исполнял тенор:

— Боже мой, как ты фальшивишь! Не паясничай! — прикрикнула на него жена. — И оставь в покое девочку! Тебе школы не хватает? Нужно обязательно мучить ее еще и в театре?

— Я слышал вы говорили о каком-то письме. Ты переписываешься с этим синьором? — спросил дедушка, когда директор с женой отошли.

— Нет, — ответила Приска.

Все второе отделение Приска, выпрямившись на бархатном сиденье, проплакала, залив слезами кружевной воротничок. Но никто не обратил на это внимания. Многие женщины и девочки в театре плакали над жестокой судьбой бедной мадам Баттерфляй.

С уходом Иоланды в 4 «Г» вернулись покой и мир. Всесильность учительницы, которая может с легкостью выгнать «провинившуюся» ученицу, заставила всех забыть ее слабость по отношению к Элизе и позорный плевок. В конце концов она победила, и так будет всегда, если какой-нибудь ученице еще взбредет в голову с ней ссориться.

Какая там кровавая расправа! Элиза была так подавлена последствиями своей хулиганской выходки, что опять превратилась в образцовую ученицу. Теперь она боялась. Но не за себя, а за Аделаиде.

Пару месяцев назад Розальба дала ей почитать сборник рассказов, и в одном рассказе говорилось о юном принце, наследнике богатого и могущественного короля. Среди слуг у этого принца был простой мальчишка, в обязанности которого входило получать удары кнутом за своего знатного маленького хозяина, когда его наставники решали его наказать.

Тогда Элизу это страшно возмутило, а теперь она сама чувствовала себя эгоистичной принцессой-недотрогой, за гадкие выходки которой доставалось другим.

Она была уверена, что, если опять набедокурит, синьора Сфорца исхитрится обвинить во всем Аделаиде, чтоб и ее выгнать из школы.

Сама Аделаиде, оставшись одна на своей отдельной парте в глубине класса, старалась вести себя как можно лучше. Она сидела на уроках тише воды ниже травы, внимательно слушала и вытягивала шею, пытаясь увидеть хотя бы кусочек доски. Когда синьора Сфорца что-нибудь спрашивала, она поднимала руку, и хотя ее никогда не вызывали, не падала духом и тянула руку снова и снова.

Она даже раздобыла где-то новую форму, конечно, слегка поношенную и слишком большого размера, зато целую, без пятен и со всеми пуговицами.

— Мадемуазель хочет, чтоб мы лопнули от зависти к ее элегантному платью! — отпустила замечание Звева, и Приске, как обычно, ужасно захотелось ее лягнуть. Но она сдержалась, потому что тоже боялась навлечь гнев учительницы на Аделаиде. К тому же, когда высиживаешь яйцо, драться не стоит.

Дело в том, что канарейки Прискиной мамы снесли пять яиц и стали их любовно высиживать, но потом им вдруг надоело, и они выкинули их из гнезда. Четыре яйца разбились, перепачкав пол клетки. Но Инес удалось спасти пятое, красивого серо-голубого цвета, и она отдала его Приске, которая решила его усыновить.

Она осторожно обернула его слоем ваты и положила в полотняный мешочек, в каких дарят конфеты на крестины.

Сначала она положила яйцо на батарею в своей комнате. Но Габриеле сказал:

— Ты видела, что птицы, когда высиживают яйца, никогда не улетают из гнезда? Тут нужна постоянная температура, а батареи на ночь отключают…

Тогда Приска решила хранить яйцо подмышкой — раз именно сюда ставят градусник, значит, тут теплее всего.

Она прицепила узелок к майке булавкой и каждый раз, когда принимала душ или переодевалась, аккуратно перекладывала мешочек с яйцом в какое-нибудь теплое местечко.

Приска, которая обычно ворочалась во сне, как уж на сковородке, научилась спать неподвижно, свернувшись на правом боку (яйцо было слева). Куда подевался ее богатырский сон? Она то и дело просыпалась с мыслью: «О Господи, яйцо! Я его раздавлю!»

Итак, она хранила его в целости и сохранности уже шесть дней и не собиралась рисковать, затеяв драку со Звевой.

Теперь Приска благодарила Бога, что дядя Леопольдо поручил ей сидеть и развлекать Олимпию. А что, если ей выпало бы мыть машину или выколачивать книги о подоконник? Как бы она тогда справлялась с яйцом?

Вообще-то, когда история с рождественскими подарками так неприятно закончилась, дядя Леопольдо позвал девочек и предложил им простить долг. Но Элиза гордо ответила:

— Извини, но ты же все равно потратил свои тридцать тысяч лир. И никто тебе их не возвращал.

И настояла на том, чтобы исполнить взятые на себя обязательства. Приске с Розальбой, которые с радостью бы согласились на великодушное предложение доктора Маффеи, теперь не оставалось ничего другого, как последовать примеру Элизы.

К счастью, Пасха в этом году выпадала на конец марта. Приска надеялась, что к тому времени ее птенец тоже уже вылупится. Конечно, она не раз видела только что вылупившихся канареек и знала, какие они уродливые и лысые, без единого перышка, эдакие с огромными выпученными глазами, но все равно представляла себе пушистого желтого цыпленка с пасхальной открытки.